Падение звезды - Фридрих Незнанский

— Ты-то откуда знаешь?

Вол фыркнул:

— «Откуда»… Кино видел — вот откуда.

— Ты у нас, оказывается, не только книжки читаешь, — усмехнулся Штырь.

— Не то слово, — подтвердил Хорь. — Если бы в сортире телик был, Вол бы оттуда неделями не вылезал.

— Пока бы весь на кучу не изошел!

Штырь и Хорь вновь засмеялись. Вол некоторое время хмурился, но друзья смеялись так заразительно, что он не выдержал и тоже стал подхихикивать тонким смехом, совсем неподходящим к его крепко сбитой, по-воловьи крепкой и основательной внешности.

24

— Час назад в подъезде одного из домов на Тимирязевской улице прогремели выстрелы. По сообщениям милиции, жертвой преступников стал крупный московский предприниматель Сергей Иванович Белый. От полученных ран предприниматель скончался на месте. Кроме него пострадала консьержка дома — шестидесятипятилетняя Ирина Дмитриевна Коржан. По имеющейся информации, нападавших было трое. В бизнесмена они стреляли из пистолетов, оснащенных глушителями. Однако один из глушителей оказался неисправным, из-за чего выстрел прозвучал в полную силу. Охранники бизнесмена открыли стрельбу по убегавшим преступникам и серьезно ранили одного из них. Двум другим удалось скрыться. Задержанный киллер находится в больнице. Нам удалось узнать имя преступника. Им оказался известный уголовный авторитет Константин Вячеславович Штырев. О причинах, побудивших Штырева и его подельников взяться за оружие, пока ничего не известно. По версии следствия, убийство бизнесмена могло быть связано с его профессиональной деятельностью. Однако следствие не исключает и других версий…

— Алло, Виктория Сергеевна?

— Да.

— Александр Борисович Турецкий вас беспокоит. Вам передавали, что я звонил?

— Да-да. Что вы хотите узнать?

— Вы занимаетесь делом бизнесмена Белого, не так ли?

— Совершенно верно.

— Я бы хотел встретиться с задержанным Штыревым, если возможно.

— Почему бы и нет? Правда, врачи запрещают общаться с ним больше пяти минут. Вам хватит пяти минут?

— Надеюсь, что да.

— Тогда можете подъехать прямо сейчас. Я как раз в холле больницы. Только имейте в виду, Штырев — крепкий орешек. Он до сих пор не назвал нам имена своих подельников. Вряд ли он станете вами общаться.

— Ничего, я попытаюсь его разговорить. До встречи', Виктория Сергеевна!

— До встречи!

— Ну вот и я. Рад приветствовать коллегу!

Старший лейтенант Филиппова обернулась, и Турецкий так и замер с открытым ртом. Виктория Сергеевна улыбнулась и протянула руку:

— Здравствуйте, Александр Борисович! Быстро вы добрались.

— Я? Э-э…

— Что?

Турецкий закрыл наконец рот и покачал головой:

— Ничего. Просто я вас себе немного по-другому представлял.

— Ширококостной теткой с мужской выправкой и челюстью боксера?

— Ну не такой страхолюдиной, но все-таки…

— Вас ввел в заблуждение мой голос, — объяснила Филиппова. — Он у меня с юности низкий и хриплый. Когда я была школьницей, мама даже думала, что я втайне от нее курю и пью. Пыталась даже провести расследование. Видимо, страсть к сыскной работе я получила от нее по наследству.

Что касается голоса, то он у старшего лейтенанта Филипповой был замечательным — глубокий, сильный, с этакой волнующей хрипотцой. Такой голос особенно хорошо звучит в полумраке спальни. И еще — таким голосом хорошо петь джаз. Впрочем, эти соображения Турецкий оставил при себе.

Девушка и впрямь была чрезвычайно симпатичной. Высокая, стройная. Темно-каштановые волосы она гладко зачесывала и стягивала в конский хвост. Однако это ее совсем не портило. Что касается очков в круглой оправе, которые можно было назвать слегка старомодными, то они только добавляли ей шарма.

— Ну как там ваш подопечный? — поинтересовался Александр Борисович. — По-прежнему молчит?

— Да.

— Он очень плох?

Филиппова оправила ладонью лацкан пиджака и, нахмурившись, произнесла:

— Одна пуля угодила ему в плечо. Вторая — застряла в спинном позвонке. Врачи говорят, что Штыре-ву предстоит очень сложная операция. Скорей всего, он на всю жизнь останется калекой.

— Н-да… — сказал Турецкий. — Мрачная перспектива.

— Он ее заслужил, — негромко заметила Филиппова.

Турецкий посмотрел на нее с некоторым удивлением. Такую жесткую фразу можно было услышать он мужчины, но от женщины… Хотя, конечно, Филиппова не просто женщина — она старший лейтенант милиции. И, как ни крути, профессия накладывает свой неприятный отпечаток на всех, включая и таких вот милых девушек.

— Ну что ж, ведите меня к своему фигуранту.

Тут к Турецкому и Филипповой подошла пожилая женщина в белом халате.

— Это вы приехали к Штыреву? — строго спросила она Александра Борисовича.

Он кивнул:

— Да.

— Я его лечащий врач. Запомните, не больше пяти минут. И следите, чтобы он не волновался. Иначе пуля может сдвинуться с места — и тогда… Впрочем, надеюсь, что этого не случится. Вы будете осторожны, правда?

— Конечно. Это в моих же интересах.

Женщина кивнула.

— Пять минут, — вновь повторила она, повернулась и пошла по своим делам.

Турецкий и Филиппова подошли кдвери палаты, в которой лежал Штырев. Перед дверью Александр Борисович повернулся к Виктории Сергеевне и сказал:

— Я бы хотел поговорить с ним наедине.

— Да, конечно, — поспешно кивнула девушка.

Александр Борисович толкнул дверь палаты.

25

Константин Штырев лежал на высокой железной кровати. Одеяло было натянуто до груди. Руки с присоединенными к ним проводками вяло лежали вдоль тела. Он смотрел в потолок и никак не отреагировал на появление Турецкого.

Александр Борисович подошел к кровати и сел на табуретку. Штырев посмотрел на него, затем снова уставил равнодушный взгляд в потолок.

— Здравствуйте, Штырев, — негромко и спокойно поприветствовал бандита Турецкий. — Меня зовут Александр Борисович Турецкий. Я следователь.

Штырев продолжал смотреть в потолок.

— Я знаю, что вы и ваши люди работали на Белого. Знаю и причину вашего нападения на него.

Штырев перевел взгляд на Турецкого. Теперь он смотрел на Александра Борисовича с удивлением.

— У вас был конфликте генералом Мамотюком, — продолжил Турецкий. — Вы не смогли разрешить тот конфликт мирным путем, и вашему боссу, Белому, это не понравилось.

Штырев разлепил сухие губы и тихо проговорил:

— Он мне не босс.

— Возможно, я не так выразился, — согласился Александр Борисович. — Возможно, вы с Белым были партнерами. Так будет правильней?

Штырев едва заметно кивнул.

— Позавчера вечером Белый вызвал вас на беседу в свой ресторанчик. Беседа была жесткой. И именно после нее вы решили, что Белого необходимо убрать. Что он зарвался. Что он слишком много на себя берет. Так?

Во взгляде парня стояло изумление.

— Вы… все знаете, — пробормотал Он.

— Не все, но кое-что, — ответил Турецкий.

Несколько секунд Штырев молчал, затем сказал:

— Откуда?

— Не важно. У меня свои источники информации. Итак, вы решили, что от Белого нужно избавиться. Но решили так только потому, что почувствовали угрозу. По большому счету, это было не покушение, а самозащита. Вы убили его, чтобы он не убил вас. Так?

Штырев закрыл глаза. Полежал так немного, снова открыл. Затем сглотнул слюну и сказал — медленно, словно каждое слово доставляло ему мучительную боль (возможно, так оно и было):

— Он хотел замочить меня. Меня и моих ребят. Я должен был принять меры.

— Конфликт вышел из-за модельного бизнеса, который вы контролировали?

— Да. Вы… и сами знаете.

— Знаю, — кивнул Турецкий. — Знаю и то, что вы не сумели договориться с генералом Мамотюком, который крышевал агентство «Шарм». Он вел переговоры слишком жестко, не считаясь с вашими интересами.

Штырев ухмыльнулся, затем процедил:

— Мент… позорный… Все хотел себе… сука.

— Не сумев договориться с Мамотюком, вы решили его ликвидировать, — веско продолжил Александр Борисович. — И наняли для этих целей девушку. Она легла с Мамотюком в постель, а ночью открыла вам дверь квартиры. Вы вошли в квартиру и прикончили генерала.

Усмешка сошла с обескровленных губ Штырева. Он сдвинул брови и злобно посмотрел на Турецкого.

— А вот это ты пи…шь, мент, — медленно, но отчетливо проговорил он. — Не было этого.

— Чего не было?

— Ничего не было… Не трогал я генерал… И парни мои не трогали… Козла, думаешь, нашел… Не навешаешь, ее… Выйду отсюда — порву… Всех порву…

Штырев мучительно поморщился. Его лицо стало бледным.