Повести - Юрий Сергеев

Разгрузив вещи, они затащили глубже под ели катер, замаскировали его лапником, мхом. Только теперь она заметила, что эта узкая щель в береге вырыта вручную и, словно приготовлена заранее была для этого случая; под сваленными бурей деревьями катер невозможно было найти даже вблизи.

— Какой же ты предусмотрительный, Дубровин, — подивилась она, — это на таких рыбалках ты и пропадал?

— А что делать, — усмехнулся он. — Жизнь такая наша… Они перебрели протоку и ушли распадком на восток.

Выбрались на водораздел, и Дубровин устало присел на валежину.

— Передохнём… Опять бега… Вёрст через пять будет табор эвенков. На них вся надежда. Ладно, крепись, королевна. Мне-то — не впервой… меня и собаками травили, завсегда уходил. Сколь раз в Манчжурию сигал через границу.

Ничё-о… Лишь бы табор эвенков найти. Они мне твердо обещали там стоять. Ведь я и такого случая опасался, что угадают… Готовил запасные пути.

Она шла за ним, прижимая к груди икону и накрест к ней булатную шашку. Она шла за ним с верою.

* * *

Через пару недель они были уже за сотни вёрст от Алдана, в дебрях Джугджурского хребта. Где-то там, за поднебесными зубристыми вершинами, плескалось недалёкое Охотское море.

Эвенки так спрятали беглецов в диком урочище, — в потайной избе, что Дубровин, наконец, совсем успокоился и уверенно проговорил:

— Тут нас никакие мировые волки не сыщут, обломают зубы-то и поморозят хвосты. Тунгусы умеют хранить тайну. Я в этой избе бедовал не раз. Тут в скале — пещера. Нашёл у Охотского моря потайную факторию дореволюционных контрабандистов, есть у меня там даже винчестеры американские, новенькие. Отсидимся.

Утром он повел Веру к пещере, прихватив рюкзак с иконами. Отвалил большую плиту камня у скалы, и они заползли в темь. Дубровин зажёг толстую свечку, осмотрелся и повел её в дальний угол большой пещеры. Было сухо и тепло.

У стен грудились ящики, медные котлы. Высилась большая лежанка, крытая истлевшими оленьими шкурами, рядом — стол и табурет, грубо вытесанные из лиственницы. Дубровин зажёг ещё пару свечей, осторожно извлекал иконы из рюкзака и развешивал на вбитые в скалу штыри, ставил на полку.

В свечах загорелись золотые оклады, засветились каменья, стало светлее, благостней в мрачном подземелье. Икону Спаса он опять нарядил в оклад и поставил в центре.

— Слава Богу… всё цело и в сохранности. — Он встал, взял в руку свечу и провёл Веру к большому ларю, откинул пыльную крышку. В ларе было шлиховое золото из ручьёв.

— А это откуда?

— Это я завещаю тоже тебе. Лично! Расходуй по своему разумению. Сам добыл… Знаю ручей один, там его, хоть лопатой греби.

* * *

Вашингтон. 1991 год. На тайном заседании ЦРУ по проблемам возрождения казачества в России принято постановление о выделении средств и немедленном вмешательстве в этот процесс, с целью его дестабилизации, разложения казачьих сил на «красных» и «белых», внедрения своей агентуры и подкуп лидеров казачества — «единственно реальной силы, способной помешать развалу России».

Беспокойство вызывали сообщения источников из малого «Белого дома» нового демократического правительства России, левого крыла КГБ и особо осведомлённой резидентуры о тайном финансировании патриотического движения русских, и особенно казаков, неким строго законспирированным Центром.

Резидентура приходила к жёсткому выводу, что задушенные патриотические издания, у которых перекрыты все источники получения бумаги, отобраны полиграфические мощности, продолжали существовать и регулярно получали вагоны с необходимыми материалами, бумагой, оплачивались неведомыми добродетелями долги, приобретались через подставных лиц типографии и новейшее полиграфическое оборудование за валюту.

С большим опозданием, но вновь и вновь выходили журналы, газеты, листовки. Казачество набирало силу, вопреки воле московского «Белого дома», создавались казачьи автономии.

Агенты, внедрённые по России где и куда только можно, призывающие к сепаратизму, немедленно изгонялись из казачьей среды и публично поролись плетьми.

В Ростове дерзко были арестованы посланники президента России, которые прибыли с заданием разогнать областной Совет и посадить на престол своего наместника.

Организованное казачество ультимативно потребовало от арестованных подписать документ о воссоздании Донской республики — Области Войска Донского в старых границах, в противном случае, тысячи собравшихся казаков готовы были штурмом взять телевидение, банки, почту и телеграф.

На тайном съезде атаманов создано казачество Юга России, куда вошли Кубанское, Донское и Терское войска. Атаманом избран тот же неуправляемый Мещерин, который руководил переворотом в Ростове.

По данным соглядатаев и осведомителей, у казаков появилось новейшее оружие, вплоть до пушек, бронетехники, зенитных ракет и систем «Град». Стихия возрождения становилась опасно непредсказуемой для ЦРУ.

В Европе в большом количестве стали появляться золотые монеты царской чеканки, они успешно менялись на доллары, и валюта уходила тайными каналами назад, в Россию.

Была проведена экспертиза и установлена полная идентичность монет царским… О подделке не могло быть и речи.

В России доллары обменивались на обесцененные рубли, миллионы вкладывались в обороты крупных корпораций и фирм.

На них покупались контрольные пакеты акций, заводы и нефтяные промыслы, но хуже всего то, что прибыль в России невозможно было проконтролировать никакими налоговыми инспекциями.

Наиболее тревожные сведения говорили о том, что ведущие и самые талантливые инженеры-ракетчики, физики-ядерщики, электронщики из военно-промышленного комплекса бывшего СССР, вместо ожидаемого их выезда за рубеж, где им сулили миллионы долларов и персональные лаборатории, — бесследно исчезали в самой России.

Особые надежды возлагались за океаном именно на эту «утечку мозгов». При тщательной проверке выяснилось, что они не убиты, их семьи спокойны, хотя многие семьи, как растворились, однако, иные из оставшихся получают крупные переводы, случайно находят пачки денег в кухонных столах у себя дома, а то и, вернувшись из очереди в магазине, потрясённые, достают из авоськи, вместе с хлебом, плотно завёрнутые в бумагу «батоны» наличных денег.

Истерзанная, голодная, огромная Россия живёт, вопреки всем прогнозам о её конце.

Любые попытки внедриться, что-то узнать о тайных структурах и источниках финансирования патриотического движения терпели провал за провалом. Агентура исчезала бесследно, удалось лишь выяснить, что организация не имеет ни названия, ни документов, нет и фактов, уличающих её.