Голос во тьме (СИ) - Танго Аргентина

— Куда?

— На кровать. Вас ничто не должно отвлекать при погружении.

— Каком еще погружение?

Энджел досадливо поморщился.

— Я не смог найти ни одного ритуала, в котором используются отсеченные щеки. Чумные бараки, на месте коих цветет и пахнет этот ваш парк, тоже ни о чем мне не говорят. Поэтому мне нужно увидеть ваши воспоминания о двух нападениях, а для этого я погружу вас туда еще раз. Вам будет неприятно снова оказаться там.

Маргарет прилегла на кровать и опасливо спросила:

— А это больно?

— Нет, — Энджел сел рядом, уложил ее пониже и склонился над ней. — Но довольно, гм, реалистично. Расслабьтесь, смотрите мне в глаза и вспоминайте.

Девушка послушно уставилась ему в глаза. Энджел забормотал заклинание на элладском (Маргарет даже немного погордилась тем, что уже отличает его на слух от латыни) и наклонился так низко, что его крючковатый нос коснулся носика мисс Шеридан. От Редферна слабо пахло химией и одеколоном; девушку стало укачивать, как в колыбели. Она погружалась в полудрему наяву, рассеянно глядя в глаза Энджела, как вдруг его зрачки расширились так, что чернота затопила всю радужку, и девушку рывком дернуло вниз. Она провалилась сквозь кровать и едва не упала на колени, поскользнувшись в снегу. Напротив нее пошатывался рыжий верзила.

— А вот и леди, — глупо ухмыляясь, заявил он. Маргарет попыталась с визгом броситься прочь, но поняла, что не может. Вместо этого она попятилась к аптеке.

«Это воспоминания, — поняла она, дрожа, когда бандит опять схватил ее и поволок в переулок. Все было немного смазаным и туманным. — Это просто воспоминания».

Она даже не смогла зажмуриться; и боль от удара о стену была такой настоящей…

Девушке казалось, что прошли часы, прежде чем она снова ощутила под собой мягкую постель. Воспоминания отпускали неохотно, расплываясь в сероватую дымку, из которой выступала ее комната и сгорбленная фигура Энджела. Он сидел рядом, уронив голову на руки. Маргарет поморгала, разгоняя туман в глазах. Ее тошнило, и голова кружилась, а тело было ватным. Зато все звуки усиливались и эхом отдавались в голове: потрескивание огня в камине, стук колес и цокот копыт на улице, скрип ставен и непонятный тихий звук вроде урчания. Маргарет сосредоточилась на нем, прислушалась и слабо улыбнулась. Источником звука был Энджел.

— Вам это не мешает? — хрипловато прошептала девушка: язык еле ворочался. Редферн посмотрел на нее.

— Что именно?

— Ну, все это. Охота на нечисть и все такое. Вы же чем–то зарабатываете себе на хлеб в остальное время.

— Зарабатываю, — с улыбкой отозвался Энджел.

— Не слишком успешно, — поддела его Маргарет. Он возмущенно встрепенулся, и тихое бурчание в его желудке превратилось в пронзительную трель.

— А, черт, — прошипел Энджел, съежившись. — Забыл поесть.

Мисс Шеридан приподнялась на локте и пододвинула ему большое блюдо под салфеткой, что занимало всю ее прикроватную тумбочку.

— Угощайтесь. Я выкрала с кухни пироги.

— С чем это? — подозрительно спросил Энджел.

— С мышьяком, — ответила Маргарет. — И еще сливовое варенье для вкуса.

Он взял пирог, тщательно обнюхал и надкусил. Запахло корицей и сливами. Мисс Шеридан тоже угостилась. Некоторое время они молча боролись с вязким тестом и густой, как клейстер, начинкой.

— Выпечка — это не самая сильная сторона нашей временной кухарки, — наконец признала Маргарет. — А повар в отъезде. Ну как?

— Мнффф, — отозвался наставник, увязая зубами в тесте. — Нчг хршего.

— Жуйте тщательней. Я чуть не подавилась. Что вы хотели там увидеть?

— Подсказку. В конце концов, его заклятие должно было оставить след, — Редферн впился в румяный бочок пирога, аки вампир в девичье горло. — Чародеи всегда оставляют отпечатки своей личности в заклинаниях. А этот тип — нет, черт побери!

— Значит, он — колдун? — содрогнулась Маргарет. — Как дворецкий мистера Лонгсдейла?

— Нет, — процедил Энджел, — вонь колдуна ни с чем не спутаешь.

— Ну… может, он наполовину человек, наполовину…

— Не мелите чуши. Таких полукровок не бывает. Ведьмы и колдуны иногда путаются со смертными, но их союзы бесплодны. Эти твари только выглядят похожими на людей, — Энджел угрюмо уставился на пирог. Тот криво улыбался ему щелью, полной сливового варенья. Редферн тщательно слизал все сладкое и вытер губы тестом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Но тогда кто это? Нежить? Нечисть?

— Нет, это человек.

Маргарет недоуменно нахмурилась:

— Но вы же только что сказали, что он не оставляет следов, как человек! Разве это не значит… — она растерянно замолчала.

— Не значит. Сегодня он не пришел. Он знает, что вас охраняют, и опасается. А нежить, нечисть и колдуны не опасаются. Им нечего бояться в мире людей.

— Но это довольно шаткое обоснование, вам не кажется?

— Мне не кажется, — он прижал палец ко лбу Маргарет. — Поэтому мне нужно было побывать здесь, чтобы узнать изнутри, ощутить, каково это — оказаться в его власти.

— И как, ощутили? — суховато спросила девушка. Ей не нравилась роль подопытного кролика.

— Теперь я знаю точно, — Энджел наклонился к ней и вдруг нежно взял ее лицо в ладони. — Подумайте, Маргарет, вы действительно не хотите уйти со мной?

Девушка сжала его запястья — под кожей учащенно бился пульс.

— Почему вы меня пугаете? — дрогнувшим голосом спросила мисс Шеридан. — Что вы там увидели?

— Тысячекратно усиленную волю. Ему не нужны заклинания, чтобы подчинить себе чей–то разум, и потому этот человек не оставляет следов. Эти медальоны, — его рука скользнула по щеке и шее Маргарет к ее груди и накрыла амулет, — почти бесполезны. Они предназначены для защиты от заклятий и магии колдунов. Если бы чародей не решил убить вас руками вашей компаньонки, то подчинил бы вас, едва перегорел медальон.

— Значит, — прошептала девушка, — этот маньяк может делать все, что хочет, потому что ему достаточно пожелать и представить?

— Ну, думаю, что не все. Это несколько обнадеживает. Похоже, что материальные предметы ему не подвластны, только живые существа. Кроме того, одурманенных морфином бандитов он все–таки убил заклятием, поскольку они были без сознания. Значит, он может влиять только на ясный разум.

— Так что же, нам всем надо постоянно хлебать какой–нибудь дурман, чтобы маньяк до нас не добрался?

— Это не панацея, — вздохнул Энджел. — Ни ваш консультант, ни ваш дядя не знают, с кем они столкнулись, а потому не могут найти способ его обезвредить.

— Тогда скажите им! Вы же знаете, как от этого защититься?

Редферн покачал головой. Мисс Шеридан сникла. Конечно, сгорающий медальон предупредит об опасности, даст минутку или две, но потом? Любой человек в ее доме, любой в городе беззащитен перед этим маньяком!

— Откуда он такой взялся, — с горечью прошептала девушка. Энджел слабо вздрогнул, будто вопрос кольнул его в больное место.

— Это человек, который подвергся воздействию.

— Какому воздействию? — спросила Маргарет, удивленная его горестным тоном. — Что оно делает?

— Воздействие? — Энджел отстранился. Он смотрел на свои руки и молчал, сжимая и разжимая кулаки, словно проверял подвижность мышц и суставов. Когда Маргарет уже нетерпеливо заерзала, он ответил: — Невозможно предсказать. Оно меняет каждого по–разному… оказывается.

— Оказывается?

— Я не знал, что есть еще… такие.

— Какие такие? — допытывалась девушка. Вид у наставника был одновременно отрешенным и несчастным, точно его мучило какое–то воспоминание. Маргарет придвинулась к нему и несмело положила руку ему на плечо.

— Какие, Энджел?

— Иногда, — тихо сказал он, — мне кажется, что все это — долгий предсмертный бред. И мне никак не узнать, существуете ли вы на самом деле.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Маргарет оцепенела.

— Я не знаю, действительно ли у меня есть кожа, руки и глаза, или это иллюзии, которые разум порождает во время агонии тела.

— Но я — я настоящая, — девушку пробрал озноб, она схватила его руку и прижала к своей груди. — Вот, я живая, и сердце бьется!