Если б я был русский царь. Советы Президенту - Евгений Сатановский

Троцкий новую армию сколотил буквально из ничего, овладев настроениями не только массы дезертиров, но и большого количества военспецов. Причем в этой армии авторитет его был заслуженно неукоснительным. Соответственно, Сталин, перехватив у него власть над страной, не столько на эту армию опирался, сколько ее перемалывал, как сделал бы на его месте любой умеющий трезво мыслить диктатор. Послевоенная армия, как и просеянные по сто раз спецслужбы, была уже полностью его, хотя и ей он доверял от случая до случая, не забывая фильтровать генералитет. Буденный потому и пережил их всех, что в карьерных играх был демонстративно безопасен, что всячески подчеркивал при всех властях. К концу войны, при всех потерях и разрухе, советский ВПК и Красная армия были готовы к отражению угроз на любом направлении и, добавим, сами могли считаться серьезной угрозой на любом направлении. Отметим при всем том, насколько адекватным стал после войны генералиссимус в своих агрессивных планах. Как отличался его курс в отношении Финляндии до и после войны. Как осторожен был он на Балканах. Как дозированно воевал в Корее. Как отменил удар по Северо-Восточной Анатолии и Хоккайдо, что и спасло сегодняшние Турцию и Японию. Как не пошел на обострение в Южном Прикаспии, несмотря на искушение опереться на готовый плацдарм в Мехабадской республике. То ли опыт, в том числе опыт его сиамского близнеца и главного военного противника – Гитлера, пошедшего на блицкриг на нескольких фронтах, то ли атомная бомба Соединенных Штатов, то ли трезвый расчет прирожденного игрока, с какого-то момента безошибочно научившегося играть только в те игры, где вероятность проигрыша была минимальной…

При этом армия, МВД и тем более Комитет Государственной Безопасности (он же Комиссия Глубинного Бурения из анекдотов и Комкон братьев Стругацких) до самого конца советской власти были опорой государства и ощущали себя таковой. На коротком поводке своих прогрессоров, олицетворяющих наличие у сил добра кулаков, партия, разумеется, держала и стравливала руководство силовых структур, как это делалось в любой стране, вне зависимости от ее государственного строя, но что им причиталось, то они и получали, вне зависимости от того, что оставалось всей остальной стране. ВПК был привилегированной частью промышленности и держал под контролем весь НИОКР. Океанология и атомный проект, исследования космоса и полюсов работали на оборону. Наука, высшее образование и медицина по большей части обеспечивали именно это направление народного хозяйства. Они и развивались именно постольку, поскольку политическое руководство опасалось внешней агрессии и готовилось к ее отражению, периодически переходя в контрнаступление в Африке, Азии и Латинской Америке. Отличие советской системы от системы западной при этом, помимо прочего, было в том, что та сочетала государственные и негосударственные формы работы. В СССР государство имело монополию на все, что того стоило. Как следствие, конверсия в Израиле, США и Европе означала изменение соотношения долей в акционерном капитале и выход части бывших госслужащих на свободный рынок, который и без того был им хорошо известен. Это был плавный постепенный переход, в итоге которого у всех заинтересованных сторон оказался свой набор плюсов, иногда весьма жирных.

Что до конверсии советского образца – ее ход и последствия хорошо известны. Распад технологических цепочек, прямое воровство, потеря уникальных кадров, разбазаривание или устаревание ценного оборудования, имитация частных инициатив, на грани или за гранью криминала – не слишком прочная основа для превращения советской военной промышленности во что-то, способное выпускать конкурентоспособную продукцию за разумную цену, принятую на свободном рынке. Практически то же самое можно сказать об армии в целом. Эта громоздкая, несмотря на все слова о военной реформе, машина готовилась к войне, которую ей, судя по всему, никогда не придется вести. Такой войной должна была стать Третья мировая, под которой понималось масштабное столкновение с США и НАТО или КНР с применением ядерного оружия. Собственно, в настоящий момент Российская армия находится примерно в том же состоянии, в котором находилась Красная армия на пороге Второй мировой войны: готовность к боевым действиям в рамках войны старого типа, которой не будет. Отличием сегодняшнего дня служит отсутствие предвоенного фанфаронства и более или менее трезвое понимание ситуации руководством страны и ее вооруженных сил, как, впрочем, и большей частью населения.

С кем именно придется воевать Российской армии и на каких фронтах, какие типы вооружений и какие воинские подразделения для этих конфликтов будут ей необходимы – такой же вопрос, как и то, как именно эти подразделения следует тренировать и какая именно поддержка будет им нужна в том или ином варианте боевых действий. Проблема в том, что России здесь необходимо анализировать почти исключительно зарубежный опыт, который совсем не обязательно применим к ее собственным будущим конфликтам. Практический опыт ведения боевых действий в арктической зоне вблизи нефтяной и газовой инфраструктуры, расположенной на океаническом шельфе, отсутствует как таковой: ему просто неоткуда взяться. Это же касается боевых действий на Каспии или в Причерноморье, а также возможной войны с применением современной техники в горно-таежных районах Сибири и Дальнего Востока. Речь не о подавлении диверсионно-террористических групп на Северном Кавказе – этот опыт у Российской армии как раз есть, но о возможной полномасштабной войне против таких противников, как Турция, Иран или Китай. Как представляется, распространенное в военно-политическом руководстве страны упование на силы ядерного сдерживания адекватно только на Европейском театре военных действий. Оно, однако, может подвести на других возможных фронтах, в том числе в случае ведения против России ограниченных войн или «войн по доверенности», подобных тем, которые в 2006–2009 гг. вели против Израиля с прилегающих территорий арабские военно-террористические группировки. Использование выступлений против власти местного населения во внутренних районах страны, с информационной, финансовой и организационной поддержкой извне, при политическом и экономическом давлении на страну в целом, не менее серьезная угроза, хотя подавление бунтов и мятежей такого рода относится скорее к прерогативе Министерства внутренних дел, а их предотвращение – к функциям ФСБ.

Гигантские средства, анонсированные перед президентскими выборами 2012 г. для переустройства армии и ВПК руководством страны, могут быть разворованы со скоростью, прямо пропорциональной их величине. Могут уйти в песок, потраченные на проекты, которые не дадут того результата, на который рассчитаны. В любом случае в отсутствие общероссийской ревизии оборудования, технологий и, самое главное, кадров – не только конструкторов, но и квалифицированных исполнителей, эффект от «заваливания деньгами» будет минимален по любому направлению и любой сфере деятельности. Пока военная реформа породила дружную ненависть армии к своему министру и более чем скептическое отношение ко всему прочему руководству страны. Непонимание этого факта, а также причин, из-за которых это произошло, опасней, чем любая внешняя угроза. Не исключено, что главной причиной является то, что армию реформируют без участия самой армии. Впрочем, это же относится к российской науке, медицине и образованию. Назначение на высший пост в министерстве управленца, который не является специалистом, не пользуется авторитетом у собственных подчиненных и не стремится этот авторитет приобрести реальными достижениями, в точном соответствии с характерным для империи фаворитизмом, гибельно для любого дела. Отрасль сопротивляется всем начальственным чудачествам с интенсивностью, которая зависит от наличия в ней профессионалов. Сопротивление отсутствует или перестает быть заметным после того, как число профессионалов приближается к нулю. Это не означает, что реформа проведена успешно или хотя бы просто проведена, но лишь что соответствующее направление окончательно загублено и, не исключено, не подлежит восстановлению. Что вовсе не мешает имитировать наличие загибающейся или вовсе помершей системы среди живых, а также декларировать успехи, которых она добилась под управлением данного конкретного министра, в соответствии с руководящими и направляющими указаниями свыше. Светлейший князь Потемкин был силен в приукрашивании реальности, да и бесхитростное казнокрадство в веке XVIII было распространено не менее, чем в XXI, однако дело свое знал и его достижения перевешивали недостатки. Современность пока дает обратные примеры, хотя по части воровства, вранья и имитации бурной деятельности на муниципальном, областном и федеральном уровнях прошлое у настоящего многому могло бы поучиться.