Первый практикум. Напиток бессмертия. (СИ) - Воронина Ина

– Мы не пишем, чужеземец. У каждого нашего человека достаточно памяти, чтобы запомнить эти тексты наизусть!

Аджаташатру оскорблённо надулся.

– Это у наших соседей не достаёт памяти, чтобы знать их собственный канон, и они тычут палками в сырую глину, чтобы записать текст! Но почтенный Виктор, разве ты не знаешь священных текстов? Чему же ты учишь этих прекрасных юношей?

– Я учитель физики. Это наука, которая объясняет природу.

Плотник переглянулся с сыновьями и непонимающе уставился на Виктора.

– Например, при входе в твой дом твоя супруга подала нам холодной воды. Холодной – в столь жаркий день. Если я правильно понимаю, вы охлаждаете её, налив в широкий глиняный сосуд и положив сверху сено или солому? Это я видел? – спросил Виктор.

– Совершенно верно, чужеземец, – кивнул Аджаташатру.

– А почему вы это делаете именно так, а не иначе?

– Потому, что так делали предки, и мы не видим причин отказываться от этого способа, – просто ответил хозяин.

– А знаешь ли ты, почтенный Аджаташатру, почему вода остывает, если так сделать?

– Нет, почтенный, – задумчиво проговорил хозяин дома после недолгой паузы. – Я просто знаю, что это происходит.

Виктор обратил внимание, что Аджаташатру сопровождает свою речь покачиванием головы, этим «ай-ай-ай», как мы сопровождаем кивками. И это покачивание означает что угодно: «да», «нет», «хорошо», «плохо», «продолжай», «постой», «проходи», «здравствуй»… Запутаться можно.

– Вот, почтенный, именно этому я учу своих учеников. Мы учимся распознавать и понимать явления, предсказывать и объяснять природу. Такова традиция нашей страны. У нас много учителей, которые посвящают себя очень узким областям знаний.

Тут Виктор вспомнил одну из Настиных подсказок, полез в рюкзак и достал хрустальную пирамидку.

– Вот, уважаемый Аджаташатру, прими в дар эту вещицу. Посмотри.

Виктор поднёс пирамидку к свету, и на стене за ней показалась красивая радуга. Хозяин дома с сыновьями в удивлении открыли рты и стали разглядывать стекляшку.

– Эта вещица может разделить видимый белый свет на составляющие, которые мы называем радугой. Она оказалась в моей поклаже потому, что мы как раз и занимались разбором подобных оптических явлений, обусловленных…

– Но это же чудо! – вскричал Аджаташатру. – Ты расщепил неуловимый свет так, что стали видны гуны, из которых он состоит! Ты великий учитель!

Аджаташатру снова попытался припасть к ногам Виктора.

– Нет, почтенный! – снова вскинулся Виктор. – Это всего лишь простой эксперимент, и каждый может повторить его.

Богданов отчаянно искал способ отвлечь старика от реверансов.

– Я учу понимать природу, но я ничего не понимаю в великих сказаниях. Почтенный Аджаташатру, не мог бы ты рассказать нам, что говорят ваши предания об этой войне.

Аджаташатру огладил бороду и торжественно стал зачитывать вслух нараспев:

– «Слушай же меня о том, какие необычайные появлялись знамения — дивные и противоестественные, когда он, великий духом, совершал свой путь. При безоблачном небе раздавались раскаты грома в сопровождении молний. А вслед за этим грозовое облако, хотя и не было туч, стало проливать непрерывно дождь. Великие реки вместе с превосходнейшей Синдху, текущие на восток, устремились в обратном направлении. Перепутались все страны света, и ничего нельзя было различить. Всюду сверкали огни, о царь, и сотрясалась земля. Водоемы и сосуды сотнями переполнялись и источали воду. И вся эта вселенная была окутана мраком. И из-за пыли, застилавшей все вокруг, нельзя было, о царь, распознать страны света и нужные направления. Громкие крики раздавались с неба, но воплощенных существ, от которых исходили звуки, не было видно. Такие чудесные явления наблюдались по всей стране, о царь! Резкий юго-западный ветер со страшным шумом обрушивался на Хастинапур, ломая деревья целыми кучами.» Вот так, чужеземец, наши предания описывают битвы, что проходили по всей нашей стране. Этот ужас не должен был повториться, поэтому правители разбили страшное оружие на куски и бросили в море. С тех пор знания об этом оружии хранят лишь некоторые брамины и хранят его в тайне, чтобы никто не смог повторить этот страшный день.

Воцарилось долгое молчание.

– Почтенный Аджаташатру, а когда была эта война? – спросил Виктор.

– Тысячи лет назад, чужеземец, тысячи. Но страх и ужас был настолько велик, что память и поныне жива в наших сердцах. Мы передаём эти предания из уст в уста, от учителя к ученику с тех самых пор и поныне и будем передавать впредь.

– А можешь ли ты почтенный Аджаташатру, рассказать точно, в каком месте произошла эта страшная и ужасная война?

– Война шла везде. Но мы говорили о Синдху. Сапта-Синдхава находится к западу отсюда. На том месте теперь джунгли. Но страшные шрамы остались на нашей земле. Пустые города, разрушенные и покинутые, стоят там напоминанием о людском горе, и самый большой их них – Холм Мертвецов. Некогда богатый и прекрасный город, опустошённый ужасной войной. И священная река Сарасвати тоже покинула нашу землю, придя в ужас от людских злодеяний.

– Страшные вещи ты рассказываешь, уважаемый Аджаташатру, – сказал Виктор. – Мне жаль слышать, что ваша земля познала такое горе.

– Сарасвати… – вдруг вскинулся Берг. – Та Сарасвати, что впадала в Инд?

– Да, уважаемый, – ответил ему один из юношей. – Та Сарасвати, что сливалась с Синдху. В вашей далёкой стране тоже хранят память о тех далёких событиях?

– Ну не о событиях, но о реке мы знаем, – кивнул Эрик. – О реке, что некогда была центром Индской цивилизации. О полноводной реке, которая начала пересыхать за шесть тысяч лет до нашего рождения, когда тектонические сдвиги изменили русла Сатлуджа и Ямуны, её притоков.

Однокашники вытаращились на Эрика.

– Что вы на меня смотрите? Я люблю географию. У меня пятёрка, – буркнул Эрик.

– Я не знаю, что такое тектонический сдвиг, и что такое география, но Сатлудж впадает в Синдху, а Ямуна – в Гангу, – сказал Пахниндра.

– Ну вот, я и говорю… Уважаемый Адж... – Берг запнулся, но повторить попытку выговорить имя не решился, – а давно ли Сарасвати покинула эту землю?

– Около пятисот лет уже русло Сарасвати наполняется только дождями и не несёт более свои воды в океан, – ответил за отца один из сыновей.

– Значит, мы примерно в тысячном году до нашей эры.

– В Индии, – добавил Руслан.

– Чёрт знает где в Индии, – подал голос Вельский.

– Чёрт знает, как мы сюда попали, – отметил Асатиани.

– Чёрт знает, куда идти, – сказал Слава.

– Чёрт знает, что делать, – продолжил Сорокин.

– Чёрт знает, как выбраться, – вставил Ян.

– И чёрт знает, можно ли вообще выбраться, – мрачно закончил Саша.

Все повернулись к Виктору в ожидании комментария. Богданов сидел, обхватив подбородок рукой и в ужасе молчал. Он понятия не имел, что сказать. А хотел закричать, что ему тоже страшно, и что он тоже не знает, что делать. Но не произнёс ни слова.

Во внезапно наступившей тишине он услышал, что недалеко играет музыка и звучит весёлый смех. Виктор показал глазами, что хочет посмотреть, что там, хозяин дома с улыбкой махнул ладошкой в сторону выхода. Виктор открыл дверь, за ним сгрудились ученики.

На улице неподалёку от дома полным ходом шло веселье. Трое мужчин играли на барабанах и странных инструментах, похожих на пузатые тыквы с вытянутыми грифами и множеством колков. Под музыку отплясывали девушки и женщины.

Приглядевшись, Виктор заметил рыжую шевелюру Ольги, теперь скрученную в аккуратный пучок. С удивлением он увидел, что девушки были одеты в такие же пестрые покрывала, как и местные барышни. На шеях его подопечных весело болтались гирлянды из цветов, а из-за ушей торчали цветы. Вообще девчонки теперь напоминали больше танцующие клумбы, чем учащихся серьёзного учебного заведения. На руках у близняшек бряцали костяные и металлические браслеты. Руки всех четверых были изрисованы какими-то узорами, глаза подведены. Девушки хохотали и кружились в танце и, кажется, отлично проводили время.