Переодетые в чужие тела - Всеслав Соло

-- Сроки -- секрет, моя козочка, ты же знаешь об этом. Ну, иди же, поцелуй своего волчонка!

-- Да ты же раздавишь меня! О-о! Такие объ-ятия... Не-ет, тебе противопоказано быть молодым, волчонок.

-- А тебе, козочка?

-- Вот еще! Я видела эти шмотки.

-- Ну, и как они тебе -- к лицу?

-- Поклонников у меня будет хоть отбавляй, волчонок.

-- Раздену догола любого из них! Имей это ввиду.

-- Ты жесток, дорогой мой.

-- Я просто деловой человек.

2.

-- Очнулась, любезная? -- оскалился он, изо-бражая улыбку.

-- Что со мной произошло, ничего не понимаю? -- озадачивалась она, поднимаясь на ноги.

-- Ты немного заснула, любезная, приустала наверно.

-- Какая-то усталость во всем теле, вы что-то со мною делали?

-- Какая ты догадливая, а ты как думала!?

-- Я же и так выполняю, что вы говорите.

-- Все, как надо делать ты будешь в любом случае, любезная.

-- Что будет с первым объектом? -- спросила она.

-- Ты становишься любопытной, любезная,-- насмешливо ответил он.

-- Я отрабатываю свою участь и надеюсь на положительный результат, -сказала она.

-- Правильно делаешь, что отрабатываешь, а надежда... иногда штука обманчивая.

-- Что вы хотите этим сказать?

-- Ничего. У первого в шмотках зашита ампула, в назначенное время она ликвидирует объект.

-- Это жестоко с вашей стороны.

-- Мы все не ангелы. Ты лучше спросила бы: что будет со вторым объектом?

-- Но, по-моему, со вторым объектом уже и так все ясно. Все, что должно было быть с ним уже произошло, -- боязливо удивилась она.

-- Ошибаешься, любезная. Второму объекту придется уступить место.

-- Для кого? Ничего не понимаю.

-- Для меня.

-- Для вас?

-- А что? Разве я буду плохо смотреться?

-- Это безумие! Вы совершенно бесчеловечен!

-- Пусть так. Но есть и третий объект.

-- Третий? И кто же... это?

-- Она... В свое время, она тоже уступит свое место для той мадам, которая теперь досматривает, отслеживает последние деньки первого объекта.

-- Но вам-то до нее какое дело!

-- Ты гадко не догадливая идиотка! Она -- моя жена, -- злобно и торопливо проговорил он.

-- Почему вы открыли мне все свои карты?

-- Я никогда и никому их не открываю, любезная.

-- Но мне же сказали.

-- Тебе?! Ха-ах! Да говорить тебе, все равно что говорить вслух с самим собою или стенке. Ты -- пустое место, ноль, понимаешь это?

-- Но-о...

-- Пошла вон! Я устал... Подожди. Имей ввиду, что первый объект, весьма задолго до то-го как с ним это произойдет... тоже, когда пришел в себя, не знал, что с ним произошло.

-- Вы хотите сказать...

-- Ты правильно меня поняла, любезная. В твои шмотки тоже зашита ампула.

-- Как же это я сразу не догадалась, отчего ты так разговорился, сволочь!

-- Пошла прочь, и знай, что твоя ампула, в отличии от ампулы первого объекта, управляема мною лично, дистанционно. В любой момент, я остановлю тебя.

-- Удобно.

-- А ты как думала, стерва... извиняюсь, лю-безная. Ну, все! Иди прочь...

-- Я, конечно, пойду, но ты, подлец, все равно ответишь, я верю в это.

-- Как интересно, пришла с надеждой, а уходит с верой. Надежда -пассивность. Вера -- это уже действие. Хорошо. Я учту это, любезная.

3.

-- Как она? -- спросил он.

-- Ей очень трудно, -- ответил другой.

-- Ничего. Сегодня же вы должны проявить активность. Во всяком случае, начало неплохое. Похвально.

-- Мне трудно. Раньше казалось будет легко, а сейчас... Никак не могу свыкнуться с мыслью, что она-то ничего не видит, а мне все кажется...

-- Бросьте вы, -- сказал он, -- ведь все останется так как есть -изменить невозможно.

-- Это еще больше меня тяготит, -- грустно вздохнул другой.

-- Хандра, и не более того, голубчик мой. Вы получили такие молодежные шмотки.

-- Дорого они для меня обходятся.

-- А как вы хотели? За возможность надо платить.

-- Мне кажется, в этом как раз нет проблем.

-- Пока нет.

-- Разве я еще вам остался должен?

-- Как знать.

-- Вы говорите загадками.

-- Вы же сами сказали -- дорого. Значит пожалели.

-- Да нет же. Вы меня неправильно поняли. Разве дело в бумажках.

-- А в чем же тогда?

-- Дорого обходится для души.

-- Какой пустяк, голубчик мой. Это ностальгия по старым шмоткам, -сказал он.

-- Наверно, вы правы, -- подтвердил другой.

Возможность

Юля, только что, раньше обычного, приняла душ. Привычно, она проделывала это ближе ко сну, а сегодня душ получился практически предвечерним.

Вскоре возвратился и Миша, какой-то груст-новатый и внутренне, как показалось девушке, туманно озабоченный чем-то неопределенным.

Некоторое время молодого человека заметно дискомфортило и он разговаривал короткими фразами, в основном отвечал на вопросы и редко что-то спрашивал сам. Словом, весьма отли-чался он от себя же вчерашнего и утреннего. Но, потом, постепенно, даже немного повеселел, оживился во взгляде и непринужденно, мягко разговорился, будто вспомнил себя прежнего.

Оба они, и девушка и молодой человек, если так можно выразиться, высокопарно восседали теперь в креслах в ярко освещенной гостиной, разговаривали и попивали чай, как, почему-то, обоюдно решили, без сахара, горьковатый на вкус.

Тут-то Юля и задала свои вопросы Мише, намеченные ею еще с утра.

-- Скажите, Миша, -- проговорила она в то-не размышления вслух.

-- Да, -- тут же отозвался молодой человек и, поставив свою чашечку чая на журнальный столик, приготовился слушать.

-- С кем сегодня вы разговаривали по телефону утром? -- спросила почти повествователь-но она.

-- Но вы же в курсе, Юленька, -- удивленно воскликнул он, -- я говорил с Верой.

-- Нет, -- определилась девушка.

-- Как нет? -- теперь насторожился молодой человек.

-- Да нет, не то -- нет, которое, как вы подумали, ставит под сомнение, что вы и в самом деле утром разговаривали по телефону с Верой, тому я свидетель, но не об этом я спросила.

-- Позвольте, но мне кажется, я более ни с кем не разговаривал, -- как бы припоминая что-то, неуверенно сказал Миша.

-- Еще до моего утреннего появления в гостиной, после того, как вы покинули папин кабинет? -- отчетливо, в интонации, которая обязательно требует ответа, сказала девушка.

-- Ах, да! Совсем вылетело из головы, -- оживился Миша, -- я и в самом деле говорил по телефону со своим тренером. Я практически каждый день с ним созваниваюсь и настолько привык к этому, что мог упустить из виду, не обратить внимания, потому и не вспомнил сразу. А потом, я вам скажу, Юленька, мои чувства настолько переполнены случившимся, что остальное сегодня -- трудновато фиксируется в памяти.

-- Наверное, это так, но папин кабинет? -- напомнила девушка.

-- Вы становитесь подозрительной, Юля. Но вас можно понять. Подобные жизненные неожиданности кого только не выбивали из колеи.

-- Вы хотите сказать, что вы не были там се-годня утром? -- не успокаивалась девушка.

-- Где? В кабинете вашего отца?! -- обиженно сконфузился молодой человек, но тут же будто нашелся и принял вид человека, сожалеющего о том, что его не правильно понимают.

-- Так вы не были там? -- заострила вопрос Юля.

-- Конечно же нет!

-- Интересно... -- сказала девушка и немного помолчав, добавила: -- но все-таки там кто-то же был, тогда кто?

-- Вы у меня об этом спрашиваете? -- уточнил Миша.

-- Нет. Если вы говорите, что вас там не было сегодня утром, то спрашивать, грустно вздохнула девушка, то спрашивать мне остается только у себя.

Несколько минут они продолжали пить чай и, словно помалкивая каждый о своем, исподволь переглядывались, но каждый старался ус-кользнуть глазами, скоро отвести их в сторону от другого, если тот, другой, застигал врасплох, невзначай замечал, что на него смотрят.

-- Что вы на меня так посматриваете, Юленька? -- первым не выдержал молодой человек.

-- А вы тоже на меня посматриваете, Миша! -- парировала девушка.

Оба, как-то с натяжкой постарались улыбнуться друг другу.

Юля в этот вечер, хотя и выглядела заметно усталой, но сидящая в кресле в пушисто-белом халате, с заманчиво, она не замечала, обнаженными ногами -одна пола халата, соскользнувшая на пол, привлекла бы внимание в сущности любого мужчину.

-- Вы не возражаете, если мы перейдем с ва-ми в папин кабинет? -вежливо, но, как-то чересчур по-деловому, обратилась хозяйка квартиры к гостю.

-- Отчего же, пройдемте. Я не против, -- с мягким напряжением ответил тот.

И они незамедлительно поднялись из кресел и прошли в кабинет Аршиинкина-Мертвяка.

Здесь девушка услужливо предложила молодому человеку присесть на кожаный диван Василия Федоровича, а сама стала лицом перед гостем, спиной к отцовскому столу, на который оперлась руками. Из-под глубокой и широкополой шляпы массивной настольной лампы падал не яркий, по-домашнему теплый свет. Лица девушки и молодого человека казались загадочными и приятными.

-- Не могу верить, -- сказала Юля. -- Папа, бедный папа.

-- Напротив, -- возразил молодой человек, -- ваш отец, очень даже богатый человек, если у него такая замечательная дочь!