Мировая юстиция в России: создание, деятельность, историческая миссия. Монография - Коллектив авторов

Для того чтобы оценить территориальную доступность мировой юстиции для населения, надо проанализировать, как распределялись мировые судьи по уезду. Закон четко определял, что мировой судья должен работать в своем уезде, т. е. дальше уезда обывателю ехать не надо было. Однако даже в рамках одного уезда территориальная доступность мирового суда было неодинаковой. Жители губернского или уездного города, а также его окрестностей находились в более выгодном положении, поскольку в мировой судья был под рукой. В столичных городах некоторые судьи настолько были известны среди населения своим добросовестным отношением к делу, что к ним не стеснялись подходить прямо на улице, таким образом реализуя буквально норму закона о том, что мировой судья должен принимать заявления повсеместно. Так, в Санкт-Петербурге большой славой пользовался мировой судья Неклюдов, которому достался очень сложный участок – район Сенной площади, где проживали самые нищие слои петербургского населения. Неклюдов выслушивал жалобы в любое время, его можно было просто остановить на улице249. Живущим в более глубокой провинции приходилось труднее. В уезде было обычно 3–5 участковых судьи. По идее, обывателю нужно было бы ехать совсем недалеко, так как уезд делился на 3–5 участков. Однако насколько удобна была поездка для обывателя в рамках одного уезда? Как уже говорилось, мировой судья был обязан согласовывать местонахождение своей камеры со съездом мировых судей. Однако на практике ситуация складывалась по-разному, порой съезды достаточно либерально подходили к этому вопросы, позволяя судье устраивать камеру в своем имении. Однако имение могла быть расположено в маленькой деревушке, расположенной далеко от главных дорог. Большое село, являвшееся центром хозяйственной и общественной жизни какой-либо части уезда, могло не иметь мирового судьи. Например, в 1884 г. в довольно обширном Касимовском уезде Рязанской губернии все три мировых судьи были сосредоточены в одной части уезда250.

Нельзя также не отметить, что с течением времени, несмотря на рост численности населения, количество мировых судей не увеличивалось, а даже сокращалось. В той же Рязанской губернии в 1884 г. в 6 из 12 уездов количество мировых судей уменьшилось на одного по сравнению с 1868 г. Если в 1868 г. в этой губернии на одного мирового судью приходилось 25–35 тыс. жителей, то в 1884 г. – 30–50 тыс. Аналогичный процесс произошел и в Тульской губернии: 5 из 12 уездов пережили «сокращение штатов» среди мировых судей251. Объяснялось это тем, что со временем желающих служить мировыми судьями стало меньше, найти нужное число кандидатов в мировые судьи стало сложнее. Это приводило к сокращению их числа и соответственно к расширению площадей участков. Таким образом, в территориальном плане мировые судьи были относительно доступны: они было более доступны (и намного!), чем до реформы, однако временами в силу разных обстоятельств, эта доступность была не такой, какой она виделась создателями реформы.

Более сложным оказался вопрос о возможности всех подданных обратиться в мировой суд для рассмотрения своего дела. Законодатель исходил из того, что мировой судья будет рассматривать единолично незначительные уголовные и гражданские дела, которые составляют основную массу возникающих уголовных и гражданских дел. При этом мировому суду были подсудны все сословия за исключением одного момента: крестьяне по большому кругу дел продолжали оставаться подсудным своим сословным волостным судам. Считалось, что в повседневной жизни крестьян большую роль продолжают играть обычаи, которые не прописаны в праве, но отказ, от которых будет для крестьян весьма болезнен. Некоторые обычаи и в самом деле были продиктованы особенностью крестьянской жизни. Так, не считались наследниками дочери, вышедшие замуж, сын, призванный в армию.

Логику этого расхождения с правовыми нормами понять можно: наследником считались только те, которые вкладывали свой труд в приращение наследуемого имущества. Поэтому законодатель разрешал использовать обычай в качестве источника права и мировым судьям. Однако они делали это крайне редко. Сама идея ценности обычая для крестьян законодателем оказалась несколько преувеличенной. Крестьяне были не всегда довольны своим волостным судом: в волостные судьи крестьяне выбирали крестьян, причем никаких требований к образованию законом не выдвигалось. Судьи в волостных судах законы не знали, обычаи трактовали как хотели, поэтому произвольность решений и взяточничество были весьма распространённым явлением. Во многих волостных судах было нормой принимать решения за жидкую конвертируемую во все времена валюту. Неслучайно в народе волостной суд прозвали «лапотным»252.

В связи с этим среди крестьян отмечалось стремление добиться, чтобы их дело слушалось не волостным, а мировым судом. Председатель Белозерского окружного суда докладывал, что каждое второе прошение, подаваемое в мировой суд, подлежит ведению волостного суда. Каждый крестьянин, не желая зависеть от произвола волостных судей, пытался решить свое дело вначале у мирового судьи и только после отказа обращался в волостной суд. Даже существовали способы искусственного изменения подсудности по делу, например, сознательное завышение цены иска более 100 руб. или передача иска лицу другого сословия. «Свод замечаний» отмечал, что «крестьяне, платя на мировые учреждения более всех сословий и даже участвуя в выборах мировых судей, одни только и не пользуются мировым судом, что равносильно лишению их всякого суда»253. С учетом того, что крестьяне как по всей территории России, так и на территории округа Московской судебной палаты, составляли большинство населения, можно сделать вывод, что существование волостных судов серьезно принижало эффект судебной реформы. Чтобы обычное право не становилось источником произвола, необходимо его кодифицировать, как это сделано в Великобритании. К сожалению, в Российской империи эта работа не проводилась.

Однако в целом камеры мировых судей были открыты для широких слоев населения. Неслучайно на картине замечательного художника-передвижника В. Маковского «В камере у мирового судьи», написанной в 1880 г., представлена самая разная публика, ожидающая заседания мирового судьи: рабочие, застенчивая барышня, явно не высокого достатка, солидная дама, чиновник, наемная прислуга, т. е. в мировые судьи рассматривали дела, возникающие в разных социальных слоях. У мирового судьи была реально получить защиту наемной прислуге или ученику ремесленника от произвола работодателя, получить долг, наказать обидчика, позволившего распустить руки.

Исторические источники позволяют оценить, насколько новые суды были оперативны. Мировой суд рассматривал дела устно, стремясь в одно заседание выслушать всех заинтересованных лиц. Статья 116 УУС рекомендовала по возможности рассматривать каждое дело в одно заседание. Анализируя стенографические протоколы заседаний в мировом суде, которые нередко публиковались в прессе или издавались отдельными сборниками254 и переиздаются сейчас255, можно прийти к выводу, что подавляющее большинство дел так и рассматривались. Когда возникала потребность собрать дополнительные сведения, то могло быть назначено новое заседание, но часто судьи старались максимально ускорить этот процесс.

В книге М. Вострышева дана очень интересная подборка стенографических протоколов заседаний мировых судей в разных городах России – Москве, Петербурге, Одессе, которые ярко передают атмосферу судебных заседаний. В одном из процессов у мирового судьи в Санкт-Петербурге слушалось дело по претензии заказчика к прачке: отданные в стирку несколько рубашек пропали. Соответственно истец требовал с прачки возместить стоимость пропавших вещей. Прачка не возражала, что должна компенсировать потерю, но не согласна с выставленной ценой: она считает, что пропавшие рубашки стоили намного дешевле, чем их оценивает ее клиент. В суд предъявляются несколько оставшихся рубашек, аналогичных тем, которые украли. Для решения спора о том, сколько может стоить такая рубашка, в суд приглашают белошвейку. Причем судья тут же в ходе заседания дает указание рассыльному найти на близлежащих улицах белошвейку и попросить прийти ее в суд. Через некоторое время в зале суда появляется белошвейка и высказывает свое мнение, сколько можно выручить за данные рубашки. Выясняется, что владелец рубашек и в самом деле несколько завысил цену256.

Однако рассмотрение дела за одно заседание не означает, что в целом все обращения в суд ограничивалось одним днем. Вначале тяжущиеся обращались в суд с заявлением. Судья принимал заявление и назначал дату рассмотрения дела. От подачи заявления до самого слушания могло пройти и несколько дней, и две недели, и больше. Например, один журналист, описывая работу московского мирового судьи, зафиксировал, что, принимая прошения 14 февраля, судья назначал слушание на 22 или 23 февраля. То есть, подав исковое заявление, истец имел возможность менее через две недели услышать решение своего дела257. Также после вынесения решения надо было во многих случаях дождаться изготовления исполнительного листа. Обычно на все производство гражданского дела (от подачи искового заявления до получения исполнительного листа) уходило 2–4 недели у мирового судьи и 3–4 месяца в окружном суде.