Этнокультурная история казаков. Часть III. Славянская надстройка. Книга 4 - Коллектив авторов

* * *

Попав под державу Российскую, казаки не приобрели лучших духовно-созидательных возможностей. Царям нужны были дешёвые по содержанию полки и потому в казачьем народе создавался особый дух военного строя, наряду с постоянными культурными ограничениями.

После подавления повстанческой войны Кондратия Булавина, с распространением фактической юрисдикции Российской империи на все войсковые области Присуда Казацкого социальное положение широких слоёв казацкого народа значительно ухудшилось. Историк Б. А. Алмазов считает, что социально-экономическая политика российского самодержавия по отношению к казакам была направлена на «выбивание экономических основ независимости у большей части казачества, расслоению его и постепенному переводу на службу империи». «Новые запреты и законодательные акты, – подчёркивает Алмазов, – превратили в итоге казачество в одно из самых угнетённых состояний в России. Власть предержащие постоянно внушали казакам, пугая жизнью за границей, например в Турции, что там-де христиане платят „налог кровью“, то есть часть христианских мальчиков становятся янычарами и всю жизнь обречены служить и воевать. При этом отчего-то забывалось, что российские казаки платили такой же „налог кровью“ непрерывно и поголовно, все – от мала до велика».

Действительно, после фактической ликвидации политического суверенитета Войска Запорожского и Войска Донского – участие казаков и их роль в бесконечных войнах ХVIII века, которые вела Российская империя, неуклонно возрастали. С точки зрения официальной истории, эти войны рассматривались как действительно необходимые, однако для рядовых казаков смысл их участия в боевых действиях в Швеции, Польше и Германии был совершенно непонятен. Тем не менее, казаки воевали: в трёх войнах со Швецией, с немцами в Семилетнюю войну. Без массового участия казаков длительное военное противоборство России с Турцией вряд ли стало бы столь безусловно победоносным. В известном сражении под Кинбурном, например, Суворов фактически только с казаками сумел отбить турецкий десант, а при взятии крепости Измаил в 1790 году более половины его армии составляли донские и запорожские казаки.

После эпохи Петра I казаки с точки зрения дореволюционного законодательства Российской империи – это не просто народ, а некий «служилый народ», имевший привилегии за несение обязательной поголовной военной службы. Такая, нарочито оторванная от этнических реалий России законодательная установка приживалась в социальной и военной практике с большим трудом. Социальные интересы и культурные традиции приписного «казачества» резко расходились с таковыми у этнических казаков, подчас провоцируя межнациональные конфликты.

В Британской энциклопедии статья о казаках помещена в разделе «Туземные иррегулярные войска из районов военной колонизации». Казаки приравнены к сипаям, бенгальцам, зуавам и гуркам – воинственным самобытным народам, которые в колониях европейских империй платили «дань» своей кровью, участвуя в качестве особых этнических подразделений в колониальных войнах. Такое определение действительного военного статуса казаков в Российской империи представляется оправданным.

* * *

В 1728 году для сыска беглых на Дон прибыл генерал-майор Тараканов, но по настоянию Войска «из уважения к его заслугам», высочайшим указом 9 сентября 1728 года было повелено сделать высылку только из тех, которые пришли на Дон после 1710 года. Но и это, и последующие царские повеления донцы ухитрялись не выполнять и ограничивались одними отписками, что на Дону, при всём желании, «беглых не розыскано».

Преемники Петра, следуя его политике, в 1731 – 1732 годах потребовали от Донского Войска переселить на Волгу, на Царицынскую линию (от города Царицына до реки Камышенки) до 1200 семейств охотников из ближайших станиц для защиты этих мест от вторжений кочевых народов с Кубани и Кавказа.

С 1732 года старшинским званием стали награждать даже не решением Старшинского Круга, а грамотой императрицы. Такое вмешательство верховной русской власти в дела казачьей военной общины, как растлевающее начало, дало самые пагубные для Дона последствия, выразившиеся в том, что некоторые из донских казаков по проискам отцов и дедов или знатных родственников, за взятки и посулы царским вельможам, стали награждаться российскими чинами, ещё «качаясь в люльке».

Войсковые атаманы фактически стали пожизненными и появились подобия «династий». Сперва правили потомки Фрола Минаева – Максим Фролов, Иван Фролов. С 1738 года войсковым атаманом был высочайшей грамотой назначен Данила Ефремов. А в 1753 году он попросил Елизавету уволить его от атаманства по возрасту и передать этот пост сыну Степану. Императрица согласилась, но в знак особой милости повелела сыну оставаться в подчинении отца. По сути наследственными стали и старшины. Правда, казачья знать не была замкнутой кастой, в её ряды можно было попасть благодаря личной доблести, заслугам (как выдвинулись Денисовы, Платовы, Кутейниковы, Иловайские и другие). Но когда человек попадал в старшины, его родные получали соответствующие преимущества в службе, у них было больше шансов быть замеченными, получить важное назначение.

Организатором и руководителем принудительного переселения донцов на Волгу и «Царицынскую линию» в 1732 году был некто М. Н. Персидсков. Царским указом от 15 января 1734 года 520 семей донцов и 537 семей днепровских черкасов, проживавших на Дону, переселили на Волгу. Их расселили между Царицыном и Камышином и назвали Волгским казачьим Войском.

После этого Персидсков был назначен войсковым атаманом волжских казаков и, хотя в грамоте от 15 мая 1732 года было сказано, что в новоучреждаемом Волгском казачьем Войске атаманы не могут оставаться на своём посту больше 3-х лет, Персидсков стал пожизненным атаманом и оставался им, с несколькими перерывами, до 1771 года. Перерывы же происходили в те месяцы, когда Персидсков находился под следствиями по обвинению в хищении войсковой казны. Однако каждый раз он выходил оправданным и возвращался на прежний пост.

Из донских переселенцев на Волгу были образованы городки. Административный центр войска Персидсков основал в посаде Дубовка, около которого построил свой хутор, где на высоком берегу Волги возвышался огромный атаманский дворец. 31 января 1734 года царица наградила его богато украшенной шашкой, на клинке которой была выгравирована надпись: «Мы, Анна, императрица и самодержица всероссийская и прочая и прочая и прочая, пожаловали мы сею саблею Волгского Войска войскового атамана Макара Никитича сына Персицкаго за многие и верные его службы». Таким образом, российская власть, по почину Петра I, окончательно подчинив донское казачество и разрушив его старый военный уклад, стала распоряжаться им по своему усмотрению, и очень часто вопреки здравому смыслу и в неуважение и нарушение интересов народной жизни.

В 1735 году, по смерти Лопатина, на Дон по царскому указу был назначен войсковым наказным атаманом Иван Фролов.

В 1736 году в результате войн с турками Азов снова заняли русские. Остатки азовских казаков после присоединения к России Приазовского края, указом от 9 января 1737 года были помещены в гарнизон крепости Святой Анны на Дону под их прежним именем.

В 1738 году войсковым атаманом Дона был пожалован старшина Данила Ефремович Ефремов. В царских грамотах на имя Ивана Фролова последний впервые именуется «наказным», то есть действующим по царскому наказу. В грамотах на имя Данилы Ефремова и сына его Степана название это отсутствует.

Атаман Данила Ефремович Ефремов, сын старшины Ефрема Петрова, казнённого Булавиным в 1708 году, был пожалован «настоящим войсковым атаманом» грамотой Анны Ивановны 17-го марта 1738 года. Даровитый казак, воспитанный в походах и битвах, в правление своё Войском показал недюжинные военные и административные способности и в военном деле был ревностным исполнителем царских велений.

В 1738 году кубанские татары большими силами напали на Дон, разорили и сожгли Быстрянскую станицу и обложили Каргальскую, но Ефремов, будучи уже атаманом, быстро собрал оставшиеся от походов войска, разбил и прогнал татар обратно к Кубани. В следующем году набег повторился, но также был отбит.

В предотвращение подобных внезапных набегов по настоянию атамана на Дон было прислано 67 пушек, которые он и расставил по всем пограничным с татарами станицам. Кроме того, он назначил на случай внезапных тревог сборные места, куда старшины с казаками по первому сигналу должны являться. А чтобы узнать, к какому из сборных пунктов казаки должны спешить, им была установлена в степи на сторожевых курганах особая сигнализация, состоявшая в зажигании казачьими пикетами известного числа маяков.