Отдел Массаракш - Антон Первушин

- Мое имя Гонзу, - представился он. - Доктор технических наук Гонзу Мусарош.

- Гы, почти что Массаракш, - прокомментировал Облом вполголоса, и, ощерив не слишком зубастую пасть, отрекомендовался: - Облом, с вашего позволения, сударь. Уголовник. Чем могу?

- А вы? - спросил Мусарош у Птицелова.

Тот смутился. Что он мог о себе сказать?

Южный выродок. Мутант из-за Голубой Змеи. Вот и все.

- Птицеловом его кличут, - встрял Облом. - Он парень стеснительный, но настойчивый. Ведь это он ту самую деталюху в речке нашел.

- Позвольте искренне поблагодарить вас от себя лично и от лица сотрудников нашего Отдела! - с жаром произнес доктор Мусарош.

- Какого такого Отдела? - простодушно поинтересовался Облом.

Эксперт растерялся. По лицу его было видно, что он сболтнул лишнего.

- Прошу ко мне, - сказал он. - Извольте, так сказать, полюбоваться на дело рук своих…

- Да мы уж вроде налюбовались, господин ученый, - протянул Облом. - Пока волокли эту дуру, сто потов сошло… Верно, Птицелов?

Тот промолчал.

- Поверьте, усердие ваше будет по достоинству вознаграждено, - заверил его Мусарош. - И потом… такого вы видеть не могли…

- А ну если так, - Облом подмигнул Птицелову, - тогда конечно…

Мусарош откинул полог палатки, жестом пригласив делинквентов войти. Пришлось принять приглашение.

Да, такого они еще не видели. На длинном, обитом жестью столе возвышался огромный аквариум, литров на сто пятьдесят, заполненный синей жидкостью. От аквариума тянулись разноцветные провода и исчезали в металлических ящиках, которые сдержанно гудели и перемигивались разноцветными лампочками. То, что плавало в аквариуме, Птицелов поначалу принял за диковинную рыбу. Угловатое создание, покрытое сизыми бахромчатыми отростками, сквозь стекло таращило на людей выпуклые бельма, усыпанные множеством крохотных красно-фиолетовых кристаллов.

- Смотрите, что сейчас будет, - заговорщическим тоном проговорил доктор Мусарош.

Он приблизился к аквариуму и приложил к стеклу костлявую длань. Несколько мгновений создание оставалось совершенно безучастным и вдруг выбросило пучок щупалец. Птицелов против воли ахнул. Это были те самые щупальца, что обхватили багор. Но когда Облом и Boxy, пыхтя от усердия и осыпая окрестности отборнейшими массаракшами, вытащили на берег и Птицелова, и багор, и «деталюху», щупальца исчезли - на прибрежном песочке лежала облепленная черно-зеленой тиной глыба не пойми чего. И вот теперь ее, значит, отмыли! Ну-ну…

Эксперт отнял ладонь от аквариума, зачем- то внимательно осмотрел ее и даже обнюхал, после чего сказал:

- К сожалению, вы не можете, коллеги, оценить по достоинству всей грандиозности своей находки…

- Где уж нам… - пробормотал Облом.

Доктор Мусарош виновато улыбнулся.

Даже я не могу осмыслить сейчас всю ширь открывающихся перед нашей наукой перспектив, - возгласил он. - Понимаете, коллеги, по-видимому, мы имеем дело с… - он ткнул пальцем в аквариумное стекло, «деталюха» немедленно отреагировала выбросом пучка щупалец. - Отдельным узлом квазиживого механизма! Не исключено, что возникшего в этих скорбных местах в результате неведомых нам автоэволюционных процессов!

- Видал?! - брякнул Облом.

Тот безразлично пожал плечами. Железная птица, полуживотное-полумашина, очень похожая на ту, что похитила Лию, - и только-то! Птица мертва, убита взрывом, и она не в силах помочь ему спасти любимую девушку. Нужно найти ее пилота, если только он уцелел.

Доктор Гонзу Мусарош, видя совершенное равнодушие в глазах «коллег», осекся. Порылся в бумагах на своем столе, извлек мятый лист официального бланка. Откашлялся.

Впрочем, я пригласил вас сюда не для научного диспута, - сказал он. - Мне поручено вручить лицам, которые сделают наиболее ценную для науки находку, это постановление о переводе их на контрактную службу в Особом Юго-Западном округе. С правом жительства по окончании срока контракта в центральных районах Свободного Отечества. Осталось лишь вписать имена. Ваши имена, господа делинквенты. С чем вас и поздравляю!

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Гарнизонный поселок заваливает снегом. Крупными хлопьями кружит он, оседая на жестяные крыши, на затянутую брезентом технику, на строевой плац. Под порывами ветра раскачиваются фонари на проволоках, протянутых над плацем. Мечутся тени, и кажется, что на перекладине турника болтается тело повешенного мутанта. Но это лишь в который раз пытается подтянуться под присмотром хмурого Панди новобранец. Остальные ежатся в строю, проклиная в мыслях погоду и солдафона-капрала, вздумавшего устраивать занятия по физподготовке в метель.

Обуреваемый скукой, Облом пялится на это безобразие через окно казармы, дожидаясь возвращения Птицелова. Потому что, масса- ракш, каша стынет в манерке, хотя и заботливо укрытая его, Облома, бушлатом. Второй раз разогревать ее на камбузе не позволят, у них, массаракш, экономия дров. И какой это, массаракш, умник из революционного их Комитета решил, что экономика для того, чтобы экономить?! Как взбесились все. Дрова экономят, крупу экономят, махорку экономят, дизельное топливо берегут пуще глаза. Из-за этой, массаракш, экономии их с Птицеловом держат в гарнизонном поселке всю зиму. Солярки у них, видите ли, не хватает, чтобы отправить двух делинквентов по этапу. А ведь давно могли оказаться на борту баржи-самоходки, из тех, что на юго-запад ходят… Массаракш!… Экономы… Лучше бы сэкономили на кормежке и куреве для двух бездельников, придурки…

Впрочем, Птицелова не назовешь бездельником. Вон он как на науку налегает. Штаб-врач господин Таан, по совместительству - преподаватель курсов социальной адаптации, на Птицелова не нахвалится. Еще бы! Зубрит мутоша, аж от зубов отскакивает. Книжки в гарнизонной библиотечке глотает, как ящер-мясоед панцирных крыс. Господин Таан все свободное время на него тратит, на выродка южного. Он, правда, и к Облому прицепился было со своей адаптацией, но он, Облом, калач тертый, ему, Облому, вся эта наука побоку. Облом и сам кого хошь научит родину любить. Но господину штаб - врачу такие подробности знать необязательно.

Пусть думает, что домушник по кличке Облом просто непроходимо туп.

Массаракш! Да где этот Птицелов шляется?! Опять у штаб-врача собеседует или подался к вольнонаемной поварихе мадам Козу на камбуз? В рамках помощи персоналу, так сказать. Тогда для кого же я кашу берегу, если у самого живот подводит с голодухи?! Облом потянулся было к бушлату, но окоротил себя. Ведь неправда это, вовсе Птицелов не у поварихи. Хотя та и положила на него глаз. С Тааном он опять разговоры разговаривает. О сущности всего тщетного. Или наоборот, о тщетности всего сущего. Кто их разберет. Облом попытался как-то выспросить у Птицелова, о чем тот с господином штаб-врачом по душам треплется, но мутоша шестипалый такую околесицу понес, что слушать тошно.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});