Ненавижу любить тебя - Алиса Ковалевская

Обхватил сосок ртом и втянул, продолжая гладить живот. Чёрт подери! Она и на вкус особенная. Сливки с колотым льдом. Нет… Сливочный ликёр. Губами добрался до ключиц. Покусывал кожу, целовал и опять покусывал. Так и хотелось сожрать Карину, выбить её запах на себе, как татуировку.

Почему такое только с ней?!

– Пожалуйста, – зашептала она, извиваясь подо мной. – Пожалуйста…

Зараза! Семь лет назад она не была такой податливой. Что изменилось? Поняла, что жизнь – то ещё дерьмо? И что «пожалуйста»? Трахнуть её?

Тяжело дыша, навис сверху и вгляделся в лицо. Взгляд её был затянут поволокой, припухшие губы влажно блестели. Блядь! Жадно впился в её рот. Она ответила сразу, короткие острые ногти прошлись по моим плечам. Вот же… Захотелось грязно выругаться. Прижался к её бёдрам и вогнал член до упора. Она схватила воздух ртом, сильнее впаяла в меня ногти. Глаза распахнулись.

Больше сил играть с ней не было. Я начал быстро и ритмично брать её, а в башке – как вспышки. Белые, ослепляющие. И только она на синих, кажущихся сейчас чёрными простынях чёткая.

– Никого так не хотел, как тебя, – вырвалось само собой.

На секунду остановился, всмотрелся в неё. Она промолчала. Сглотнула.

Я сорвался злой на самого себя. Главное не забыть – она беременна. От меня… Это злило ещё сильнее. Она, она, она – снова и снова она!

Зарычал, так сильно скрутило возбуждением. Карина заметалась, волосы её рассыпались вокруг головы. Скомкала простыню, подалась мне навстречу, сильнее раздвинув ноги.

– Кир…

– Карина… – Вошел глубоко, по самые яйца. Кайф сродни нереальному. Её мутный взгляд, ресницы, губы…

Засипел, прижавшись к влажной шее губами. Нежный аромат духов. Чёрт! Меня затрясло. Ещё сильнее – когда она с очередным проникновением начала сжиматься вокруг. Её протяжный стон по нервам…

– Карина… – засипел и сжал её бедро. Обезумев, провёл до задницы. Сгрёб волосы. Кончал и смотрел на неё.

Медленно её веки опустились. Она тронула моё плечо, и я, глухо зарычав, упёрся лбом в её лоб. Губы сами собой оказались на её губах. Поцеловал. Она ответила и обхватила меня за шею.

Отголоски её оргазма продляли мой, дыхание было одно на двоих. И что с этим делать? Вчера мне казалось, что сегодня ответ найти будет проще. Ни хрена не проще.

Она выдохнула с тихим звуком, не похожим ни на стон, ни на вскрик. Улыбнулась мне в шею.

Я перекатился на бок, и она уткнулась в меня.

Сам закрыл глаза и опустил руку ей между лопаток. Её кожа была влажная, волосы спутались. Сегодня не проще. Будет ли проще завтра?

– Ты мерзавец, – раздался её тихий голос. – Совершенный мерзавец. И ты…

– Скажи ещё, что я воспользовался тобой.

– Угу. – Она кивнула около моей груди. – Это ты и сделал.

Я хмыкнул и провёл ладонью по её спине. Уставился в стену сквозь темноту, неожиданно вспомнив о двух девчушках в реабилитационном центре.

Красивые девчушки… Только нужно оно, это всё, если ещё не узнав жизни, они столько хлебнули? Не мне рассуждать об этом.

Погладил Карину по пояснице. И вот это вот мне не нужно. Но если уж так есть, ничего не поделаешь. Значит, так должно быть. Дочь или сын? Почему-то сразу подумалось – дочь. Красивая дочь.

Кто бы мог подумать…

Глава 10

Карина

Никто не смог объяснить, как получилось, что обратно мы с Кириллом летели в разных концах самолёта. Спасибо, что хотя бы одним рейсом. Признаться, я не расстроилась, тем более что мужчина в соседнем кресле за весь полёт не сказал ни слова. Я же сидела, поглаживая шерсть едва не оставленной в гостиничном номере плюшевой кошки. Вспомнила о ней в последний момент, когда мы уже выходили. Серым комком она лежала на полу возле тумбочки. Должно быть, Кирилл уронил и не заметил.

Теперь же, глядя на раскинувшееся вокруг бесконечное небо, я спрашивала себя, что дальше. Меня он тоже вот так «случайно забудет», когда настанет время? Меня, нашу Вишенку и всё, что с нами связано? Глупые девчачьи мысли. Давно пора повзрослеть и перестать верить в большее, чем есть. И ждать большего тоже.

Едва набрав высоту, самолёт начал снижение. Куда больше времени мы потратили на путь в аэропорт и посадку. Вскоре шасси коснулись взлётно-посадочной полосы. Маленькое путешествие в реальность Кирилла закончилось, а сам он остался. Надолго ли?

– Хорошего дня, – провожая нас, с улыбкой проговорила стюардесса. – Спасибо, что выбрали нашу авиакомпанию.

Узнала ли она Кирилла? Что-то подсказывало, что да.

Кирилл улыбнулся в ответ и поблагодарил её, а мне оставалось только стоять рядом.

* * *

Такси уже ожидало нас. Я хотела было поставить в багажник сумку, но Кирилл перехватил мою руку.

– Не поднимай тяжёлое, – сказал коротко и недовольно.

Опять. Таким он был едва ли не с самого утра. И в чём я, спрашивается, опять виновата?

– Да, – ответил он на звонок, садясь в такси. Сделал знак, чтобы я поспешила. – Совсем отказывается?

Кир всё больше хмурился. Машина тронулась с места. Я уставилась в окно, стараясь не вслушиваться в разговор. Но сделать это, находясь на расстоянии вытянутой руки, было проблематично.

– Давно? – Недолгое молчание. – А вечером?

Не выдержав, я повернулась. Кирилл стал ещё мрачнее. А мне-то казалось, что больше некуда.

– Нет, не нужно. Я скоро буду дома. Сам всё решу. Дождитесь меня.

– Что случилось? – спросила, как только он закончил разговор.

– Ничего.

– Кир…

– Ничего, говорю тебе, – ответил он грубо. Смерил меня взглядом. С шумом выдохнул и сказал сдержаннее: – Стёпа отказывается от еды. Обычно он готов корм вместе с миской сожрать, особенно после выгула. А тут даже не притронулся.

– Может, он просто по тебе скучает?

Кирилл посмотрел так, словно я сморозила несусветную тупость. Как не взорвалась, не знаю. Когда Кир уезжал, за сенбернаром, как правило, присматривала домработница. Это было не в новинку. Но мало ли.

– Может быть, твоей собаке надоело, что ты мотаешься туда-сюда! – всё-таки слегка вспылила я, когда Сафронов, ничего не ответив, опять взялся за телефон. – Это же собака, а не хомячок. Загрустил… Не знаю…

– Вот и молчи, раз не знаешь, – процедил Кир.

Я хотела было сказать, чтобы сам он молчал, но он приподнял руку и цыкнул:

– Тихо.

Я поглубже вдохнула и выдохнула. Кир держал телефон возле уха, сосредоточенный до предела и, судя по тому, что ничего не происходило, слушал длинные гудки. Только он убрал телефон, тот звякнул.

– Вот чёрт, – выругался Сафронов, прочитав сообщение.

– В