Пустая клетка - Сергей Зацаринный

— Вот с этого всё и началось. Едва вышибли одних, как словно тараканы из щелей полезли другие. Появились у хана посланцы от Венеции, папы римского, германского императора. Каждый свою сторону гнёт. Папа помощь сулит, император помощи просит и этого папу на чём свет стоит, лает. Венецианцы хвалу поют изгнанию генуэзцев и сами на их место просятся. И все друг друга ненавидят насмерть. Мы в Византии это гораздо раньше увидели и поняли. Потому и сидит снова в граде Константиновом православный император. И шлют оттуда на Русь митрополитов и пастырей. Только цепко сейчас держат за горло византийцев франки. Везде уже их конторы, фактории, монастыри. Тем ромеи и спасаются, что сами франки грызутся между собой почище пауков в банке. Ладно бы только торговцы из Генуи и Венеции. Рыцари из орденов, подчинённых самому папе, между собой враждовали. Были тогда тамплиеры — они за Венецию стояли. А госпитальеры за Геную. На море каталонцы стали забирать такую силу, что подобрались к воротам Византии того гляди вышибут оттуда остальных франков. Византийские императоры с ними долго дружбу водили. Потом поняли, что французов каталонцы вышибают, чтобы на их место сесть.

— В наших краях их пока не видно.

— Дай срок. Лет пятнадцать назад, говорили архиепископом в Крым каталонца ставили. В Византии тоже всё не сразу было. Сначала каталонцы воевали с врагами греков в Италии. Потом император Андроник попросил войско для борьбы с турками. Те приплыли, да и остались. Насовсем. Вот и получалось, что последний надёжный защитник и покровитель православия на то время был хан Тохта.

— Ты так ему и сказал?

— Так и сказал. А ещё сказал, что Русь становится главным оплотом православия. И, если это случится, то будет наш хан заместо византийского императора. Ибо император — это защитник и победитель. Напомнил, что один из врагов наших персидский ильхан уже метил на это место. Дочку византийского императора в жёны хотел. Сейчас тебе, наверное, смешны такие разговоры, но ведь тогда всё было по другому. Только закончилась многолетняя смута в улусе, поднималась торговля, росли города. Хан ведь не зря плыл на Русь. Он и там хотел навести покой и порядок. До сих пор ведь ею правили через леса. По доносам, да докладам. Посылая баскаков с отрядами. Ты думаешь, только нам православным это нужно было? Булгарские купцы больше нашего за эту поездку ратовали, мошны не жалели, чтобы хана встретить.

— А кому хотелось, чтобы он не доехал?

— Это ты уже у других спроси. У хана со мной об этом разговора не было, — старик замялся, и продолжил, — Я лишь сказал ему, что надо бы побольше с византийцами дружить. Они ведь митрополитов назначают.

— Метил в митрополиты?

— Если бы хан занялся церковными делами, то он мог бы не только митрополита назначать. С императором можно было много до чего договориться. В угоду папе патриархов меняли. А чем хан хуже? Чего уж теперь отрицать. Обуяла гордыня. За неё и наказан.

— Ты ел ещё после отъезда хана?

— Нет. Только напился кваса. И отравился.

— Квасом?

— Да. Именно квасом. Только его выпил, как стало меня выворачивать наизнанку. Но, ничего. Отлежался. Больше ничего тебе сказать не могу.

Когда гости уже выходили, Измаил вдруг добавил, ни к кому не обращаясь:

— Хороший был квас. Малиновый. Редко в наших краях такой попробуешь.

XVIII. Искусство вычислений

— Старого закала, дед, — одобрительно буркнул Злат, когда они вышли во двор, — Кремень! Хотя и здесь, наверное, гордыня. Однако, за тайну исповеди гонения принял без колебаний. Я его помню, ещё когда он во главе епархии стоял при Тохте. Настоящий архирей был. С посохом. Из гнезда митрополита Максима. Ещё из киевских.

— Нынешние другие? — поинтересовался Илгизар.

— Тогда митрополиты в Киеве сидели. Матери городов русских. Волынь у них под боком была с тамошними сильными князьями. Черниговщина, Смоленск — всё рядом. До Царьграда близко и до Орды. Потому ближе им были дела Волынские. А значит Польские, Венгерские, а заодно Византийские, Болгарские, Сербские. Владимирская Русь была для них Залесьем, а Новгород так и вообще полночным краем. Потому гнули митрополиты ромейскую линию. Самое главное — борьба против папёжников. А до Залесья и руки, почитай, не доходили. Там даже князья ещё на моей памяти в грамотах языческими именами писались. Тверской князь так и звался Ярославич. Хоть по церковному его отец был Афанасий. Ладно простой народ. Мы, бывает и вовсе под прозвищами живём. Что я Хрисанф знают человек десять. Но, когда князь в грамоте пишет… Ногай всё это порушил. Он как раз тем краем, что по Днепру владел. Когда пошла заваруха стал искать союзников на Западе, да в Персии. Тогда Максим ноги и унёс из Киева за леса. Галицкий князь попросил себе другого мирополита. Париарх поставил тамошнего епископа Нифонта. Стало два митрополита. Один во Владимире, один в Галиче, но Киев за Максимом остался. Вскоре он помер и вроде как опять один митрополит остался. Ан нет! Новый то в Галиче сидел — много кому это не нравилось. Ибо считалось, что он из рук галицкого князя смотрит. При живом митрополите помалкивали, а как он вскоре помер, тверской князь послал в Царьград своего епископа Геронтия со всеми регалиями, что от Максима остались. Только императору галицкий князь был ближе и дороже. Поставили митрополитом Петра с Волыни. Он, чтобы с нестроением покончить, поехал сам в Залесскую Русь порядок наводить. Там его встретили неласково. тверские князья целый собор на него напустили. Отбился. В то время начали дела ордынские к северу поворачиваться. Пётр и ждал Тохту в Нижнем Новгороде. Поговаривали у него с Измаилом изначально нелады были. Измаил ведь уже плотно у ханского порога сидел.

— Измаил за Петра был?

— Кто его знает? Он ведь из старых, максимовских. Сам же слыхал — в Переяславле раньше сидел. Потом при хане. Кто знает, как бы дело повернулось, если бы Тохта до Руси тогда доехал. Хан не тверской князь и не собор из-за пазухи. Хотя, с другой стороны, Пётр к тому времени уже порядок навёл в своих делах. А Тохта порядок любил. Только после его смерти уже в Галич особого митрополита снова поставили. А вот сами галицкие князья уже при нём в союз с Тевтонским орденом вступили. Как раз, когда его великий магистр под бок к Новгороду перебрался. Да ещё галицкие князья с тверскими стали знаться-родниться. Они давно на Рим смотрели, королевские короны оттуда принимали. Известное дело, что и митрополиты их за унию. Пётр потому во Владимир и отъехал. По сей день русская митрополия разъединена. Сейчас в Галиче Феодор сидит, в Москве Феогност. Как и предсказывалось, идёт от этого разъединения немалая смута.

Златом овладели воспоминания:

— Я ведь тоже в Сарай с Измаилом приехал. Мой родитель до этого в Укеке священствовал.

— Так ты на Руси и не был?

— Нет. В Орде родился, в Орде вырос. Вот, ведь, сболтнул, старый хрен про малиновый квас. По такой жаре. Сразу захотелось. Слушай, Илгизар! Мы с тобой со вчерашнего дня без роздыху мотаемся, на земле под звёздами спим — пора дать раздохновение и радость ослабшим членам. Надо бы в баню сходить (Он на миг задумался). У нас здесь сейчас горячую баню не найти. Воскресенье. Все топили вчера. Поэтому направим-ка мы свои стопы в булгарский квартал у пристани. Передохнём там, помоемся. Потом пойдём, не спеша к водовозам, узнаем новости.

Пошли короткой дорожкой среди амбаров ограждающих причалы. Тропка шла в тени от высоких верб и не было такой пыли, как на большой дороги. Высокие лопухи местами смыкались, загораживая проход. Пахло молодой коноплёй. Над пурпурными колючками чертополохов гудели пчёлы.

У входа в булгарский квартал в тени забора скучал древний старик, возле которого на земле присел шустрый мальчик лет десяти. Хоть караул днём и не выставляли, но за приходящими нужен догляд. Мало ли что.

— В баню мы, отец, — остановил взмахом руки наиб поднимающегося навстречу деда. И, мальцу, — Сиди, сиди, дорогу знаем.

Когда они завернули в переулок, Злат засмеялся:

— Бьюсь об заклад, когда подойдём к бане, хозяин уже будет нас встречать у крыльца. Мальчонка уже поди со всех ног мчится окольными путями, чтобы предупредить. Здесь у них порядок, чужих не жалуют. Ночью сторожей ставят не только на въезде с дороги, но и со стороны пристани. Живут крепко. Соборная мечеть у них — лучшая в Сарае, после ханской. А вон в тех больших домах живут грузчики артелями. Сотни три, не меньше. Народ холостой и неслабый. Лет пять назад у самой заставы на дороге запоздалого купчишку ограбили. Видели, что побежали разбойники сюда, в булгарский квартал. Я, к ним, а мне — ничего не видели, ничего не ведаем. Никто не пробегал. И приметы купчик толком не запомнил. Ах вы, думаю, хитрые задницы! Это теперь повадитесь прохожих грабить. Ваша правда, говорю, наверное они лодочкой ушли на тот берег. В кусты. Давайте, говорю, помогайте властям. Собирайте пятьсот человек да и прочешем весь тот берег облавой. И гонял их три дня по крапиве и ежевике. Смотреть страшно было на третий день. С тех пор на здешней дороге вот уже пять лет даже комаров не хлопают.