Десять покушений на Ленина. Отравленные пули - Николай Костин

Я вернулась к Володарскому. Едва я успела склониться над ним, как к нам вплотную подъехали два автомобиля. На одном из них — Зиновьев, а на другом — какие-то солдаты. Тело Володарского положили в последний автомобиль и повезли в амбулаторию Семянниковской больницы. Там нас долго не пускали. Дверь открыли только через 10–15 минут. Вышел человек в военной форме. Взглянул на Володарского и сказал: "Мертвый. Чего же смотреть…"

Мы все запротестовали. Потребовали докторского осмотра. Носилки. После долгих споров вышла женщина — врач, едва выглянула и сказала: "Да, умер, надо везти". Я горячо настаивала на осмотре ран. Кое-как расстегнув костюм, докторша осмотрела рану в области сердца. Пыталась установить, навылет ли прострелен Володарский. Результата я не услышала.

Я не помню, чтобы Володарский после первого выстрела обернулся и бросил ли портфель.

Предъявленный мне шофер Петр Юргенсон имеет большое сходство с убийцей: лицом, особенно скулами, глазами и взглядом, ростом и всей его фигурой. Несмотря на большое сходство, я не могу утверждать, был ли убийцей Петр Юргенсон.

Предъявленного мне мальчики Ивана Федоровича Никифорова решительно не признаю за убившего, также не видела его во время убийства и погони за убийцей по улице.

ИЗ ПРОТОКОЛА ДОПРОСА СВИДЕТЕЛЯ П.М.ПЕЩЕРОВА

Допрошенный Павел Михайлович Пещеров заявил:

"…Выглядел бегущий молодой человек так: среднего роста, в темном пиджаке и рыжеватой кепке. Какие на нем были сапоги, я не запомнил. Но штаны были тоже темные. С виду он казался молодым, лет 22-х — не больше… Похож он был на рабочего. Еще я видел из окна, как он бросил бомбу, но саму бомбу не видел, а видел взрыв, после чего я бегущего больше не видел. Мария Ивановна, жительница по Ивановской улице знает больше, ибо видела происходящее лучше…"

Георгины Коноплёвой

…Гоц вышел из ванной посвежевший, тщательно выбритый. Благоухал запах дорогого одеколона. Настроение великолепное. Давно не ощущал такого прилива сил. Дела не отягощали, большей частью они совершались чужими руками.

Абрам Рафаилович постоял перед шифоньером. Неторопливо перебрал галстуки. Темносиний в белый горошек, пожалуй, будет в самый раз. Гоц старался следить за собой. Питер — не сибирская каторжная тюрьма, где ходили в бесформенных балахонах из мешковины и голова, выбритая по-каторжному наполовину, мерзла. В Питере больше встречают по одежке…

Хлопнула дверь, ввалился взлохмаченный, похожий на попа-расстригу, эсер С.П.Постников.

— Убили! Убили Володарского!

Свершилось! Гоц резко отвернулся к зеркалу. Долго и тщательно завязывал галстук. Поправлял отложной воротничок. Отступал на шаг, любовался собой. Постников смотрел на него, как на сумасшедшего.

— А я только вчера столкнулся случайно с ним у Смольного! Вы что-нибудь понимаете, Абрам Рафаилович?

— Вам следует успокоиться, — сухо произнес Гоц, уже овладевший собой. — Эмоции губительны. Относительно всей этой истории я достаточно осведомлен. Ничего из ряда вон выходящего, обыкновенный порыв страстей. Какой-то рабочий, да — состоящий в нашей партии — случайно встретил этого большевистского Цицерона. Не стерпел — как же, ведь перед ним узурпатор и насильник — и разрядил в него револьвер.

Конечно ужасно, но рабочий оказался исключительно нервным, чувствительным. Безусловно действовал в состоянии аффекта. Наверняка какой-нибудь исступленный правдоискатель…

— Н-да. Прискорбно, — горячо отозвался Постников. — Тем более, что на нашу партию может пасть подозрение.

— Партия к этому не имеет ровным счетом никакого отношения. Рабочий попросту одержим идеей террора и действовал на свой страх и риск. — Гоц твердо чеканил слова, но руки его слегка дрожали.

Гоц, что называется, ваньку валял перед Постниковым. Не понимает, что задавать такие вопросы официальному лицу, члену Центрального Комитета, неприлично. Избегая пытливого взгляда Постникова, Гоц закончил мягко, стремясь убедить собеседника:

— Месть. Месть несознательного рабочего. Запутался в трех соснах, не разобрался.

Гоц тут же продиктовал Постникову заявление в газеты о непричастности ПСР к покушению на Володарского. Однако у Постникова осталось впечатление, что Гоц хитрит и, похоже боится случившегося. Возможно, что Абрам Рафаилович и шокирован. Переживает за партию…

Сидевший в это время в Бутырской тюрьме член Московского бюро ЦК ПСР Григорий Ратнер узнал, кто повинен в смерти Володарского. Его сестра, Евгения Ратнер, член ЦК ПСР на свидании шепнула: "Наши"… Очутившись на свободе, Григорий Ратнер при первой же встрече с Донским — главой московских эсеров — спросил:

— Является ли убийство Володарского партийным актом?

Донской тонко улыбнулся:

— Было дело…

В тот же день в Московском саду "Сокольники", в клубе, напоминавшем церковь, перед рабочими Сокольнического района выступал Владимир Ильич Ленин.

— Вы знаете, — говорил он, — как за последние месяцы и даже недели подняла голову контрреволюция. Эсеры и меньшевики обвиняют Советскую власть в предательстве России германскому империализму. Пытаются свергнуть Совнарком. Это у них не выходит. Они стреляют из-за угла.

Вы все знаете, что в Питере убит товарищ Володарский. Быть может, им удастся убить и других активных деятелей Советской власти. Но ничто не спасет от гибели врагов рабочей революции.

ИЗ ОБВИНИТЕЛЬНОГО ЗАКЛЮЧЕНИЯ

Володарский был убит 20 июня 1918 года. Однако организация его убийства началась гораздо раньше. На этот раз организатором его убийства был Семенов, вернувшийся в Петроград из Москвы.

ИЗ СТЕНОГРАММЫ ЗАСЕДАНИЯ ВЕРХОВНОГО РЕВОЛЮЦИОННОГО ТРИБУНАЛА

СЕМЕНОВ: Пули, которыми стрелял Сергеев в Володарского, я отравлял ядом кураре на квартире Федорова-Козлова.

ЛИХАЧ: Убийство Володарского — случайность. Оно произошло без ведома ЦК ПСР. Боевая группа Семенова действовала стихийно, на свой страх и риск.

СЕМЕНОВ: Боевым отрядом руководил я — член Военной комиссии при ЦК ПСР. Все указания по организации покушения на Володарского я получал от члена ЦК ПСР Абрама Гоца.

КРЫЛЕНКО: Прошу приобщить к делу N 130 "Петроградской правды" за субботу 22 июня 1918 года. В разделе хроники помещено извещение ЦК ПСР, касающееся убийства Володарского. Текст его чрезвычайно существенный и важный: "В редакцию" Петроградской правды" поступило следующее извещение: "Петроградское бюро ЦК ПСР заявляет, что ни одна из их организаций партии к убийству комиссара по делам печати Володарского никакого отношения не имеет…"

СЕМЕНОВ: Я был возмущен поведением ЦК ПСР. Я считал необходимым, чтобы партия открыто заявила, что убийство Володарского — дело ее рук.

То же думала Центральная боевая группа. Отказ партии от акта был для нас большим моральным ударом. Моральное состояние всех нас было ужасно.

ПЯТАКОВ: В "Голосе России" N 901 за 25 января 1922 года напечатана статья под заглавием "Иудин поцелуй", подписанная Виктором Черновым. По поводу покушения на Володарского написано следующее: "Убийство Володарского произошло в самый разгар выборов в Петроградский Совет. Мы шли впереди всех… Большевики проходили только от гнилых местечек, от неработавших фабрик, где были только одни большевистские завкомы…

Наша газета "Дело народа" пользовалась огромным успехом в массах. И вот неожиданная весть: выстрелом убит Володарский. Это величайшая ошибка…

В присутствии С.П.Постникова… по его предложению было составлено заявление о непричастии партии эсеров к этому акту…"

Раскрыв утром газеты, Семенов остолбенел: на первой полосе сообщение Петроградского бюро ЦК ПСР: ни одна из организаций партии к убийству комиссара по делам печати Володарского никакого отношения не имеет.

Семенов рассвирепел. Трусы! Негодяи! Бедный Никита, если его поймают… Осудят, как уголовника, а он выполнял решение ЦК ПСР, повиновался партийной дисциплине. Эх, Сергеев, Сергеев, как мечтал прославиться! Какие подлецы! Теперь парня надо спасать.

Коноплева застала Семенова в ярости. Едва поздоровавшись, он протянул ей газету, мятую, порванную:

— Читала?! Экое паскудство! Эти чинуши открещиваются от нас!

— Читала, не горячись, Григорий. У ЦК ПСР свои планы. Мы о них, возможно, не знаем.

Семенов нервно ходил по комнате. В таком состоянии Коноплева его еще не видела. Захотелось подойти, прижаться лицом к широкой груди Григория. Но вместе этого она сухо сказала:

— Тебя срочно вызывает Рабинович.

— Я уже виделся с ним! О чем еще говорить?! Впрочем, я ему выскажу свое отношение к их писанине! Дать в газетах опровержение! Да еще от имени Петроградского бюро ПСР! Ну разве это не подлость? Кто их уполномочивал?