Совок-8 (СИ) - Агарев Вадим

— Как это⁈ — зелёный майор настолько опешил, что положил надкусанное печенье назад на общую тарелку, — Не понимаю вас, Владимир Иванович! Разве такое возможно⁈ Разве может какой-то сопливый лейтенант из района выстроить такую комбинацию? Да еще вдолгую? Вы извините, но я с вами не согласен! Никогда в это не поверю! Я не уверен, что даже я сам такое смог бы провернуть. Да я просто не решился бы! Тем более, в одиночку!

— Этот, как ты выразился, сопливый лейтенант, в горТОРГе на весь райотдел дефицита выбил! Повторяю, на весь райотдел, майор! Я сомневаюсь, что это под силу тому же Дергачеву, Витя! Потому что городское Управление торговли ему не по зубам! А Корнееву, как оказалось, по зубам! А еще он полторы тысячи денег из своего кармана не пожалел на это оперативное мероприятие! Вот так запросто! Полторы тысячи! Ты же, я надеюсь, понимаешь, что это было оперативное мероприятие, а никакая не благотворительность со стороны, как ты говоришь, сопливого лейтенанта⁈

В ответ майор молчал и продолжал упрямо смотреть в свой стакан с недопитым чаем.

— Всё равно, товарищ генерал, не верю я, что происходящее есть результат проведённой Корнеевым комбинации. Это же высший пилотаж! Такому опытные опера учатся не один десяток лет! А лейтенант меньше двух лет прослужил! И опером он ни дня не проработал!

— Ну, ну… — генерал Данков всё же вспомнил про поднесённый ко рту стакан и с удовольствием сделал из него большой глоток, — Может, ты и прав, Витя, может и прав… Ты, вот что, ты давай-ка, иди и проконтролируй нашего товарища комиссара. А то неровён час, он еще на больничку сбежит. Ума и прыти у него на это хватит. И придётся нам тогда, майор, ждать, пока он там не перезимует! Иди, а я думать буду…

Организованное отступление.

Оживать Дергачев начал после того, как мы покинули генеральский кабинет и приёмную. Пост на входе УВД он уже прошел относительно бодрым шагом. Всё это время мы шли молча. В машину загрузились тоже, не произнеся ни слова.

— Попить дай! — сипло скомандовал водителю подполковник.

Водила, чутко воспринявший нештатное настроение шефа, выскочил наружу и открыв багажник, закопошился в нём. Назад он вернулся с уже откупоренной бутылкой нарзана. Выхватив посудину, Дергачев надолго присосался к ней. Опустошив бутылку, он сунул её под сиденье.

— Принеси еще! — удовлетворённо выдохнул он уже нормальным голосом, — И ему тоже! — не уточняя, кому именно, распорядился начальник.

Поскольку в машине никого больше не было, вторую, вернее, третью бутылку, сержант протянул мне.

— Благодарю душевно! — я тоже не стал адресной конкретизировать свою признательность за угощение и с жадностью приник к горлышку.

— Ты это чего, как зычара сиженный изъясняешься? — вдруг с неожиданным проворством обернулся ко мне подпол, — Ты, вообще, кто такой есть? Скажи мне, Корнеев, из какой преисподней тебя ко мне прислали⁈

Не зная, что ответить, я просто тупо молчал и прикладыался к бутылке. Водитель тоже замер, сосредоточенно уставившись в панель приборов.

— Ну и гад же ты, Корнеев! — неопределённо и даже как-то укоряющее-жалобно сообщил мне своё невысокое обо мне мнение подполковник Дергачев, — Прибить бы тебя, интригана хитрожопого! Без всякой жалости, прибить! Да только ведь за тебя, Корнеев, как за нормального человека посадят! — сокрушенно покачал своей массивной головой мой добрый руководитель. — Ну, а ты-то чего застыл⁈ Поехали на базу! — уже привычным рыком, отвернувшись от меня, шуганул он сержанта-водителя.

До райотдела весь оставшийся путь мы преодолевали, пребывая в молчании.

— За мной! — не оборачиваясь, велел мне хмурый подпол, когда я вслед за ним вошел в двери РОВД.

Даже не повернув головы на выскочившего с докладом из ОДЧ дежурного, Дергачев прошествовал к лестнице. Едва успевая за шагающим через ступеньку дюжим начальником, я послушно двигался за ним. Командирского лица я видеть не мог, но судя по шарахавшимся от него и прилипающим к стенам сослуживцам, добросердечности на этом лице было немного.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Я занят! — бросил он на ходу секретарше, — Не пускай никого! И закусить собери!

Потешив себя надеждой, что в мыслях о предстоящем усугублении строгий начальник про меня забыл, я притормозил. И остановился в приёмной.

Но оставшаяся открытой в кабинет дверь и не в полной мере цензурное приглашение с упоминанием моей фамилии, какие-либо сомнения и надежды исключили напрочь. Поймав напоследок сочувственный взгляд секретарши, я шагнул через порог на красную ковровую дорожку к лобному месту.

Дойдя до средины кабинета, я почтительно замер, не желая каким-то неправильно истолкованным движением спровоцировать дополнительную агрессию и без того взвинченного руководителя.

— Ты чего встал, Корнеев? Решил, что настало время приличного человека из себя изображать⁈ Ты не трудись, лейтенант, не кривляйся, всё равно не выйдет у тебя ничего. Я тебя, прощелыгу, давно уже раскусил! Нет в тебе ни совести, ни уважения к старшим, Корнеев! Нахал ты, лейтенант! Нахал, да еще и наглец редкостный! Не стой, как столб, проходи и садись!

В кабинет без стука вошла секретарша. Пройдя в незаметную дверцу за кадкой с фикусом, она принесла сначала из потаенного помещения разрисованную под скатерть клеёнку. А потом деловито начала расставлять на неё тарелки с небогатой снедью. Подрезав напоследок колбасы, сыра и помидоров с огурцами, она так же молча покинула кабинет.

Избавившийся от кителя Дергачев, расстегнул застёжку галстука и оставив его висеть на заколке, прошел к холодильнику и достал из него бутылку «Посольской». Причем, взял не початую на треть, стоявшую на полке, а полную из морозилки.

— У меня люди вызваны, товарищ полковник! — попытался я сойти с тропы на алкогольный эшафот. — Да и капитан Зуева меня, наверняка уже обыскалась! Она уже и так меня грызёт нещадно! — я постарался выстроить на лице тоскливую обреченность.

— Я же тебя просил, Корнеев! — с хрустом скручивая пробку на бутылке, произнёс Дергачев, — Не играй со мной! Ты меня за кого держишь? Зуеву ты е#ёшь и потому ни хера её не боишься! Так что не п#зди и садись за стол!

Деваться было некуда, еще со стародавних времён своего первого призыва в несокрушимую и легендарную, в мозгу было отпечатано, что приказ начальника, есть не что иное, как закон для подчинённого. Изображать робкого юношу мне за сегодня и самому уже изрядно надоело и по примеру старшего товарища, я тоже снял китель.

Пройти к стенному шкафу и так же, как подполковник, повесить его на плечики, я не решился. Поэтому пристроил свою хламиду с лейтенантскими погонами на спинку стула. Подумав еще немного и заметив, что Дергачев набухал в стаканы до половины их объёма, я тоже расстегнул резинку галстука.

— Ты, лейтенант, всё же знай меру! И место своё знай! — неодобрительно набычился начальник Октябрьского РОВД, поднимая свой стакан.

Глава 12

В свой кабинет я всё-таки сегодня попал. Но только часа через полтора или чуть больше. Когда посольское питьё из уже второй бутылки испарилось наполовину. Алкогольную передозировку мне сегодня словить категорически не хотелось. Поэтому, наплевав на субординацию и вялые угрозы Дергачева, я решительно встал из-за стола. И, сграбастав со спинки стула свой китель, не мешкая, вышел вон из начальственного кабинета. Такого гостеприимного, и хлебосольного сегодня для меня. И не опасного.

Несмотря на обильную закусь в виде колбасно-сырной и овощной сухомятки, меня всё же слегка штормило. Уже не впервой я вынужденно отметил, что восприимчивость к алкоголю у нового юношеского организма оказалась существенно острее, чем у того, у ветеранского прежнего.

Пройдя мимо секретарши и, о чем-то шептавшимися с ней двумя тётками из бухгалтерии, я вышел из приёмной. И побрёл в сторону своей холостяцкой берлоги-офиса. Прикидывая мутными мозгами, как долго еще продлится мой пространственный комфорт. Работать одному и свободно дышать перегаром в отсутствии кого-то из коллег, мне было гораздо удобнее. По моему расчету, Юля еще не родила и моё одиночество, учитывая её последующий кредит, тьфу ты, декрет, продлится почти на год. Если, конечно, за это время никого ко мне не подселят.