И приходит ночь - Эллисон Сафт

протянул ей руку.

– Алистер Лоури, к вашим услугам.

Рен приняла протянутую руку.

– Рен Сазерленд. Очень приятно с вами познакомиться.

– Взаимно. Не могу не сказать, как сильно я рад, что вы здесь. В последнее время это место стало таким одиноким и жутким.

– Могу только представить. – Рен нахмурилась. – Похоже, болезнь довольно серьезная.

– Если честно, я стараюсь не думать об этом. Целители предупредили меня, что я доведу себя до параноидальной лихорадки. – Он взглянул на книгу в ее руке и добавил: – Ах. Вижу, библиотека произвела на вас огромное впечатление.

Рен смущенно положила книгу на место.

– Верно. У вас весьма впечатляющая коллекция.

– Боюсь, это не моя заслуга. – Лоури обреченно обвел рукой библиотеку: все ее темные углы и таращившиеся чучела. – Хоть я и интересуюсь наукой, но все это досталось мне от отца. Если бы он до сих пор был жив, я уверен, он бы возразил и назвал это место простоватым.

Никто бы не назвал его простоватым. В его распоряжении была почти вся коллекция медицинских и магических знаний. Если бы Рен могла свободно читать книги из этой библиотеки, она бы умерла счастливой.

– Ваш отец был ученым?

– О да. На самом деле в свое время он был довольно радикальным человеком. Он интересовался биологией магии. Я считаю его одержимость всего лишь завистью. Он жаждал того, чего не имел. Такова жизнь.

Рен слабо представляла себе жизнь без магии. Родиться в стране без нее казалось ужасной участью. Несправедливой. Генетика керносцев снабдила их полностью функционирующим, но недоступным набором фолы. Биологическая энергия, которая производила магию, текла через них, но они просто не могли превратить ее во что-нибудь полезное.

– Что ж. – Рен прочистила горло, неуверенная в том, что стоит сказать. – В любом случае она восхитительна.

– Вы можете изучать книги в любое удобное время. – Лоури рассеянно провел рукой по полке и вздохнул, когда кончики его пальцев посерели от пыли. – Этому месту требуется немного внимания. Здесь такая… удручающая атмосфера. Довольно мрачная и безвкусная. Хотя у меня есть определенная привязанность к ней, но просто я сам мрачный и безвкусный. Видимо, это семейное.

Рен позволила своему взгляду блуждать по малиновому драгоценному камню, свисающему с мочки его уха, черному плащу, накинутому на плечи, приколотой гранатовой броши.

– Ох нет. Совсем нет.

– Вы милая – и слишком любезная. Но я серьезен. Берите все что хотите. Я собирался выкинуть все его вещи много лет назад, но не смог заставить себя это сделать. Теперь боюсь, что из-за этого жизнь ускользает от меня. Когда я не смог выполнять свои социальные обязательства, все, кроме самого дорогого друга, бросили меня. Дом разваливается. Все мои слуги умирают. – Когда он глубже зарылся в подбитый мехом воротник, то стал похож на грустную распушенную птицу. – И вот я снова нагружаю вас своими тревогами. Мне нужно выпить. Хотите со мной?

– Нет, спасибо.

Пожав плечами, Лоури подошел к барной стойке рядом с письменным столом, отделанным золотом, и налил в стакан бренди из хрустального графина. Хотя его тон был легким, а слова беспечными, Рен видела отчаяние, которое поглотило всю его прежнюю игривость. Его глаза потускнели и стали абсолютно черными. Возможно, в нем было нечто большее, чем говорили люди, – может быть, даже немного доброты, раз уж он настолько переживал за своих слуг, чтобы вызвать ее.

– Я представляю, как вам было трудно в последнее время.

Услышав эти слова, он снова пришел в себя, и его улыбка прогнала затянувшийся мрак.

– Прощу прощения, мисс Сазерленд! Со мной все будет нормально. Вам не нужно позволять мне утомлять вас болтовней. Подходите, садитесь. Нам нужно кое-что обсудить.

Рен проследовала за ним к письменному столу и села напротив него. Мельком она заметила свое измученное отражение в полированной поверхности стола и отвела глаза.

– Вот мое предложение. – Он аккуратно обхватил руками бокал с бренди, все его кольца мерцали в тусклом свете. – Я устал быть усталым. В следующем месяце я планирую совершить грандиозное возвращение в общество и устроить ежегодное празднование зимнего солнцестояния. Рискуя показаться тщеславным, готов сказать, что это одно из самых посещаемых и освещаемых событий года. И осмелюсь предположить, что в этом году оно будет еще более грандиозным. Люди скучали по мне.

– По вам скучают даже в Дану, – согласилась Рен. – В прошлом году в светской хронике я читала только о ваших вечеринках. Теперь им не о чем писать.

– Правда? – Он оживился. – Что они писали?

– Я… Хм-м…

– Нет-нет. Забудьте. Вернемся к теме. – Он слегка взболтнул жидкость в бокале. – В любом случае. Как я упоминал в письме, среди знати Керноса ведутся жаркие споры по поводу заключения союза с данийской короной. Я планирую представить вас своему кругу в качестве официального дипломата, который будет обеспечивать связь между Керносом и Дану.

– Меня? – удивилась Рен. – Дипломатом?

– Да, вас. Вы будете великолепны! От вас вряд ли потребуются какие-то усилия. Вы наденете платье, которое потом еще несколько недель будет занимать каждого слюнявого папарацци на континенте. Мы будем танцевать. Выпьем. Пообщаемся. Как только я разберусь с утомительной бумажной работой, все, что вам нужно сделать, – это доставить послания Керноса вашей королеве. Вы предстанете перед правительством, и вас, конечно же, восстановят в должности. Что вы на это скажете?

Это прозвучало слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Слова Изабель эхом прозвучали в голове: «Ты безрассудная. Ты чересчур эмоциональная. Тобой легко манипулировать. С твоим послужным списком ты скорее начнешь войну, чем закончишь ее».

– Я совсем не дипломат, – пробормотала она.

– Чепуха! – Он подмигнул ей. – Думаю, вы идеальная кандидатура.

Столько всего могло пойти не так. Однако Изабель не сможет игнорировать ее, когда Рен доставит дипломатическое послание из Керноса. Как не сможет игнорировать и то, что Кернос связался с королевским бастардом из-за нее.

Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой, но какое же она получит удовольствие, когда собьет спесь с тети. Рен не смогла сдержать улыбку.

– Я согласна.

– Именно это я и хотел услышать. – Достав перо из чернильницы, Лоури расписался на листе пергамента и подвинул документ через стол к Рен. Она узнала изящный почерк из письма. – У меня есть хороший друг, герцог Мэттонви, он и его адвокат составили договор. Я подумал, что так, возможно, вы будете чувствовать себя более защищенной. Я понимаю, что ваше положение довольно шаткое.

Договор в самом деле развеял ее сомнения. Поскольку в последнее время мир, казалось, рушился у нее в руках, она ценила все прочное, за что можно было держаться. Она взяла у него ручку и