Радикальный ислам. Взгляд из Индии и России - Сергей Кургинян

В данном исследовании я не буду подробно разбирать весьма обширную и сложную тему использования исламского радикализма как инструмента великих держав при создании «управляемой критичности». И остановлюсь лишь на некоторых конкретных примерах и потенциальных возможностях участия групп исламских радикалов в «управляемой хаотизации» в контексте идущих в мире энергетических и транспортных войн.

4. Исламский радикализм как актор хаотизации и «управления критичностью» в транспортных и энергетических войнах

4.1. Зона Персидского залива

По данным Международного Энергетического Агентства за 2005 год, зависимость некоторых стран от импорта нефти из зоны Залива составляла:

– для США – 17%;

– для стран ЕС – около 40%;

– для Китая – около 45%;

– для Индии – около 45%;

– для Японии – около 80%17.

Именно по этой причине каждое усиление «конфликтной критичности» в зоне Залива (а оно практически всегда связано с активностью радикальных исламистов) приводит к повышению цены нефти и является болезненным ударом по основным европейским и азиатским геополитическим и геоэкономическим конкурентам США. Так было в периоды обострения конфликта между Израилем и его арабскими соседями, в периоды ирано-иракской войны и двух войн США и НАТО в Ираке, в ходе войны между Хезбал-лой и Израилем в Ливане, а также в периоды усиления напряженности в регионе в связи с иранской ядерной программой и угрозой начала войны против Ирана.

Ясно, что создание в Заливе полномасштабного хаоса и прекращение экспорта нефти вызовет катастрофические последствия для очень многих стран. И, прежде всего, для основных геоэкономических конкурентов США. Один американский эксперт в 2003 году сообщил мне следующую свою оценку: без нефти Залива темпы роста ВВП Китая снизятся с 9% до 3-4%. Предполагаю, что для Индии макроэкономические последствия в этом случае были бы не менее болезненны.

Также отмечу, что, как сообщают наши израильские коллеги, в 2001 году, сразу после атаки на башни-близнецы в Нью-Йорке, на интернет-сайтах радикальных исламских организаций появились любопытные тексты. В них говорилось, что только полномасштабная война в Заливе, парализующая нефтедобычу и лишающая правящие династии нефтяных денег, поможет свергнуть этих вероотступников, продавшихся американскому дьяволу, создать настоящие государства правоверных и приступить к восстановлению Халифата.

Также хорошо известно, что любое усиление шиитского Ирана (в том числе его нынешнее усиление в результате попадания иракских шиитов под влияние Тегерана и Кума) с крайним раздражением и тревогой воспринимается суннитскими соседями Ирана по региону.

В любом случае, очевидно, что конфликтный потенциал «зоны критичности» в Заливе не снижается, а нарастает. Соответственно, мощный и долговременный «аттрактор хаоса» здесь налицо.

При этом, по нашим оценкам, по крайней мере в среднесрочной перспективе полное прекращение экспорта нефти из стран Залива – маловероятно. В этой нефти заинтересованы слишком мощные мировые силы, которые постараются полного хаоса (в том числе крупной войны) здесь не допустить.

Но вот управление конъюнктурой мировых нефтяных цен через кратковременные хаотизации военно-политической ситуации в регионе Залива все аналитики рынков признают непреложным фактом. В частности, по расчетам ряда экспертов ОПЕК и МЭА, уровень «надбавки за риск» в цене нефти в периоды региональных кризисов в Заливе (таких, как обострения ситуации вокруг иранской ядерной программы и угрозы атаки США и Израиля на иранские ядерные объекты в 2008-2009 годах) достигает 12-15 долларов за баррель.

Следующий весьма сильный инструмент «управляемой хаотизации», по своему влиянию и значимости для мира выходящий далеко за пределы данного региона, – создание проблем для импортеров нефти и газа из Залива на транспортных коммуникациях.

Основная часть нефти и газа Залива идет через Ормузский пролив и Оманский залив и далее в Европу вокруг Аравийского полуострова, через Баб-эль-Мандебский пролив, Красное море, Суэцкий канал и Средиземное море, а в Азию – через Индийский океан (рис. 2).

Рис. 2

Хорошо известно, что Иран на неоднократные сообщения о готовящейся военной акции против его ядерных объектов реагирует угрозами перекрыть судоходство в Ормузском проливе. В частности, Иран не раз заявлял о своей готовности, в случае начала военных действий, оперативно минировать как сам Ормузский пролив, так и выходы из него в Персидский и Оманский заливы. Кроме того, еще в начале августа 2008 г. Иран провел испытания новой мощной противокорабельной ракеты дальностью до 300 км и объявил, что при помощи этих ракет способен прочно и надолго перекрыть нефтяные и газовые поставки из Залива18.

И хотя многие аналитики и военные считают, что такие акции Тегерана будут пресечены силами ВМФ США, которые базируются в Бахрейне (5-й флот США) и в Индийском океане (остров Диего-Гарсиа)19, в случае успеха этих акций на разминирование пролива международными силами может уйти, по экспертным оценкам, от двух до четырех месяцев. А это не только истощит стратегические нефтяные резервы большинства стран-импортеров и резко повысит мировые цены на нефть (некоторые аналитики утверждают, что цены могут вырасти на 40-70 долл./барр.), но и создаст очень тяжелые экономические проблемы для всех стран-экспортеров нефти и сжиженного природного газа из Залива.

4.2. Исламский терроризм на стратегических морских коммуникациях

Однако иранские планы блокирования Ормузского пролива – это угроза потенциальная. А вот сомалийское пиратство в Аденском заливе и Индийском океане уже несколько лет является угрозой все более реальной (рис. 3).

Рис. 3

И это, подчеркну, угроза не только для нефтяных и газовых поставок на мировые рынки. По тем же маршрутам через Аденский залив, а также в Индийском океане, вблизи восточного побережья Африки, идут и другие, помимо нефтегазовых, важнейшие торговые связи между Европой и Азией, включая Индию, Китай, Японию20.

Сомали уже около 20 лет фактически является «несостоявшимся государством». После распада в 1991 году страна раздирается непрерывными войнами между крупнейшими племенными кланами и субкланами. Единственная относительно успешная попытка восстановить сомалийскую государственность произошла в 2005-2006 годах, когда религиозные лидеры одного из крупнейших кланов – хавийе – объявили органом власти исламские суды, управляющие обществом по законам шариата. А затем быстро прекратили, с использованием военных формирований судов, бандитский «беспредел» клановых ополчений и фактически объединили все центральные и южные территории страны, за исключением отколовшихся самопровозглашенных Сомалиленда и Пунтленда на Севере. И создали единую политическую власть в виде Союза исламских судов21.

Подчеркну, что Союзом исламских судов руководили относительно умеренные исламские лидеры во главе с Шарифом Шейх Ахмедом. Эти лидеры, за некоторыми исключениями, отказывались от поддержки со стороны мировых халифатистских исламских организаций, включая «Аль-Каиду». Однако они попытались опереться на низовой сомалийский национализм и заявили, что намерены окончательно объединить страну, включая не только «отколовшийся» Север, но и часть территорий соседней Эфиопии, населенную сомалийцами22.

В результате Союз исламских судов был обвинен в попрании демократии, экспансионизме и связях с «Аль-Каидой». И в декабре 2006 г. эфиопская армия, при поддержке США, вторглась в Сомали. Легковооруженные отряды Союза судов, естественно, не смогли противостоять эфиопской бронетехнике и боевым вертолетам и были разгромлены менее чем за две недели. Большинство руководителей Союза исламских судов бежало из страны (в основном, в соседнюю мусульманскую Эритрею, а также в Йемен и Египет). А поскольку поставленное Эфиопией в Могадишо марионеточное правительство не имело никакого политического авторитета, страна очень быстро скатилась в прежний хаос клановой «войны без правил всех против всех»23.

Но эфиопско-американская «демократизация» Сомали (напомню приведенную выше цитату из доклада С.Манна об использовании демократизации для создания «критичности») дала еще один важный результат. На фоне растущей массовой ненависти к христианским эфиопским захватчикам в мусульманской стране резко повысились авторитет и влияние наиболее радикальных исламских лидеров вроде главы организации «Аль-Шабааб» шейха Адена Хаши Айро, которые уже были вполне готовы к прямому сотрудничеству с «Аль-Каидой». И такое сотрудничество между «Аль-Шабааб» и «Аль-Каидой» (как утверждают наши источники, прежде всего, через соседний Йемен и Египет) незамедлительно началось. И тут же буквально скачком возросли масштабы сомалийского морского пиратства24.