Тихие шаги РОКа - Алексей Кулаков

— Неважно. Двое бывшие полицейские в отставке, невысокого ранга, а третий опять же бывший присяжный поверенный. Опыт у них был, но несколько специфический, скажем так — не в том направлении. Да и насчет честности были некоторые сомнения…

— Мда, я вас прекрасно понимаю. К моему глубочайшему сожалению, вот так, навскидку, я не могу никого вам рекомендо… а впрочем! Скажите, а опальный чиновник Налогового департамента вам не подойдет?

Когда закончилась вторая чашка кофе, Александр почувствовал слабую тень надежды — в первом приближении человек ему подходил. Аристарх Петрович Горенин служил до недавнего времени в Налоговом департаменте Варшавы, в чине титулярного советника. Несмотря на свою молодость (ну что такое тридцать лет для чиновника) служил на редкость хорошо — его послужной список прямо таки блистал раскрытыми мошенничествами и разного рода махинациями. Можно даже сказать, что в нем присутствовала вся палитра экономических преступлений, доступных простым и не очень налогоплательщикам Царства Польского. Правда вот в чинах господин Горенин рос на удивление медленно — так это от неумения вовремя промолчать и остановиться, да плохо выходил прогиб перед начальством. И в опалу он попал по той же причине — ковырялся в очередном деле и нечаянно раскопал что-то, напрямую касающееся важных фигур в местном политическом бомонде. Дело, конечно, уморили… хотя и с некоторым трудом, а у чиновника вполне закономерно образовались неприятности — для начала организовали внутреннее расследование на предмет злоупотребления служебным положением, потом еще немного подсуетились и "нашли" человека, у которого титулярный советник вымогал взятку. Словом, ничего нового, старые и испытанные методы.

— И где он сейчас?

— У себя на дому, надо полагать. От службы временно отстранен, в перемещениях ограничен городом — все, как и полагается при расследовании такого рода дел. Точного адреса я не знаю, но ежели надо?

— Надо.

— Это не проблема — сейчас закончим с пирожными и дойдем до одного моего знакомого, он нас и проконсультирует.

По дороге до консультанта Александр заметил, как его спутник непроизвольно поморщился. Проследив его взгляд, он увидел как на противоположной стороне улицы некий человек вежливо улыбнулся жандарму (скорее презрительно-вежливо), после чего спокойно продолжил свой путь.

— Ваш знакомый?

— Скорее подопечный. Это Людвик Крживицкий, известный смутьян и пропагандист.

— Да? И чем же он так известен?

— Например, тем, что перевел на польский язык "Капитал" — вы ведь слышали об этом труде господина Маркса? Конечно, он старался не один, там и другие отметились… вы меня не слушаете?

Александр действительно отвернулся от подполковника и старательно запоминал такую выдающуюся личность — вдруг повезет еще когда-нибудь свидеться? Желательно поскорее — как-то совершенно неожиданно, князю захотелось выразить свое восхищение таким лингвистическим подвигом. Да и Григорию тоже будет интересно…

— Нет-нет, что вы! Самым внимательнейшим образом.

— Находится под негласным надзором полиции — и все равно умудряется проворачивать свои делишки. Слава богу, что в Варшаве он бывает достаточно редко, в основном по заграницам обретается — но уж как приедет! Чуть где всплывет запрещенная литература, так можно не сомневаться — без Крживицкого не обошлось. А вот этот магазинчик букинистический видите? Три раза обыск делали — ничего не нашли. А ведь точно знаем, что должно быть!

В общем, так получилось, что прогулка вышла до крайности интересной — жандарм оказался неплохим гидом. Хотя достопримечательности он показывал несколько своеобразные: особняк, где не так давно прикрыли нелегальную типографию, дом, в одной из квартир которого любят собираться на дружеские вечеринки польские вольнодумцы, пару человек, которым давненько уже пора на каторгу, да вот все что-то мешает. Конечно, Михаил Владимирович не упускал из виду и исторический момент, красочно (но без особых подробностей) описав, что творилось на варшавских улицах в самом начале восстания тысяча восемьсот шестьдесят третьего года, когда поляки верные присяге, резались с поляками, возжелавшими свободы…

— Полковник, вы так обстоятельно все рассказываете, будто бы сами были участником тех событий?..

— Да нет, что вы, Александр Яковлевич. У нас в управлении служит один весьма достойный офицер, шляхтич из рода Радковичей. Так вот он и поучаствовал, самым краешком. На правильной стороне, конечно же.

— Разумеется.

"Справочную" жандармского подполковника Александр так и не увидел — Васильев извинился и намекнул, что такие свидания процесс насквозь интимный, да и агент у него существо нежное и весьма пугливое. Князь понял все правильно, но и мерзнуть на улице ему тоже как-то не улыбалось.

— Пожалуй, будет лучше, если я подожду вас вон в той ресторации. Кстати, вы ведь тоже не успели отобедать? Прекрасно, мы сделаем это вместе, ежели вы конечно не против…

Спокойно посидеть за столиком на сей раз не удалось: после встречи со своим агентом у подполковника похоже образовались какие-то срочные дела и весь обед уложился в полчаса — и то, Михаил Владимирович раза три щелкал крышкой своих часов и озабоченно хмурился. Расстались они на крыльце ресторана — жандармский подполковник отправился и дальше охранять государственные устои, а Александр справился у извозчика где находится нужный ему дом и решил, что еще одна небольшая прогулка ему не повредит.

Визит к господину Горенину начался с того, что он по ошибке заглянул к его соседям — номеров квартир на массивных дверях с выпуклыми филенками не было, а у дворника князь уточнить не догадался. Извинившись за приключившееся недоразумение, Александр развернулся, сделал три шага и предусмотрительно стряхнул с ботинок остатки снега — путем легкого постукивания ими об искомую дверь (по своим размерам напоминавшую скорее маленькие двустворчатые ворота). Тихие шаги, глухой лязг задвижки или полноценного засова, и из открывшегося проема на него молча и с едва заметной опаской уставилась пожилая женщина в одежде гувернантки.

— Дома ли Аристарх Петрович?

Спокойно- уверенный тон с нотками дружелюбия сделал свое дело — женщина непроизвольно кивнула, после чего отошла в сторону, пропуская хозяйского гостя.

— Как прикажете доложить?..

***

— Князь Агренев, Александр Яковлевич.

У чиновника, сидевшего с важным видом за большим, массивным столом, важности заметно поубавилось, а взамен отчетливо проявился настороженный интерес. Коротко указав на одинокий стул для посетителей, глава Налогового департамента деловито-сухо осведомился, что за дело привело к нему князя.

— О, сущая мелочь. Один из чиновников вашего департамента решил завершить свою блестящую карьеру, и перейти на службу, так сказать, частного капитала. Моего, как вы понимаете. Чиновник этот — ни кто иной, как титулярный советник Горенин, и я был бы очень признателен вам, ежели бы вы благожелательно отнеслись к его прошению о скорейшей отставке.

— Гм. Ну, начнем с того, что никакого прошения мне не поступало. Далее, позволю себе заметить, что названный вами господин не так давно уличен в некоторых неблаговидных делах и является весьма сомнительным приобретением. Если не сказать больше, да-с.

— Благодарю за предупреждение, но я все же рискну. Возвращаясь к прошению — оно будет у вас на столе сразу после окончания служебного расследования, которое, я твердо в этом уверен, подтвердит высокие моральные и деловые качества Аристарха Петровича. Ведь подтвердит?

— Я бы не стал на это наде…

Оборвав начальника налогового департамента похолодевшим взглядом, Александр продолжил говорить.

— А если не подтвердит… Да нет, я думаю что такого все же не случится. Зачем вам вся эта газетная шумиха, громкий процесс и повышенное внимание со стороны Третьего отделения собственной Его Императорского Величества канцелярии? Или у вас все же другое мнение на этот счет?

Судя по неприязненному взгляду и слегка покрасневшему личику чиновника, свое мнение у него было. Но выразить его он все же стеснялся, помятуя о судьбе своего коллеги из департамента таможенников, господина Вятова. Который, между прочим, внимания жандармов так и не избежал, и в данный момент как раз начал искупать свои грехи перед обществом, в отдаленном уезде одной из многочисленных губерний Российской Империи. Очень отдаленном — но все же не на Сахалине, как того многие ожидали.

— Так мы поняли друг друга?

— Вполне.

Процедив сквозь зубы ответ, и при этом достаточно успешно скрывая охватившие его чувства, собеседник князя сделал последнюю попытку отстоять свою независимость. Напомнив Александру про другие прегрешения титулярного советника, а именно — факт мздоимства, подтвержденный независимым свидетелем. Можно даже сказать — пострадавшим, морально и финансово, но нашедшим в себе силы искать справедливости. Господин коллежский советник с плохо скрываемым торжеством закончил обличать порок в отдельно взятом департаменте и довольно поглядел на своего посетителя, высматривая признаки смятения или хотя бы легкой неуверенности.