Черные начала. Том 8 (СИ) - Кири Кирико

Зато днём я мог на них не отвлекаться, так как детвора неожиданно нашла себе занятие, доставая Зу-Зу. Тискали его, гладили пушистый хвост и временами пытались оседлать. Он даже катал двух мелких иногда, труся рядом с санями во время наших дневных переходов.

Уже через неделю я привык к выходкам мелких, а через две начал по-заправски над ними бдеть, иногда даже пресекая всякие выходки типа той, когда они закапали по голову Шелишшу, которая была не против и вполне себе смеялась.

А потом про неё забыли и уехали, и ей стало не до смеха.

И обнаружил я пропажу, когда по привычке, едва караван тронулся, начал пересчитывать поголовье молодняка. Из-за этого пришлось вернуться обратно, под недовольные взгляды и ропот всего каравана, благо найти её было несложно — Шелишша ревела и звала меня на всю округу.

Пробил леща обоим идиотам, которые чуть сестру в пустыне не похоронили.

Правда если бы всё происходило во всём караване так же гладко, как у меня с мелкими.

Я смотрел на людей, которые охраняли сундуки, и у меня всё больше складывалось мнение, что они вообще не спят. С синяками под глаза, бледные и какие-то нервные, дёрганные, они продолжали волком коситься не только на меня, но и на остальных. Из-за этого пришлось идти к мальчишке, который, скажем так, тоже меня не сильно порадовал.

— Ты не видишь, что происходит? — зло спросил я, махнув в сторону сундуков. — Люди совсем там ошалели от этого золота!

— Я вижу, — ответил он, не поднимая головы. — Но та вынужденная мера.

— Какая? Морить людей без сна?

— Они сами вызвались.

— И тебя это не смутило?

Парень поднял голову, и я понял, что он сам-то недалеко ушёл от них. Блестящие глаза, какой-то бегающий взгляд, дёрганные движения.

— Ёсим, — обратился я к единственному здравомыслящему человеку, который не поддался всеобщей золотой лихорадке. — Скажу ему!

— Он прав, господин, мы слишком зациклились на золоте. В караване назревает какая-то нездоровая обстановка.

Парень недовольно посмотрел на своего помощника, явно почувствовав предательство.

— И что ты предлагаешь? — спросил он меня.

— Меняй их. Дай им что-нибудь, чтобы успокоились. Да хотя бы выпить тем, кто не охраняет сегодня ночью.

— А кто караулить будет золото? — прищурился он.

— Я покараулю. Мне уж точно сил хватит, если что, подрезать любого, кто на него покусится, — заверил я его.

И оставив на Зу-Зу присмотр за мелкими, я остался на ночь с пятью сундуками золота.

Надо сказать, что ощущения были такими себе. Не знаю, как сидели здесь остальные, но я то и дело постоянно оборачивался с ощущением, что кто-то пытается подкрасться сзади, и это при условии, что у меня была Люнь и собственные обострённые чувства. А взгляд то и дело постоянно падал на сундуки с мыслью.

­— Знаешь, Люнь, я не могу понять. То ли мы просто помешались все на золоте, то ли оно проклято, — негромко пробормотал я, в который раз обернувшись, как мне показалось, на шум за спиной.

— Мне кажется, вы слишком много внимания уделяется ему, — ответила Люнь.

— Просто я сижу здесь и уже который раз замечаю, что оборачиваюсь на любой шорох, уверенный, что это кто-то крадётся к золоту. И не могу ничего с этим поделать, — я вновь посмотрел на сундуки. — Что-то здесь не так, жопой чую. Ты смотрела, что в них?

— Сразу проверила, —кивнула она. — Кроме золота там ничего нет.

— А само золото?

— Ну… металл как металл, — пожала она плечами. — А что?

— Не знаю, но я чувствую определённое… беспокойство что ли. Мысли, типа столько золота и вдруг кто-то решит обмануть нас и выкрасть пару монет… Подозрительность и недоверие — вот что я испытываю, — наконец смог я описать свои чувства. — Причём абсолютно ко всему, из-за чего не могу как успокоиться, так и перестать думать о нём. Хотя мне уж точно первому насрать на него.

Я встал и подошёл к одному из сундуков, задумчиво проведя по крышке рукой. Под ним лежало столько золота, что можно было построить дворец. А если вернуться с ним в Ёхендхай, то и вовсе купить себе, наверное, город. Столько денег…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

А ведь большая часть достанется тому мальчишке. Он, по сути, нихрена и не сделал, но всё золото перейдёт к нему, а нам хер с маслом за щёку. Его можно было разделить между всеми, но всё отойдёт одному ему…

Хотя зачем делить? Я зачистил судно, я, считай, нашёл золото, значит и большая часть должна принадлежать мне, нет? Они вообще должны быть мне благодарны, что я помог им найти его. А можно и вовсе ни с кем не делиться, и всё забраться себе. И тогда…

Я отдёрнул себя едва ли не силой. Заставил с каким-то титаническим трудом оторвать от крышки сундука руку, чувствуя непреодолимую тягу прямо здесь и сейчас открыть и проверить, на месте ли золото.

На мгновение позволив себе поддаться чувствам, я понял, что испытывают остальные, когда находятся рядом с сундуком. Это даже не жадность, а какие-то навязчивые мысли, которые… причину которых я затруднялся определить. Вроде бы это и мои собственные, но при моём отношении к деньгам выглядели они слишком уж чуждо.

— Что ты делаешь? — раздался за моей спиной голос.

Я почувствовал их приближение ещё до того, как они что-либо сказали, поэтому появление охранников для меня не стало сюрпризом.

Я медленно обернулся к троим каким-то измученным мужчинам, которые смотрели на меня блестящими холодными глазами.

— Я спросил, что ты… — начал было тот, кто стоял в середине…

­— Таким тоном будешь разговаривать со своими друзьями, — перебил я его.

Но вот удивительно, даже мой холодный тон не заставил их, как обычно отступить. Казалось, что мой ответ лишь раззадорил чуваков.

— Ты хотел открыть сундук, да? — в его голосе скользнули истерические нотки.

— Если бы я хотел открыть его, парень, я бы это уже давно сделал, и нихрена бы меня никто не остановил с моей-то силой, но… — я подёргал крышку. — Она закрыта.

— Это потому, что мы тебя остановили! Ты хотел открыть её, ты… — он аж начал переходить на визг, но так и не договорил, получив такую затрещину, что упал на песок, отплёвывая кровь из-за разбитой губы.

Я присед перед ним с самым заботливым видом.

— Пришёл в себя?

Он посмотрел на меня слегка ошарашенным взглядом, видимо даже не сообразив, как я так оказался так быстро перед ним. Остальные тоже отшатнулись.

— Я… я всё расскажу хозяину каравана… — промямлил он.

— Беги рассказывать, — усмехнулся я и вернулся к саням, демонстративно сев перед ним и скрестив руки на груди.

Что-то действительно происходило, и я был не уверен, с чем конкретно это связано. Проклятое золото? Или слабые люди, которые не доверяют друг другу? А может и то, и другое? Глядя на то, как эти трое быстренько уходят, бросая на меня злобные взгляды, я бы сказал, что здесь вполне могло быть всё вместе.

— Эм… Юнксу? — тихо позвала меня Люнь. — Оглянись.

Вокруг нас в темноте, поблёскивая глазами, стояли люди. Здесь была практически вся охрана каравана, мрачные тёмные фигуры во тьме, которые окружили на почтительном расстоянии сани с сундуками. Они не пытались подойти или что-то сказать, просто стояли, словно молчаливые призраки или зомби, неотрывно смотря на меня.

Картина была жуткой.

И тем не менее я продолжал спокойно сидеть, не подавая виду, что меня смущает их присутствие, покат е не начали медленно расходиться, рассасываться в темноте, разбредаясь по своим местам. Вот так просто появились и исчезли, будто никого и не было.

— Они выглядели как… — начала Люнь.

— Покойники, — подсказал я.

— Как не в себе, словно загипнотизированные, — выразилась она иначе. — Не нравится мне это.

— Мне уже давно это не нравится, — ответил я. — За две недели, что мы едем с по пустыне с этими сундуками, мне кажется, им становится всё хуже и хуже.

Как и мне, когда я оказываюсь рядом. Даже сейчас ловлю себя на мысли, что надо было сразу разобраться с ними всеми, так как было ведь ясно, что они хотят отобрать золото. Не с первой попытки, но мне удалось заглушить назойливые мысли, пусть их отдалённый голосок всё равно нашёптывал мне не самые приятные вещи.