Обойму монетами не набьешь - Сергей Зверев

– Сейчас вызовем.

– Они же спросят, почему не вызвал сразу!

– Скажешь, я запретил. Или что тебе не сразу сообщили.

– Но…

– Хватит! Чем дольше препираемся, тем позже мы их вызовем. Итак, Мангуст, Степан, что скажете?

– Я думаю, что это не те, с кем мы имели дело до сих пор, – негромко сказал Мангуст.

– Да? Почему это?

– Из-за их профессионального уровня, – объяснил Андрей. – Это были асы, они почти ни в чем не уступали мне.

Степан поморщился, но ничего не сказал. А что тут скажешь, если не ты и твои ребята шефа защитили, а посторонний человек?

– Уверен? – коротко спросил Тимохин.

– Полностью, – кивнул Мангуст. – И те, кто был с доном Себастьяном, и полицейские, и те, кто убирал осведомителя Энрике, – все они любители. А эти были профи. Другой, совершенно другой уровень подготовки.

– Может, они просто поняли, что голыми руками нас не возьмешь, – предположил Тимохин.

– Может, и так. Но, по-моему, подготовка этих не просто лучше – она другая. Это – какая-то военная контора, а не полиция или что-то в том же роде. И стиль совершенно иной – у полицейских мы с Энрике все документы нашли, а у этих ничего с собой нет, кроме экипировки. Даже кошелька какого-нибудь паршивого. В общем, я уверен, это не полиция, не преступники и не какая-нибудь частная фирма. Это государство. С высокой вероятностью – одна из спецслужб.

– Этого еще не хватало… – простонал себе под нос Энрике.

Тимохин задумался.

– Так. Твою точку зрения я понял. Вопрос вот в чем – как нам теперь себя вести.

– Вызывать полицию и отмазываться, – сказал Мангуст. – Мы честные люди, на нас напали, мы защищались. Если мое предположение верно, то полиция об этой акции ничего не знает – когда это спецслужбы с ментами информацией о своих планах делились? Значит, полиция нам поверит. Ей больше не останется ничего.

– Вас обязательно арестуют, – снова подал голос Энрике. – После такого… – он ткнул пальцем в сторону разгромленного холла, – они просто обязаны кого-то арестовать.

– Лучше представить все так, что дрался с ними не я, а Степан, к примеру, – сказал Мангуст. – Я ведь официально юрист, много лишних вопросов возникнет насчет того, где я такой крутизны набрался.

– Согласен, – кивнул Тимохин. – Степан, ты не против?

– За, – коротко ответил Степан.

– Отлично. Ладно, Мангуст, иди спи. Дальше мы уж тут без тебя разбираться будем. А ты мне завтра понадобишься отдохнувшим.

«Да уж, отдохнешь тут, пожалуй», – подумал Андрей, подходя к двери комнаты, которую ему отвели вместо той, на которую было совершено нападение. Та теперь числилась за Степаном. «Интересно, удастся хоть теперь поспать или опять вскакивать через час придется?»

Как ни странно – удалось. Больше в эту ночь Мангуста никто не беспокоил.

Глава 8

– Значит, на данный момент никаких проблем с законом у нас нет? – уточнил Мангуст, наливая себе еще кофе.

– Никаких, – кивнул Степан.

Они сидели за столом в небольшом помещении при кухне. Здесь обычно ели слуги и охранники, полноправные жители особняка ели или у себя в комнатах, или, в случае официального обеда или ужина, – в большой столовой. Но сейчас никакого официального мероприятия не было, а завтракать в постели ни Мангусту, ни Степану не позволяла советская закваска. К тому же времени было слишком мало, чтобы тратить его попусту. Во время завтрака Степан успел ввести Мангуста в курс тех событий, которые происходили ночью, когда он спал. Выяснилось, что вызванные Энрике полицейские сначала вообще никому не верили и пытались чуть ли не всех арестовать. Но потом охолонули – когда до них дошло, что перед ними иностранные подданные. И не самые бедные.

– Меня хотели забрать в любом случае, – с усмешкой рассказывал Степан. – Несмотря на российское гражданство. Энрике говорил, что ничего тут не поделаешь. Но Игорь Михайлович пообщался наедине с начальником этих ментов местных, и тот сразу согласился, что если охраннику пришлось убить двух человек, покушавшихся на жизнь его клиента, то никаких особых вопросов у властей к нему быть не должно. И во всем, разумеется, виноваты нападавшие, чьи личности они теперь будут устанавливать.

– И как, дорого обошлось? – понимающе спросил Мангуст.

– Точно не знаю, но уверен, что не дороже, чем в Москве. Перед нашими ментами здешние просто дети – этот их начальник даже не сразу понял, что имеется в виду, когда шеф ему предложил наедине поговорить. Даже отказаться пытался, дурень.

– Просто Тимохин местных обычаев не знает, – отозвался Мангуст. – Здесь, когда собираешься дать взятку чиновнику, непременно нужно пальцы на левой руке щепотью сложить.

– Откуда знаешь?

– Так я уже бывал здесь. И объясняли мне про здешние обычаи не самые глупые люди. Здесь столько всяких примочек нужно знать, чтобы суметь местным прикинуться…

– Ясно. Слушай, Андрей… – Степан замялся.

– Что такое?

– Извини, что я на тебя сначала волком смотрел. Я думал, что мои ребята с чем угодно сами справятся. А оказалось – нет. А ты – действительно профессионал. Аж завидно.

Мангуст даже слегка растерялся – ну что тут ответишь? Хотя, конечно, было приятно. И даже не столько по личным причинам, сколько потому, что теперь работать будет легче.

– Спасибо, – сказал он вслух.

– Кстати, можно один личный вопрос?

– Ну спрашивай, – разрешил Мангуст. Интересно, что это у Степана к нему может быть за личный вопрос?!

– Скажи, ты ведь в спецназе ГРУ служил?

– Там, – кивнул Мангуст.

– А почему ушел, если не секрет?

– Не секрет, – усмехнулся Мангуст. – Только я боюсь тебя разочаровать. Из-за денег я ушел. Платили мне очень мало, Степа. А сейчас уже не советские времена. В конце концов, я столько лет рвал чужие глотки и подставлял свою, что заслужил малость побольше, чем получает какой-нибудь поганый менеджер! А примерно столько я и получал от государства.

Мангуст говорил громко, словно не столько Степана убеждая, сколько себя. Откровенно говоря, за уход из армии ему до сих пор было стыдно. Не то чтобы очень, но все-таки. Но, с другой стороны, ведь он правду говорил! Деньги, которые платят работнику, – это показатель его ценности, показатель того, насколько он нужен. И неважно, что этот работник делает – стреляет и взрывает или, скажем, стены штукатурит. Сколько платят – настолько и нужен. Так вот, по этой логике, Мангуст стране был нужен не особенно. И это было просто обидно, в конце концов!

Последние годы работы в ГРУ занимался «руководством на месте». То бишь был командиром группы, не планирующим операцию в кабинете, а наряду с рядовыми бойцами прущим через джунгли и отстреливающимся от противника. Это дало специфический опыт. Он умел не только пробить ногой кирпичную кладку и пристрелить сидящую на стене муху с расстояния метров двадцать, но и думать, оценивать ситуацию, находить выход из совершенно проигрышных положений. Свободно владел английским и испанским языками. Все это – чисто рабочие качества, не упоминая о том, что он постоянно жизнью рисковал. И при всем этом получал столько, что и сказать вслух стыдно было.

Зато теперь было немного стыдно вспоминать о причинах ухода. Он даже врал иногда, что подал в отставку из-за конфликта с начальством, – так оно как-то благороднее получалось. Но Степану врать почему-то не хотелось.

– Ясно, – кивнул Степан. – А насчет того, что твой ответ меня разочарует… Нет. Однозначно нет. Даже наоборот. Я сам потому же уволился. И считаю, что правильно сделал. Какого, собственно, хрена государство своим боевым псам платить больше будет, если они согласны работать за одну похлебку? И не будет, не дождемся. Найдутся цели поважнее. А вот если эти самые псы, которые, кстати сказать, не просто брешут, а честно добро хозяйское охраняют, вдруг все дружно в лес намылятся сбежать, тогда на них деньги сразу найдутся. Так что это не мы неправильно сделали, что ушли, а другие, что остались.

– Если бы все ушли, кто бы Родину защищать остался? – тихо сказал Мангуст. Прорвалось-таки наболевшее, не сдержался.

– Если бы все ушли, то Родина бы немного мозгами пошевелила наконец-то. И сообразила, что нужно как-то иначе относиться к тем, кто за нее жизни не жалеет. Не в одних ведь деньгах дело – ты правильно сказал, деньги – это мера полезности. Так вот, если моя полезность, по мнению государства, соответствовала тому, сколько я в конце своей карьеры получал, то это просто оскорбительно, я и слова другого не подберу.

– Согласен, – кивнул Мангуст. Ему неожиданно стало легче, хотя обычно после разговоров на эту тему настроение портилось.

– А тебе вообще цены нет, это я как профессионал говорю, – сказал Степан. – Как ты ночью этих гадов уделал! Слов нет!

– Твои ребята тоже молодцы.

– Серегу жалко… – сказал Степан. – Эх, узнать бы, от кого эти два урода приходили, уж я бы постарался, чтобы он нас запомнил!