32.01. Безумие хаоса - Владимир Брайт

Десять секунд — это чрезвычайно короткий отрезок времени, который для обычных людей пролетает настолько стремительно, что они не успевают даже как следует разобраться в своих ощущениях, не говоря уже о том, чтобы трезво и продуманно оценить происходящее.

Однако для синтетического разума подобные узкие временные рамки не являются чем-то из ряда вон выходящим, поэтому хронология происшедших событий с точки зрения синета выглядели следующим образом.

Десять секунд (пятьсот метров) — он увидел противников, оценил ситуацию, перебрал все возможные варианты и остановился на наиболее простом и действенном.

Девять секунд — Тил связался с Тормом, передав сжатый пакет информации, который в дальнейшем будет расшифрован старшим группы.

Восемь. Наиболее нетерпеливые охотники дали нестройный залп, не достигший цели. Одновременно с этим мчащийся на огромной скорости мотоциклист, сжимавший в руке пистолет, используя ребро рукоятки в качестве импровизированного зубила, коротким выверенным движением пробил бензобак, чего человек никогда не сделал бы. Бензиновая струя хлынула из рваной дыры, обильно орошая асфальтовую поверхность вечернего шоссе, еще не успевшую остыть после дневной жары.

Семь секунд — мотоцикл сделал эффектную «стойку»: Тил потянул руль на себя, и передняя часть мощного темно-синего «каваллара» задралась вверх, так что контакт с поверхностью сохранился только у заднего, ведущего колеса. Этот впечатляющий маневр, разумеется, был проделан не в надежде на признание засевшей за баррикадами и понимающей толк в подобных вещах публики, а служил единственной цели — защитить тело мотоциклиста от плотного потока раскаленного свинца, устремившегося ему навстречу. Сделано это было весьма своевременно: одна из винтовочных пуль ударила в стальную крестовину — то место, где мгновение назад находилась голова Тила.

Шесть секунд — он продолжил движение, а плотность огня усилилась. Лопнуло простреленное переднее колесо, и сеткой мелких трещин пошло лобовое стекло, — вероятно, один или двое нападавших неплохо владели оружием.

Пять секунд — все шло точно по плану. Синету нужно было преодолеть последние пятьдесят метров, после чего он намеревался, резко оттолкнувшись ногами, прыгнуть назад, прокрутив в воздухе сальто. Одновременно с этим предоставленный сам себе неуправляемый кусок металла, облитый бензином из поврежденного бака, должен был сначала загореться от искр, вызванных трением металла об асфальт, а затем по инерции достичь баррикады, врезавшись в нее огромным пылающим шаром. Не приходилось сомневаться, что данная акция повредит несколько мотоциклов и вызовет неминуемое замешательство в стане нападающих, позволив Тилу выиграть те жизненно важные десять-пятнадцать секунд, которые необходимы, чтобы бегом преодолеть триста метров, отделяющих синета от крутого поворота автострады. А там, за поворотом, он мог устроить уже свою засаду и перестрелять вырвавшихся вперед преследователей, после чего, захватив первый попавшийся мотоцикл, сделать небольшой крюк и как ни в чем не бывало следовать к точке назначения.

Именно исходя из этих соображений, «безбашенный» мотоциклист (так окрестил его про себя Ной, удобно расположившийся на чердаке собственного заведения вместе со старой верной снайперской винтовкой) направил свой «каваллар» с задранным вверх передним колесом. — словно салютующим последнему лучу спустившегося за горизонт солнца — в самую середину баррикады, перегородившей шоссе.

План Тила был хорош со всех точек зрения, но не предусматривал того, что среди участников спонтанного полупьяного байкерского ополчения окажется профессиональный снайпер...

Четыре с половиной секунды — пуля, выпущенная с чердака придорожного заведения, пробила заднее колесо мощного мотоцикла, мгновенно нарушив хрупкое равновесие. Икроножные мышцы синета напряглись, чтобы резко выбросить тело назад, а стальные зажимы-руки отпустили руль, но именно в этот момент темно-синий «каваллар» резко, словно от мощного бокового удара, завалило вправо и...

Синтетический человек не сумел выпрыгнуть, успев лишь пару раз обреченно взмахнуть руками в воздухе, как будто пытаясь удержать равновесие или заставить вышедшую из-под контроля машину занять прежнее положение. Но все было тщетно — повинуясь безжалостно-равнодушным физическим законам, мотоцикл неумолимо завалился набок и ударился о землю. Причем сила столкновения была настолько велика, что Тилу расплющило правую ногу, которую не удалось вовремя убрать. Это уже само по себе являлось началом конца, потому что теперь не могло быть и речи о том, чтобы уйти от преследования, но окончательно синета добил пожар, вспыхнувший от выбитой об асфальт искры...

Люди, которые стояли за баррикадой, перегородившей шоссе, отчетливо видели, как мотоцикл неожиданно резко завалило вправо, и сразу же после удара о землю мощная машина вместе со своим безумным водителем вспыхнули как свеча и за несколько неуловимо коротких мгновений превратились в пылающий шар. Сгусток огня, в сердце которого сплавились воедино железо и человеческая плоть, протащило по дороге около ста метров, и все время, пока продолжалось это поистине феерическое зрелище, неожиданно протрезвевшая публика зачарованно наблюдала за происходящим...

— Вот это было шоу так шоу. — Толстый, неряшливого вида бородач, одетый в рубаху не первой свежести, смачно сплюнул себе под ноги, после того как огненный шар наконец остановился. — Такого не было даже в Дасхоу в семьдесят четвертом, а ведь тогда там собрались все лучшие звезды экстремальных гонок...

— В Дасхоу не было ни Тома Роллинга, ни Вэсли Демиртута, ни уж тем более...

Закончить предложение ярому поклоннику Тома Роллинга и Вэсли Демиртута так и не удалось. Голова его резко, словно от неожиданного удара, запрокинулась назад, и разом обмякшее тело, мгновенно потеряв опору, мягко осело на землю, словно старая, изжившая свой век, никому не нужная тряпичная кукла.

— Ты что это надум?.. — Бородатому толстяку показалось, будто он увидел что-то по-настоящему страшное, что-то такое, чего лучше никогда в жизни не видеть, а именно: фонтан крови, выплескивающийся из сквозного пулевого отверстия в черепе, но и ему не удалось четко сформулировать свой вопрос, потому что призрак смерти, молчаливо стоящий за спиной, уже закрыл его глаза беспросветно черным погребальным саваном...

По роковой случайности Тил вытянул не ту карту из крапленого прикупа Судьбы, поэтому не оставалось ничего иного, как довести эту партию до конца, по возможности раздав как можно больше не оплаченных вовремя долгов. Пара пистолетов с вместительными обоймами на дюжину патронов каждая, плюс еще два запасных рожка предоставляли чисто теоретическую возможность уничтожить практически всех нападавших, однако Тил, еще до того как открыть огонь, рассчитал свои шансы, исходя из которых противник потеряет от двадцати трех до двадцати восьми боевых единиц, прежде чем окончательно подавит его огневую точку.

У синета начисто отсутствовали нервные окончания, поэтому огонь не причинял ему никаких физических страданий, а просто медленно сжигал — словно воск обычной свечи.

Первые несколько секунд люди, стоящие за импровизированной баррикадой из перегородивших шоссе мотоциклов, не могли поверить своим глазам — пылающий факел, своими размыто-расплавленными контурами отдаленно напоминающий человеческую фигуру, поднялся в полный рост и протянул вперед руки, как будто умоляя проявить милосердие, избавив его от невыносимых страданий, вызванных буйством огненной стихии...

А затем — с некоторым запозданием — до ушей пораженной публики донесся сухой пронзительный треск пистолетных выстрелов. Как оказалось, протянутые руки означали не мольбу и покорность, а указывали на того несчастного, кто в следующее мгновение должен безропотно умереть...

Он стрелял быстро, неимоверно быстро. И, что самое главное, убийственно точно. Смешные человеческие фигурки комически дергались и падали на землю словно бездушные марионетки, неожиданно потерявшие связь со своим кукловодом. Оборванные нитки, исковерканные и пущенные под откос жизни, пробитые навылет головы...

Десять, двенадцать, четырнадцать...

Неумолимо страшный отсчет дал первый сбой до номере «восемнадцать», когда вместо пары точных выстрелов цели достиг всего один. Затем ему удалось выйти на прежний уровень — двадцатый и двадцать первый трупы аккуратно легли в наполовину укомплектованную колоду мертвецов, но это был, пожалуй, последний крупный успех несгибаемого стрелка.

Последние две пули, остававшиеся в магазине, ушли в никуда из-за того, что руки непроизвольно дернулись вверх — снайпер, засевший на чердаке придорожной забегаловки, оправился от кратковременного замешательства и поразил горящего синета точно в голову. Живой пылающий факел тяжело рухнул к подножию догорающего мотоцикла, и укрывающимся за баррикадами людям показалось, что все кончено. Слишком уж красноречиво выглядело это падение, не оставляя даже тени сомнения в том, что последний выстрел наконец-то напрочь вышиб мозги этому поразительно живучему созданию...