О смелом всаднике (Гайдар) - Борис Александрович Емельянов

class="p">— Гриша, — говорила она, — Петя, Иван Найденов! Сейчас же слезайте отсюда! Слышите вы меня или нет? По-русски я вам говорю!

Анна Саввишна говорила много, но мальчишки продолжали петь свою песню, когда на школьном дворе появился Аркадий Гайдар. Он жил неподалеку и пришел посмотреть на своих читателей во время тревоги.

— Кто здесь поет песни, когда надо тихо и грозно ждать врага? — спросил он. — Кто здесь орет от страха?

— Мы не орем, — оскорбленно сказал Иван Найденов. — Мы поем храбрую песню. Мы никого не боимся.

— Храбрые люди в бою молчат, — сказал Аркадий Гайдар, — и спокойно делают свое дело.

— А какое наше дело? — спросил мальчик Петя. — Во-первых, сейчас каникулы. Во-вторых, война и тревога.

— Ваше дело сидеть в щели, — сказал Гайдар.

— Это трусость! — гордо сказал Иван Найденов. — Мы на это пойти не можем.

— Это военная хитрость, — сказал Гайдар. — Фашисты летят и думают убить как можно больше наших советских людей. А ты, и он, и он спрячетесь в щель, и фашисты окажутся в дураках и будут зря швырять свои поганые бомбы. Пока бомбы не падают рядом и нет раненых и убитых, ваше дело — смирно и тихо сидеть в укрытии.

— Ну а если бомбы будут падать рядом? — спросил Петя.

— Это серьезное дело, — сказал Гайдар. — Если бы упала рядом бомба, ты, конечно, заорал бы со страха.

— Нет, — сказал Иван Найденов.

— Заорал бы обязательно, — сказал Гайдар. — Другой и третий заорали бы, но кто-то заорал бы меньше. Потом, когда самолеты отгонят, вы, все мальчишки, соберетесь вместе, и каждому захочется быть таким, который меньше всех орал, но уже поздно будет. Мой вам совет: старайтесь меньше орать.

Гайдар повернулся и пошел потихоньку к своему дому.

— Куда пошли? — закричал Иван Найденов и спрыгнул с забора.

— Пойду спрячусь, — сказал Гайдар. — Я не хочу быть убитым раньше времени.

В этот раз фашистов не пропустили к городу. Но через три дня немецкая бомба упала рядом со школой и в щепки разнесла забор, на котором так недавно сидели храбрые «кавалеристы». Взрывная волна обломала во дворе ветви деревьев и выбила в школе стекла.

Трех товарищей Гайдар встретил незадолго до своего отъезда на фронт.

— Ну, кто кричал меньше? — спросил он, и ребята сконфуженно переглянулись.

— Мы кричали одинаково, — сказал Иван Найденов, и Петя и Гриша согласно кивнули головой. — Меньше всех кричал Колька Вараксин из четвертого класса «Б». Он живет рядом с паровозным депо и привык к грому и звону. Но вы не думайте, мы кричали и делали свое дело и втроем потушили зажигательную бомбу.

— Это хорошо, — сказал Гайдар, — это очень приятно слышать от дружных товарищей перед дальней дорогой.

★

Клятва Гайдара

Все было готово к отъезду Гайдара на фронт: штабные пропуска и другие документы, летнее обмундирование и запасные обоймы для пистолета. А сам Гайдар был задумчив, и совесть у него была неспокойна.

Ночью, во время воздушной тревоги, примчалась за Гайдаром в Большой Казенный переулок машина с синими маскировочными фарами и молчаливым шофером.

В кабинете с опущенными шторами с любопытством оглядели Гайдара люди, сидевшие вокруг большого стола. Поскрипывали на Гайдаре новые ремни военного снаряжения, и большой револьвер в коричневой кобуре висел у него на боку.

За окнами гремели пушки. Глухо и тяжко содрогались стены. Но люди за столом, видно, ко многому привыкли и на этот надоедливый шум не обращали внимания.

— Здравствуйте, товарищ Гайдар, — сказал человек, сидящий в большом кресле, и Гайдар сразу узнал его седую командирскую голову. — Рад вас снова видеть в рядах Красной Армии. Жаль только… — он помолчал немного, — уезжать вам нельзя.

— Как нельзя? — переспросил Гайдар, бледнея. — Было сто комиссий и десять постановлений.

— И все-таки нельзя, — повторил человек. — Очень жаль, что так получается.

— За мной не пропадет, — сказал Гайдар, волнуясь, и шагнул вперед. — Только две недели у меня будет дрожать подбородок, а потом я привыкну и напишу о войне настоящую правду.

— Я знаю, товарищ Гайдар, — ласково сказал человек в кресле. — Вы напишете. Но когда? Миллионы мальчишек и девчонок сейчас ищут свое место в этой великой битве. Как быть с пионерами-тимуровцами? Вы должны им сказать крепкое и верное слово.

— Я пишу для них, — сказал Гайдар неуверенно.

— Я знаю, — сказал человек в кресле. — Пишете. Но еще не написали. А только за первые две недели войны из Москвы удрали на фронт четыреста мальчишек и пятнадцать девчонок. Это только те, которых поймали. На своих тимуровских вышках в прифронтовой полосе ребята встречают врага, не желая эвакуироваться, боясь оказаться трусами. И вот что из этого получается…

Он раскрыл большую папку, и Гайдар склонился над фотографиями.

Крыша и бревна — все было перевернуто на этом чердаке вверх дном, разбито и поломано. Зацепившись за расщепленную оконную раму, висел обрывок флага с красной звездой посредине, и ничком лежал возле искалеченного штурвального колеса маленький мальчуган — очередной дежурный по тимуровскому штабу. Только один пионерский барабан чудом уцелел в углу, зажатый рухнувшими стропилами, и казалось, палочки на нем еще вздрагивают, выбивая тревожную, еле слышную барабанную дробь.

— Ну, товарищ Гайдар? — сказал человек в кресле, и Гайдар вытянулся и быстро обдернул свою военную гимнастерку, что всегда у него было признаком крайнего волнения.

— Да, товарищ заместитель народного комиссара, — сказал он глухо. — Вы правы. Сейчас уезжать на фронт было бы с моей стороны дезертирством. Я и не уеду сейчас. Через несколько дней я закончу продолжение «Тимура и его команды».

— Как будет называться ваша работа? — спросили за столом.

— Я не знаю еще, — сказал Гайдар. — Подождите немного… Мне трудно.

Да, писать в эти дни было очень трудно. Гайдар жил и работал точно во сне.

— Скажи мне что-нибудь, — говорила жена. — Ведь уезжаешь скоро… Увидимся ли, кто знает!

— Что мне сказать тебе? — говорил Гайдар медленно. — Вот я большой и чуть-чуть лысый…

И он шел к письменному столу.

Когда Гайдар уходил из дому, жена перелистывала исписанные им страницы.

«Скоро уедет Гайдар, — думала она, — а полковник Александров вот здесь, в рукописи, на фронт уже уехал. Собрана и подтянута тимуровская дружина.

Решен вопрос о том, чтобы ребятам быть всем на своих местах в тылу, где много настоящего дела, а не бегать по фронтам, где действует грозный командирский приказ — «гнать оттуда нашего брата по шее». Видно, что пишет Гайдар этот свой сценарий кровью отцовского и солдатского сердца, а конца сценария еще нет, и какой он будет — неизвестно. Ищет, наверно, Гайдар свое верное последнее слово,