Где же ты, любовь? - Картленд Барбара

— Бедный Норман! — произнесла Туги вслух, когда машина повернула к воротам «Клэверли».

По обеим сторонам великолепных ворот времен Регентства, украшенных каменными леопардами, стояли две небольшие сторожки.

В парке поместья огромные деревья бросали густую тень на зеленую траву. Впереди был виден «Клэверли», похожий на волшебный дворец из сказки.

Машина подъехала к входной двери. Туги медленно вышла, и у нее перехватило дыхание.

Когда она была здесь в последний раз? Тогда она еще совсем легко взбегала по ступеням, желая увидеть Элизабет.

Дворецкий провел Туги в гостиную. Это была любимая комната Элизабет. Как хорошо она помнила ее!

Сейчас она выглядела унылой и чопорной. Туги подумала, что ни одна другая женщина, кроме Элизабет, не могла бы украсить это место одним своим присутствием.

— Я сообщу сэру Норману, что вы здесь, — сказал дворецкий и закрыл за собой дверь.

Туги прошла к камину в дальней части комнаты. Вдруг ее охватили тревога и страх. Разумно ли было ей приезжать сюда?

Она уже была готова повернуться и уйти, но внезапно дверь открылась, и вошел сэр Норман Болтис, седой, морщинистый и очень худой.

Первое впечатление испугало Туги. Как он постарел! Он даже показался ей ниже ростом, чем раньше, но потом она поняла, что он просто нервничает и не уверен в себе.

Как хорошо она знала его манеру поджимать нижнюю губу и прищуривать глаза! Это заставляло тех, кто видел его впервые, думать, что он выше ростом.

Но Туги помнила, что он поступал так только из робости. Тревога и беспокойство тут же покинули ее. Она пошла ему навстречу, раскрыв руки для объятий.

— Как мило с твоей стороны, Норман, что ты согласился повидаться со мной!

— Я рад тебя видеть, Сьюзан.

Он взял ее за руку, и она заметила, что его пожатие было все еще крепким, как и раньше. Она была рада, что возраст еще не полностью сломил его.

— Садись, — предложил он, — сюда на диван. Лучше сядь слева, а то я слегка оглох на правое ухо.

Туги почувствовала, как у нее сжимается сердце: Норман признался в своей немощи! В этом было нечто трогательное.

— Мне жаль, Норман.

— Ничего, — буркнул он. — Все мы стареем, Сьюзан. Нет нужды притворяться.

— Я никогда не притворялась, — сказала Туги, — так же как и ты, Норман. Ты всегда умел честно признавать свои ошибки.

— Ошибки! Я никогда не делал никаких ошибок! — проворчал он, но потом улыбнулся. — Сьюзан, как хорошо, что я вижу тебя!

— Спасибо, Норман. Прошло так много времени…

— Слишком много! Я был дураком! Прости!

Снова сердце в груди Туги сжалось. Норман извиняется! Норман, сильный мужчина, который раньше никогда не признавал себя неправым, который шел к цели, чего бы это ему ни стоило!

Она почувствовала, что по ее щекам текут слезы, и вдруг ей стало стыдно за себя.

Ей следовало уже давно приехать сюда. Туги протянула руку и дотронулась до его руки.

— И ты меня прости, — сказала она. — Мне следовало давным-давно навестить тебя.

Он заерзал на своем месте, словно воспоминания о его недолгой семейной жизни все еще задевали его.

— Элизабет была слишком хороша для меня, вот в чем вся беда.

— Она была слишком хороша для всех нас, — согласилась Туги.

— После того как она умерла, мне нужно было приехать и повидать тебя, — мрачно сказал Норман, — но… черт побери, я не собираюсь никому давать никаких объяснений. Ты и так все знаешь, Сьюзан.

— Да, я знаю.

Еще бы ей не знать! Она понимала, что поступок Элизабет все еще вызывал у него острую боль. Одно дело — ссориться с женой, но совсем другое — когда она уходит из дома, не сказав ни единого слова.

Наступило молчание. Туги, раздумывая о прошлом, теперь понимала, как легко они обижали друг друга и как трудно было им понять, как избежать этого.

Норман, вероятно, думал о том же.

Своим резковатым голосом он заметил:

— Ну ладно, все это в прошлом! А почему ты приехала сейчас?

«Как это похоже на него, — подумала Туги, — сразу же переходить к делу».

— Я приехала рассказать тебе кое-что, Норман, — тихо произнесла Туги. — Это касается одного очень дорогого мне человека.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Да?

— Ты, конечно, знаешь, кто это.

— Догадываюсь, естественно, — ответил сэр Норман. — Как я понимаю, ты интересуешься этим Филдингом.

— «Интересуюсь» — это не совсем подходящее слово, Норман. Он мой приемный сын. Я вырастила его, и он для меня как родной. Единственное, о чем я могу сожалеть, — это то, что не я его родила.

— Ну, тем не менее, он теперь делает из себя посмешище.

— Ты так думаешь?

— Конечно! Даже ты можешь понять это, Сьюзан. Этот нахал вздумал учить нас, как нам вести дела за границей. Он ударяет тем самым по промышленности, а уж в этом-то я разбираюсь!

— Ты совершенно уверен в этом?

— Послушай. Сьюзан, я не собираюсь обсуждать с тобой политику. Раз ты любишь этого парня, то лучше скажи ему, чтобы он сменил тон. Если он будет продолжать в том же духе, его заставят сделать это, и довольно скоро.

— Это не похоже на тебя, Норман, — мягко сказала Туги.

— Не похоже на меня? Что ты имеешь в виду?

— Когда я познакомилась с тобой, ты был революционером. Ты выдвигал новые идеи, удивлявшие всех людей, которые считали (а таких тогда было много), что то, что было хорошо для их отцов, будет так же хорошо и для них. Я думаю, что ты встречал сильное сопротивление, когда начинал работать в автомобилестроении.

— Сопротивление! — проворчал Норман. — Конечно! Но я был достаточно силен, чтобы выстоять. И я выстоял!

— Знаю, что выстоял, Норман, но почему? Почему ты добился успеха?

Он посмотрел на нее исподлобья.

— К чему ты ведешь? — подозрительно спросил он.

— Ну, если ты не хочешь отвечать на мой вопрос, то я отвечу сама. Ты верил в себя, верил в свои идеи. И ты не боялся! Ты делал то… что нужно. Ну а Майкл точно такой же, как ты.

— Это не тот случай, — рассердился сэр Норман.

— Именно тот самый, — ответила Туги. — Майкл верит, что у него есть план. Этот план очень важен для Британии и, следовательно, для всего мира. Он верит в это, Норман, как ты верил в свои изобретения.

— Но он потерпит крах!

— Ты так уверен в этом?

— Я уже сказал тебе, Сьюзан. — Сэр Норман встал и пошел к камину. — Я не собираюсь спорить с тобой, Сьюзан. Я рад тебя видеть. И хочу, чтобы мы были друзьями, но молодой Майкл Филдинг ошибается.

— Нет, Норман, не ошибается. Просто мы с тобой уже старики и с трудом принимаем все новое.

— Все это чепуха, — пробурчал сэр Норман. — Мы, может, и стары, Сьюзан, но у нас есть опыт. И опыт подсказывает мне, что Филдинг идет по неверному пути. Сегодня вечером у нас заседание. Я собираюсь выступить и высказать все, что думаю. Я буду говорить прямо и откровенно. Политикам нечего лезть в дела бизнеса.

— Мне жаль, Норман… очень жаль.

Туги говорила тихо. Норман снова поглядел на нее:

— Бесполезно было приезжать сюда и пытаться уговорить меня. Со мной это не получится.

— Норман, я кое о чем подумала. Только не знаю, как сказать… Это будет для тебя потрясением.

— Потрясением? Что ты имеешь в виду?

— Давай присядем, — мягко сказала Туги.

Сэр Норман хотел возразить, но что-то в ее голосе заставило его подойти к дивану и сесть.

— Послушай меня, — начала Туги. — Когда Элизабет ушла от тебя, она прибежала ко мне.

— Да, я знаю.

— Для этого были две причины. Во-первых, она была слишком гордой, чтобы возвратиться в семью и признать, что они были правы. А во-вторых, у нее была тайна, и она знала, что сохранить ее смогу только я.

— Тайна? Какая тайна?

— Об этом я и собираюсь тебе рассказать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Глава 12

Майкл вышел из палаты. В его ушах еще слышались отголоски собственных слов.

Он закончил речь так:

«Именно с умами, закрытыми для всего нового, мы и должны бороться. И, кроме того, нам нужно избегать рецептов, которые обещают кратчайшие пути и самые скорые результаты, верить, что мы найдем спасение и добьемся успеха, если возьмемся за дело сообща».