Мой театр. По страницам дневника. Книга II - Николай Максимович Цискаридзе

ту секунду капюшон с моей головы сполз. Прямо надо мной – афиша моего бенефиса с огромным портретом. «Вам не продам!» – выпалил дядька и бросился вон.

Потом я узнал, что билет на мой бенефис продавались в среднем по $ 500. На спектакле все проходы зрительного зала Мариинки были заставлены стульями, число зрителей, заполнивших театр в тот вечер, оказалось почти на 1000 человек больше, чем обычно. Осталось два дня до выступления.

Нарепетировавшийся до одури, я зашел к администратору по поводу рассадки своих гостей. Он: «Коля, да не волнуйтесь вы. У вас еще, может быть, будет три спектакля подряд вместо одного». Я опешил: «В смысле три спектакля подряд?» – «А вы не знаете? Рузиматов с Зеленским отказались от своих бенефисов, сказали, что вслед за вами танцевать не будут. На них зал не продается. Ваш вечер мы продали за три дня. Молимся, чтобы они отказались, нам деньги нужно зарабатывать!» Он показал мне продажи на премьеров Мариинки: «Посмотрите, полупустые залы. Дорогие места вообще не проданы, покупают только дешевые билеты. Нам выгодно, чтобы вы танцевали!» Я аж подскочил: «Это физически невозможно! К тому же у меня на следующий день после бенефиса „Золотой век“ в Москве!» А администратор все про свое: «Ничего не знаю, придется вам танцевать три вечера».

У меня шок. В кулуарах театра, оказывается, вот что происходило, но ни один человек мне даже о том не намекнул. Сейчас думаю, может, и хорошо, что не намекнул. А я все удивлялся, что ни Рузиматова, ни Зеленского в театре не видно. Не знаю уж, что предприняло руководство, но на следующий день они появились…

Я достойно станцевал свой бенефис, даже по именам – Дж. Баланчин, К. Голейзовский, Р. Пети, У. Форсайт – красиво получилось. Этот репертуар мало кто мог станцевать тогда на уровне, да еще в один день. Про сейчас и говорить не буду.

На следующее утро приземлившись в Шереметьево, я сразу поехал в театр на «Золотой век», но меня там, как выяснилось, совсем не ждали. Пока я грелся на сцене, уже в костюме и гриме Конферансье, все: от рабочего до последнего артиста, проходя мимо говорили: «Господи, Коля! Неужели им не удалось тебя снять?» Григорович как никогда обрадовался, увидев меня, обнял в сердцах: «Коленька, я в тебе не сомневался ни одной секунды!»

45

Так складывалась моя гастрольная жизнь, что Европу и Америку с Японией я видел чаще, чем Россию. Наступил момент наверстать упущенное. Я и тут себе не изменял. Накануне отъезда обкладывался путеводителями, чтобы по приезде, в перерывах между выступлениями, обязательно увидеть все местные достопримечательности и музеи. Приезжал: «Мне, пожалуйста, краеведческий музей, старую усадьбу и фото на фоне вашей реки!»

С труппой Кремлевского балета мы отправились в тур по Сибири и Уралу. Приближался юбилей С. П. Дягилева. Его желания сбывались, он ведь мечтал показать спектакли своей антрепризы не только миру, но и всей России.

Я танцевал «Синего бога» в Новосибирске, Челябинске, Екатеринбурге. Добрались и до родины Дягилева – города Перми. Ехали на поезде, выйдя на вокзале, пришли в неописуемый ужас. Здание грязное, облезлое, смотреть страшно, вокруг раздолбанный асфальт и вселенского размера лужи.

На все наши спектакли в каждом городе приходили местные губернаторы: на нас посмотреть, себя показать, мол, культура у них в почете. Пришел и губернатор Пермского края. После спектакля, радостно пожимая мне руку, сказал: «Николай, приезжайте еще, так приятно вас видеть!» – «Я с удовольствием приеду, если вы отремонтируете свой вокзал, – губернатор и окружавшая его местная власть просто замерли от моей тирады, но я продолжил: – Вы, видимо, все на самолетах летаете, а многие люди поездами к вам в город приезжают, выходят из вагона и видят ваш вокзал. Вы бы зашли, посмотрели, какая там грязь и разруха. Мы со своими чемоданами чуть ли не по путям шли, чтобы в город выбраться». Губернатор, глаза которого округлились, вдруг покорно сказал: «Хорошо, я зайду на вокзал». Когда он ушел, кто-то из местных не удержался: «Николай, ну вы даете! Ему никто не смел такие вещи сказать!»

Через год я опять оказался в Перми, мы гастролировали по тому же маршруту, на этот раз с «Шехеразадой». И опять на спектакль пришел мой знакомый губернатор. «Николай, можете поехать на вокзал, все сделано!» – радостно отрапортовал он. Кто-то рядом шепотом: «Да, Коль, там такой ремонт забахали…» Губернатор опять мне: «Приезжайте!» – «У вас очень плохая сцена в театре, может быть, стоит купить театру пол?» Он сказал: «Хорошо». И купил театру пол!

46

Жизнь шла своим чередом, спектакль за спектаклем до самого лета. В июне в составе команды ГАБТа, в которую вошли: М. Александрова, А. Уваров, С. Филин и я, поехали мы сниматься в «Русском сезоне» телешоу «Форт Боярд», 2006 год.

Съемки этой известной на весь мир телеигры проходили во французской крепости XIX века на Атлантике более тридцати лет. Конкурсы на знания и сообразительность перемежались с заданиями, требовавшими серьезной физической подготовки, к тому же совсем небезопасными. Цель – выиграть у команды соперников ключи и подсказки, чтобы потом первыми добраться до сокровищ.

В тот год Большой театр нанял какую-то PR-компанию, которая должна была заняться раскруткой его звезд. Отсюда и появилась идея участия солистов балета в этом популярном телешоу. Поначалу в команде ГАБТа моя фамилия отсутствовала. Но, когда сотрудники этой PR-компании пришли на ТВ, им сказали: «Цискаридзе будет – берем, Цискаридзе не будет – не берем». Я же был узнаваемым, медийным лицом. Пришлось не только включить меня в команду, но даже сделать ее капитаном.

В первой игре нашим соперником стала команда «Кино»: И. Ганжа, Е. Кончаловский, Л. Толкалина, Е. Двигубская.

Прибыли в форт, стали нас распределять по конкурсам, понимаю, что меня никуда не ставят. Интересуюсь у помрежа: «А я?» – «Вам нельзя!» Подошел к продюсеру: «А почему мне нельзя?» Тот без всяких отступлений: «Нам Большой театр запретил». Тут уж не выдержал я: «Раз я приехал, значит, могу в конкурсах участвовать!» – «Коль, мы вообще заинтересованы, чтобы ты тут как можно больше „маячил“, для рейтинга».

Эти съемки напомнили мне детскую дворовую игру «Казаки-разбойники». Я там и лазал куда-то, и забирался куда-то, словно наверстывая то, что недополучил в детстве. В общем, команду киношников мы, балетные, почти всухую обыграли. Было забавно наблюдать, как наша пиарщица каждый раз перед очередным конкурсом подбегала к продюсеру: «Цискаридзе – нельзя!» А Цискаридзе было можно и нужно!