Куртизанка и джентльмен - Джулия Росс

– Едва ли существуют непреодолимые преграды для того, кто дерзает преодолеть их.

– Так пусть же попробует кто-нибудь сказать, что мы не дерзнули!

Миракл пустила лошадь легким галопом прочь от скалистого откоса. Райдер поскакал следом, придерживая Красотку, чтобы та не обогнала Миракл. Они остановились, лишь когда путь им преградила высокая железная ограда с навершиями в виде копий.

– Как я и подозревала, – сказала Миракл, поворачивая лошадь, чтобы видеть лицо Райдера. – Владения его светлости – кто бы он ни был – защищены на славу от всякой черни вроде нас.

– Тогда пусть недремлющее око его светлости идет ко всем чертям! – Райдер огляделся. – А вот обрезать свои деревья он забыл.

По ту сторону ограды рос огромный, толстый дуб. Нижние ветви были спилены, и оставшиеся сучья торчали между прутьями, но вверху над оградой нависало несколько крепких ветвей.

Райдер остановил кобылу под дубом и перекинул поводья вперед через ее голову, чтобы, исхитрившись, ухватиться за спиленный сук. Слишком хорошо обученная, чтобы отступить, Красотка выпучила глаза. Но, как только Райдер высвободил ногу из стремени, собираясь встать на седло, кобыла качнула крупом, вынуждая его балансировать на одной ноге, раскинув руки. Жуткая тень испугала Красотку, и та шарахнулась в сторону. Однако ее седок уже оттолкнулся от седла и ухватился за шпили ограды. Несколько мгновений спустя он сидел как ни в чем не бывало, устроившись на свисающей ветке. Освободившись от своей сумасшедшей ноши, кобыла опустила голову и успокоилась.

– Ну! – Райдер протянул вниз руку, по-мальчишески улыбаясь. – Давайте вторгнемся в чужие владения.

– Хотите, чтобы я с ногами взгромоздилась на седло Красотки? Она меня сбросит.

– Она сбросит, а Джим нет. – Райдер покрепче обхватил ногой ветку и потянулся руками вниз. – Как любой снедаемый любовью мужчина, самец не оставит кобылу. Ну же, мэм, грот ждет свою нимфу!

Миракл закрепила поводья, подобрала юбки и забралась на спину лошади. Джим повел ухом, но продолжал стоять смирно возле кобылы. Миракл тем временем распрямилась, Райдер поймал ее за руки и, подняв, затащил к себе на ветку. Спуститься с дерева в олений парк за оградой не составило груда.

Райдер повел Миракл вперед по небольшой лужайке к подножию горы, где возвышались нагроможденные один на другой покрытые мхом валуны, оставляя между собой отдельные проходы, которые вели нарушителей чужих владений к водопаду над темным и холодным под сенью деревьев озером.

Присев на корточки, Райдер плеснул себе водой в лицо.

Миракл устроилась на известняковом выступе, обхватив руками колени. Она боялась, но виду не подавала.

– Над ландшафтом хорошо поработали, чтобы сделать его еще более живописным, согласны? – проговорила Миракл.

– Определенно! Скала и водопад, вне всяких сомнений, творение природы, но эти прекрасные нагромождения камней придуманы не ею, не она засаживала их всеми этими экзотическими альпийскими цветами. Эти изящные в своей простоте скалы и водоем такой глубины, которой хватает, чтобы казаться таинственным, полагаю, результат использования взрывчатых веществ. – Райдер снова плеснул водой в лицо. – Это искусственные руины. Моя бабушка осуществила несколько подобных фантазий в Рендейле.

– В Рендейле?

– В одном из небольших поместий герцогства.

– А, понимаю. Не будь меня здесь, вы бы тотчас же разделись и искупались в этом таинственном озере?

– Вместо этого я удовольствуюсь тем, что немного поплещусь в воде, как трясогузка. Я не люблю ездить в мокром белье. – Райдер поднял на Миракл глаза в обрамлении влажных ресниц. – И не могу купаться обнаженным перед леди.

– Вы постоянно забываете, – сказала Миракл. – Я не леди.

С пальцев Райдера капала вода.

– А что, если кто-нибудь – садовник или компания гостей из дома, или девица-нянька со своим подопечным, а может, и сама его светлость – вдруг выйдут на прогулку и увидят, как я резвлюсь в этом пруду?

– Вы встретите нарушителя вашего уединения надменным взглядом, который нагонит страху на садовника, повергнет в ужас гостей, вызовет трепет у няньки и успокоит его светлость, ибо никто и никогда не примет вас ни за кого другого, кроме как за наследника герцогского титула – хоть абсолютно голого, хоть стоящего на голове, хоть в обществе проститутки-убийцы.

– Стоять на голове, – сухо ответил Райдер, – я не собираюсь.

Миракл поднялась. Сердце ее бешено колотилось.

– Должно быть, отрадно сознавать, что можешь позволить себе вольность бесцеремонно общаться с тем, что тебе не принадлежит.

– Не всегда все так просто, Миракл.

– Итак, не имея счастья принадлежать к знатному роду, и не обладая навыками держаться на воде, я думаю, мне стоит удалиться, позволив вам вдоволь насладиться купанием в одиночестве.

– Вы не умеете плавать?

– Не умею.

Райдер снял сюртук и, положив его на плоский камень, посмотрел на Миракл.

– Могу вас научить.

Миракл ответила ему улыбкой.

– Это слишком опасно.

Глаза Райдера казались очень темными; почти черными.

– Я не допущу, чтобы с вами произошла какая-нибудь неприятность.

– Это хорошо, но, если мы с вами, милорд, окажемся рядом в этом пруду в чем мать родила, то можем поставить под угрозу наше с вами недавно обретенное равновесие, хотя этот высоконравственный почин – всецело ваша затея, а не моя. Поэтому, покуда вы тут плаваете, пойду-ка я незаметно прогуляюсь вдоль ручья. Прогулка освежит меня не меньше, чем купание, но при этом будет более безопасной.

Миракл пошла прочь, оставив Райдера смотреть ей вслед. Между скалами пролегал лабиринт тенистых тропинок. В расщелинах на тоненьких стебельках покачивались крошечные цветочки. С отвесной скалы свисали, роняя влагу, мхи и папоротники, и в каждой капле светилось солнце.

Встревоженная неровным биением сердца и сводившим с ума желанием, Миракл остановилась и, проведя рукой по камням, засмеялась. Она всегда старалась жить настоящим. У нее не было ни прошлого, о котором ей было бы приятно вспоминать, ни будущего, о котором хотелось бы помечтать. Ее вечными спутниками были чувство вины и страх. Но здесь лорду Хэнли ее не найти, и что может быть прекраснее, чем это удивительно ясное утро?

Миракл прислонилась спиной к сухой плите известняка и устремила взгляд в небо. Ей страстно хотелось вобрать в себя и сохранить в своем сердце эту красоту. Будь она одна, этот грот остался бы для нее лишь живописным и волшебным местом, случайно обнаруженным ею в пути.

Но присутствие будущего герцога сообщало всему окружающему особое, скрытое значение, как если бы Оберон[11] вдруг навел свои могучие чары на все живое, в том числе и на Миракл Хитер, куртизанку, привыкшую ублажать потомков аристократических родов, правда, не таких уважаемых, как Райдер, женщину, которая так низко пала, что теперь у нее почти не оставалось выбора, разве что катиться дальше.