Ребенок на спор (СИ) - Богда Ксения

– Эй, молодая-интересная, смотри только не привыкай. Я не собираюсь тебя таскать на себе.

Настя надувает губы и гордо отворачивается. Я не могу сдержать смешка.

– Ничего, принцесса, у тебя теперь появился личный носильщик. Всегда к вашим услугам.

Фыркаю и толкаю Дениса в бок.

– Денис, – пытаюсь добавить в голос укоризны, но получается слабо, потому что губы против воли расползаются в улыбке.

– Что «Денис»? – Он останавливается на тропинке и поворачивается лицом ко мне.

– Не нужно ей потакать во всем. Разбалуется – и что я буду делать?

– Алис. – Он становится серьезным, а у меня сердце проваливается. – Вот ты ее сколько на руках носила?

– А что?

– Ну, ты можешь просто ответить на мой вопрос? – Делает шаг ко мне, и нас разделяет только притихшая Настя. – Без тысячи ответных?

Она сидит на руках отца и крутит головой.

– Первые полгода точно, пока она не научилась сидеть и ползать.

– Вот именно! Дай и мне теперь такую возможность.

Приближает ко мне лицо, а у меня щеки вспыхивают под его обжигающим взглядом.

– Я хочу стать хорошим…

Не договаривает, прикасается к моим губам коротким поцелуем, обжигая им все внутренности и унося мысли в открытый космос.

Настя явно против такого положения, потому что, стоит Денису теснее сжать ее между нами, она начинает извиваться как червячок. Это отрывает меня от горячих губ.

Стряхиваю наваждение и хватаюсь за коляску как за спасательный круг. Не говоря ни слова, продолжаю прогулку и слышу за спиной низкий смешок, который эхом отражается внутри меня.

– Так что у Насти с глазами? – Догоняет в два шага и подстраивается под мою быструю ходьбу.

Глава 18

Денис

Балдею от ощущения своего ребенка на руках. Это просто, мать его, непередаваемое чувство! Аж в носу щекочет, как будто слезы сейчас хлынут.

Переезжая сюда, я даже не думал, что обрету дочь. А то, что к ребенку у меня проснутся такие сильные эмоции, для меня вообще открытие.

Но тем не менее Настя сейчас сидит у меня на руках с гордо задранным маленьким курносым носиком, а я на нее насмотреться не могу. Такая она маленькая, что кажется, немного крепче сожму и сломаю.

Мысль, что у моего ребенка не все хорошо со зрением, заставляет внутри все болезненно сжиматься. Делаю глубокий вдох и бросаю взгляд на задумчивую Алиску. Черт! До сих пор не верится, что я нашел ее. Словно судьба сама нас случайно столкнула.

– Так что у Насти с глазами?

Рискую все же узнать. Не оставляю мысль, что должен быть постоянно рядом, насколько это позволит моя работа, но пока идут ремонтные работы, я могу быть с ними очень много времени. Как раз должно хватить, чтобы мой лисенок привыкла, что я теперь никуда от них не денусь.

Мне она нужна. Те два года ничего не изменили. Во мне так точно. Стоило ее увидеть и стало по хрену на то, с кем она. Я думал лишь о том, что хочу вернуть ее себе.

Да, сейчас она упирается и не верит, что я серьезен. Но тут на моей стороне только упорство и время.

– Это называется нистагм, – оживает Алиса и прячет подбородок в шарф, обернутый вокруг тонкой шейки.

Хмурюсь. Мне этот диагноз ни о чем не сказал.

– Это сильно серьезно?

– Если вовремя все исправить, то нет, это не серьезно. Есть большая вероятность, что после операции этот недуг пройдет полностью. В любом случае Настя будет видеть хорошо.

– А сейчас как?

– Сейчас ей приходится очень долго фокусировать зрение. Иногда это может привести к головным болям даже. Поэтому врач и порекомендовал, чтобы операцию сделали вот в таком раннем возрасте.

– И когда операция? Ты же не думаешь, что я просто останусь в стороне от всего этого?

Алиса снова погружается в мысли, а я даю ей время обдумать мои слова и принять их.

– Ну что, принцесса, – обращаюсь к притихшей дочери, и снова сердце стискивают стальные оковы, – куда направимся? Командуй папой.

Настя хмурит светлые бровки и крутит головой. Тычет крохотным пальчиком в сторону какого-то невзрачного ларька. Сладкая вата.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Хмыкаю. Оборачиваюсь на замедлившуюся Алису. Она о чем-то очень сильно задумалась. Решаю ненадолго украсть дочь и дойти до этого ларька. Надеюсь, Алиса меня за это не пришибет и мне потом не придется снова умолять о том, чтобы взять дочь.

Ускоряю шаг. Заказываю одну большую сладкую вату и успеваю вернуться. Алиса просто по инерции продолжает путь вперед. Катит перед собой коляску. И мне кажется, что она вообще забыла, что я с ними.

– Ты же когда-то любила. – Выставляю ногу вперед и торможу коляску.

Алиса вздрагивает, поднимает на меня растерянный взгляд. Протягиваю угощение и с наслаждением наблюдаю, как ее щечки покрываются румянцем.

– А когда вы успели?

Алиса неуверенно берет из моих рук сладкую вату и с жадностью откусывает. А я с застрявшим дыханием наблюдаю за ее губами, как она их облизывает, и в голове сразу вспыхивают картинки нашего прошлого: как я обнимаю ее, как просыпаюсь оттого, что ее пальчики скользят по моей груди.

Встречаюсь с ней взглядом, и Алиса словно читает мои мысли. Краснеет еще сильнее, а мне в кайф смотреть на нее такую. Она словно опять становится родной, и нет между нами тех двух лет.

– Ты так сильно задумалась, что мы решили с Настей ненадолго от тебя сбежать. Да, принцесса?

Голос хрипит, как после марафона. Приходится откашляться. Трясу головой, чтобы вышибить из головы посторонние мысли. Потом буду фантазировать и думать, как вернуть это все в свою жизнь. Потому что понимаю, что, кроме нее, никто мне не нужен.

Слегка подкидываю дочь на руках, и она громко хохочет.

– Мама! – Настя впервые при мне произносит слово.

И черт – да! – это тоже непередаваемо. В сердце впивается острый шип боли. Даже приходится грудь потереть.

– Что такое, Денис? – Алиса округляет глаза и делает несколько шагов ко мне.

Хмурюсь:

– Все нормально. Ты чего переполошилась?

– Просто ты как-то побледнел и грудь потер.

– Да просто для меня это все же новое и немного непривычно, что слышу голос дочери и держу ее на руках.

Алиса хмыкает и уже собирается отойти, но я не даю. Хватаю ее за талию и притягиваю к боку.

– Денис… – Прячет улыбку.

– Что «Денис»?

Поднимает голову, а я не теряюсь. Впиваюсь в ее сладкие губы и еле сдерживаю стон от удовольствия. Черт, целовал бы дни напролет! Если бы нас не прервал звонок моего телефона.

С неохотой отрываюсь от самых сладких губ и вижу на лице Алисы такое же сожаление. Ничего, маленькая, мы наверстаем.

Достаю телефон. Хмурюсь, внутри просыпаются неприятные предчувствия.

– Да, мам. – Поправляю Настю на руках.

– Денис, у нас ЧП. – Голос матери слишком встревоженный.

– Что случилось? – Сердце ухает вниз.

В тот раз таким голосом мама говорила, что у отца случился удар. И сейчас, чувствую, этот звонок не сулит мне ни хрена хорошего.

– Папе проходить курс реабилитации же, а у меня на счете денег нет.

– В смысле нет?

– Ну вот так. Зашла сегодня и чуть не упала замертво.

– Подожди…

Алиса, услышав мой строгий тон, напрягается. Я подаю ей знак, чтобы взяла Настю, и она без лишних слов перехватывает сопротивляющуюся дочь.

– Я сейчас вернусь, принцесса, – шепчу, прикрыв трубку.

Отхожу от своих девочек на несколько шагов, чтобы не волновать Алису еще и своими разборками. И так шарахается от любого изменения во мне.

– Что случилось, мам?

– Денис, я сама не могу понять. У меня на счету была как раз сумма, которая должна была пойти на лечение папы, а сейчас там пара тысяч осталась.

– Кому-то давала доступ?

– Ну что же я совсем, что ли, из ума выжила?

В голос мамы просачивается обида и даже слезы. Прикрываю глаза и делаю глубокий вдох.

– Ладно, ты сейчас не паникуй. Явно что-то произошло, деньги никуда бесследно не могли исчезнуть, но это нужно будет с банком разобраться.