Зимний сад - Адель Эшуорт

– Полагаете, странно? Что именно вас удивляет? Гостья снова пожала плечами:

– Видите ли... ведь он приехал не из Лондона, а из Истли. Это совсем небольшой городок. И он находится неподалеку от Уинтер-Гарден. Вот я и подумала... Зачем же ему ехать сюда, если он вполне мог бы уединиться дома?

«А в самом деле – зачем? – думал Ричард. – Если бы ученый приехал из Лондона и заявил, что хочет отдохнуть неделю-другую, это было бы в порядке вещей. Сюда многие приезжают на отдых, особенно осенью и зимой. Томас Блэквуд приехал из такого же городка, как и наш. Причем климат в Истли ничем не отличается от здешнего. Более того, он прожил в Уинтер-Гарден уже почти три месяца и уезжать, похоже, не собирается. Да еще и нанял переводчицу...»

Теперь уже барон не на шутку встревожился. Ему вдруг стало ясно, что Томас Блэквуд ведет себя очень подозрительно. И как он сразу этого не понял? Ведь даже эта безмозглая Беннинггон-Джонс додумалась...

Не желая показывать свое раздражение, барон с невозмутимым видом сказал:

– Мне тоже эта мысль приходила в голову. Действительно, довольно странно...

– Значит, вы со мной согласны, милорд?

Барон внимательно посмотрел на гостью. Было очевидно, что она с удовольствием поговорила бы на эту тему. Ричард решил, что должен сам во всем разобраться. Да, он должен сам как следует присмотреться к Томасу Блэквуду.

Снова взглянув на Пенелопу, барон с улыбкой сказал:

– Конечно же, все это выглядит довольно странно, но удивляться не следует. Вероятно, мистеру Блэквуду просто захотелось сменить обстановку, вот он и приехал сюда. А коттедж «Хоуп» – очень уютный дом. К тому же из него открывается великолепный вид.

«Вид на мой дом, – тотчас же промелькнула мысль. И эта мысль ошеломила Ричарда. – Что-то уж слишком много совпадений, – подумал он. – Нужно будет хорошенько обо всем поразмыслить».

Пенелопа усмехнулась, и барон понял, что его объяснение совершенно ее не удовлетворило. Он решил сменить тему и спросил:

– Скажите, а что вам известно об их отношениях? Как вы думаете, они... очень дружны?

Если гостья и сочла вопросы барона не совсем обычными, то не подала виду. Она снова поправила свою шляпку и попыталась собраться с мыслями. Ричард молча наблюдал за ней и ждал ответа.

– Нам об этом рассказала сама француженка, – поведала Пенелопа. – Видите ли, она сказала, что между ними не может быть никаких интимных отношений уже потому, что во время войны мистер Блэквуд получил... весьма необычное ранение. И весьма неприятное. Кроме того, он не считает ее привлекательной.

Ричард едва удержался от смеха. Разумеется, он не верил в подобное ранение и нисколько не сомневался в том, что местные дамы приняли эти слова за чистую монету, – такая доверчивость казалась весьма забавной. И удивляло поведение француженки. Как она отважилась заговорить на эту тему в светском обществе?

Сделав глоток из своей чашки, барон спросил:

– А как ее зовут? Пенелопа поморщилась:

– Мадлен Дюмэ. Если это, конечно, не сценический псевдоним.

Пенелопа многозначительно посмотрела на барона, и тот понял: гостья неспроста упомянула о сцене. Вот только что она имела в виду? Может, хотела сказать, что француженка и в самом деле актриса? А может, полагает, что та живет в Уинтер-Гарден под чужим именем и цель ее приезда еще предстоит узнать? Спрашивать об этом Пенелопу не стоило. А то еще подумает, что барон Ротбери – полный идиот. Со временем он наверняка выяснит, зачем приехала француженка. А сейчас довольно и того, что он знает следующее: любитель уединения Томас Блэквуд и красавица Мадлен Дюмэ появились в Уинтер-Гарден при чрезвычайно странных обстоятельствах и ведут себя весьма необычно.

Барон провел пальцем по кромке фарфоровой чашки и сказал:

– Полагаю, будет очень неплохо, если я с ней познакомлюсь.

Гостья насторожилась. При этом на лице ее отразилась целая гамма чувств, но прежде всего – раздражение. Она тотчас же взяла себя в руки и с деланным безразличием возразила:

– Но полагаю, вы не станете приглашать ее на маскарад, не так ли, лорд Ротбери? Ведь она женщина не нашего круга, и ее присутствие на балу было бы крайне нежелательным.

«Говорите, «нежелательным»? – подумал Ричард. – Что ж, если имеется в виду, что из-за француженки я не стану обращать внимания на вашу Гермиону, то вы правы». Барон решил, что нельзя оставлять без внимания замечание гостьи. Следовало дать ей понять, что он будет поступать так, как сочтет нужным.

Глядя прямо в глаза Пенелопе, барон с очаровательной улыбкой проговорил:

– Миссис Беннингтон-Джонс, я сделаю все необходимое для того, чтобы узнать о ней как можно больше. Если она красива, мне будет приятнее с ней общаться. И я с превеликим удовольствием пошлю ей приглашение.

Пенелопа смертельно побледнела. Потом покраснела. Ей нечего было возразить, и они оба это знали. Отложив салфетку, барон поднялся из-за стола:

– Полагаю, вы торопитесь, миссис Беннингтон-Джонс. А мне пора на утреннюю прогулку. Был очень рад, что вы почтили меня своим присутствием.

Пенелопа нехотя поднялась со стула. Нынешний визит к барону оказался для нее крайне неудачным.

– Благодарю за чай, милорд. – Она язвительно улыбнулась. Но Ричард сделал вид, что не заметил этого.

Пенелопа протянула барону руку, и тот, решив не целовать ее, легонько пожал пальцы гостьи. Она молча кивнула, в очередной раз поправила шляпку и, шелестя юбками, направилась к двери.

Ричард еще какое-то время в задумчивости стоял у стола. Барон с некоторых пор никому не доверял. И уж тем более не мог доверять этой странной парочке: слишком многое было поставлено на карту. И все-таки он решил познакомиться с очаровательной француженкой, причем чем скорее, тем лучше. Следовало выяснить, кто она такая и зачем приехала в Уинтер-Гарден.

Глава 8

В половине одиннадцатого они вышли из дома. Царила непроглядная тьма, и лишь поблескивавший в небе узенький серп луны освещал тропинку. Ни один звук не нарушал тишину. Воздух был прохладен и напоен влагой после дождя, прошедшего несколько часов назад. Пахло сырой землей, и Мадлен, шагавшая следом за Томасом, с наслаждением вдыхала этот запах. Они направлялись к кустам, росшим за домом, – там находилась тропка, ведущая к озеру.

За последние несколько дней их подозрения усилились. Более того, Мадлен была абсолютно уверена, что Ричард Шерон – контрабандист. Эта уверенность основывалась в основном на интуиции, однако Мадлен привыкла ей доверять: она частенько действовала под ее влиянием, и интуиция еще никогда не подводила. Однако у них с Томасом имелись и факты, причем весьма убедительные, как полагала Мадлен.