На качелях любви - Галия Мавлютова

– Соня вам поможет, – сказала Лариса Петровна, кивнув на соседнюю нишу.

Сонька мгновенно высунулась из дырки. Ушлая мармазетка превратилась в ловкую мышку, ведь в зале запахло чужим сыром. И его можно удачно слямзить под сурдинку.

– Ларис Петровна, что надо сделать? – с готовностью выступила вперед Сонька.

– Помогите Даше переделать статью, – подтвердила свои указания Лариса Петровна.

– Соня, занимайся своим делом, а я сама справлюсь. Вы ведь внесли замечания, Лариса Петровна? Будьте добры, отдайте мне текст, я все исправлю.

Но я уже видела, что никаких исправлений в текст не было внесено. Все дело в принципе. Лариса Петровна стремилась доказать всему миру, кто есть кто в ближайших окрестностях. Изначально она решила, что статью про крокодила будут писать два корреспондента – Дарья и Софья. Значит, мы должны писать вдвоем. Не один, не трое и не четверо. Двое. И точка! И впрямь, плетью обуха не перешибешь. Кажется, так говорят в народе. Но во мне бурлила обида, она больно хлестала меня по внутренностям, заставляя совершать неадекватные поступки.

При поступлении на работу я подписала договор. По одному из пунктов этого важного документа я обязана безоговорочно подчиняться Ларисе Петровне и Марине Егоровне. Дальше – как получится. Но эти ужасные женщины – мои непосредственные начальницы. Сейчас я шла в бой с открытым забралом. Мне не хотелось уходить на запасные позиции. Я сделала свою работу. И хорошо сделала. Мое мнение может быть ошибочным, но это мое мнение. Оно досталось мне нелегко. Внезапно зазвонил мобильный, вырывая меня из бойцовского состояния. Источник беспокойства, разумеется, валялся на дне сумки. Пока я рылась в недрах вместительного кофра, телефон замолчал. Я не опознала мигающий на экране номер. Все, экран погас, вместе с ним потухло мое упорство. Я не буду отстаивать свое мнение. Меня могут спокойно выпереть из редакции за несоблюдение основного пункта договора. Многих уже выпроводили за ворота корпорации по этому пункту. А у меня родители-пенсионеры. Я снимаю комнату на Петроградке, а за нее еженедельно платить надобно, и немалую сумму. Комната со всеми удобствами, имеются в виду места общего пользования, то есть ванна и туалет. Есть длинный нескончаемый коридор, достаточно просторный, в нем можно спокойно разок-другой покататься на велосипеде. Когда совсем тошно станет. И соседей немного. Страшные мысли проскакали в моей голове за одну секунду. И умчались в космос гремучей эскадрильей. Я вновь приткнулась к монитору. Пусть решают великие, как поступить со мной и моей статьей, они за свои решения зарплату получают. За все платить надо. И за зарплату тоже. Лариса Петровна покрутилась возле меня, но ничего не добилась. Моя спина излучала флюиды твердости и решимости. Внутри я сдалась, но всем своим видом выражала воинственную непримиримость. Бывают на земле смиренные люди. Они даже внутренне не приспособлены к противостоянию любого калибра, но вся их наружность свидетельствует о вечном раздоре между личностью и обществом. И общество откровенно побаивается людей с внешностью вечных борцов за справедливость. Оно не понимает, что перед ним выставилась лишь наружная сторона личности, а внутри нее прочно угнездился страх. Во мне страха не было, нет. Внутри меня гнездилась уверенность в собственных силах. Но нельзя же лезть на рожон, в конце концов, это чрезвычайно глупо.

Лариса Петровна нервно убежала. Следом за ней устремилась потная Марина Егоровна. Так и будут бегать весь день, хороводы водить, одна за другой, на бегу осуществляя контроль за творческим процессом в редакции. Соня тоже куда-то улетучилась. Она как-то незаметно испарилась, будто ее и не было. Я тихо всплакнула. Затем вытерла слезы. Вновь пробежалась глазами по тексту. Мне все в нем нравилось, абсолютно все. Красивый текст, чистый, светлый, ни одного лишнего слова. Бьющие через край эмоции. Анализ. Статистика. Я выполнила все рекомендации моего университетского учителя. Текст должен быть поучительным, занимательным, интригующим, ведь газету прочитают более двух миллионов человек. Да, согласна, они в итоге выбросят газету в мусорное ведро. Но информация застрянет у читателей в головах. У одного статья вызовет интерес, второй познает что-то новое, третий задумается. А четвертый изменит несовершенный мир. Я покусала губы. Скоро от моих губ ничего не останется, если так дальше дело пойдет. Университетское образование не всегда полезно. Сонька училась в техническом вузе, кажется, в корабелке. Она не задумывается, она просто пишет. И получает свой коронный третий номер в рейтинге, а заодно с рейтингом кладет в карман высокие гонорары. А я сижу и кусаю губы от злости. Сонька вернулась на рабочее место и с загадочным видом зависла в мониторе. Клавиатура громко заверещала, будто ей сделали больно. Сонькины пальцы выбивали чечетку. Неверная подруга явно переписывала мою неправильную статью, а тетки-руководительницы демонстративно обходили мою нишу стороной. Нет, не обходили, пробегали мимо, при этом они не забывали приглядывать за мной, им было интересно, чем я занимаюсь. А я неподвижно сидела за компом, тупо уставившись в слепой экран. Мобильный больше не звонил. Я ногтем сдвинула крышку и принялась разгадывать загадку. Кто же звонил, это какой-то незнакомый номер? А ведь мне давно никто не звонит. Бывает, что начальницы трезвонят по ночам, изводя меня своими ценными указаниями, от чего я мгновенно впадаю в долгую бессонницу. Родители звонят поздно вечером на городской номер в коммуналке. Соседи не раздражаются, относясь с пониманием к родительскому беспокойству. Пока я пыталась определить неизвестный номер, мобильник снова заверещал.

– Да?

– Привет, Даш, – знакомый голос в трубке вызвал во мне острый приступ желчи.

Это был Лешка Соколов. Вспомнил обо мне, друг сердечный. Только его мне не хватало в данную минуту для полного и неизбывного счастья.

– Молчишь? – громко задышал в трубку Соколов, почти просопел. – А я все знаю. «По улице ходила Большая Крокодила».

– И что? – у меня даже челюсти свело от негодования.

– А то, что нам нужно поговорить, срочно, не откладывая в долгий ящик, иначе будет поздно, – и Лешка отрубил связь.

Интриган проклятый, жених несостоявшийся. Лешка хотел стать моим мужем, а ему еще до звания жениха дорасти нужно. Мне и без того тошно, а он устраивает шпионские страсти. Но сидеть перед темным экраном, честно говоря, мне давно надоело. Я побросала в сумку дамские принадлежности в виде сотового, туши для ресниц, помады, салфеток и прочей косметической чепухи, звонко щелкнула «молнией» назло Соньке и бросилась прочь из ненавистного помещения, обвешанного от пола до потолка невидимыми, серыми летучими мышами.