В этой истории не будет злодея, и человек есть закон - Дарья Милл

со всеми возможными усилиями вышагивала сквозь необъятные сугробы и непомерно корявые громадные корни высочайших елей. Ей всё мерещилось, что воздух замёрз, застыл и никак не позволяет вздохнуть, крохотными кристалликами царапая её кожу и поджатые губы. Погода не уставала играться с ней, а чужая природа возилась с приёмным ребёнком, выставляя над его головой широкие хвойные ветви. Эмили была благодарна за ту заботу, что Великая Мать подарила ей тогда, когда не дала хрупкому телу окоченеть на промёрзшей земле.

Метель гудела в ушах, оставляя после себя немыслимо неприятный звон, но сквозь него пробивалось другое — кто-то кричал, звал её, пытаясь окликнуть девушку, что вот уже несколько часов плутала в зиме рука об руку с ознобом. И она бы и не услышала этого голоса вовсе, если бы пришлая куртка не зашуршала прямо у неё перед носом.

— Извините, мисс, Вы в порядке? — прикрыв лицо от холодного ветра, внеземной голос обращался к ней так, будто бы уже давно ожидал увидеть здесь именно человеческую душу.

— Я? — остановилась Эмили, но лишь тогда, когда упёрлась в грудь незнакомца. Она с трудом могла пошевелить языком, что чуть окончательно не примёрз к её нёбу. Эмили была согласна идти ещё до бесконечности долго, только бы кровь навек не застыла под кожей.

— Что Вы здесь делаете? Вам нужна помощь? — продолжал некто, натянув капюшон на глаза. Ему совсем не нравилось стоять под открытой пургой, но ради Эмили он продолжал мириться с её колючими поцелуями.

— Я Вас не слышу! — вскричала девушка, попытавшись выглянуть из-под шарфа, но тот вместе с шапкой и варежками, которыми она прикрывала покрасневшие от мороза уши, скрывал от неё все чужие заботы.

— Если Вы заблудились, то я могу Вам помочь. Идите за мной.

Незнакомец махнул ей, но этого было явно недостаточно для того, чтобы Эмили Брамс наконец поняла что к чему. Чуть подождав, некто подошёл ближе и своей лёгкой рукой повёл её сквозь упавшие на землю белоснежные тучи. Его рукавица мягко стряхнула снег с трясущихся плеч, аккуратно поправила непокорный шарф и, соскользнув на спину, одним кротким нажимом направила Эмили за собой. Ноги, что раньше не слушались, на этот раз шагали смелее, словно мечта о скором спасении озарила их куда быстрее, чем разум Эмили. А бушующий ветер всё не уставал пытаться вырвать дух из её промёрзшего тела.

Обогнув лес по его самому обрывистому краю, кто-то, кто всё это время прятался за мехом куртки, вмиг схватил свою подопечную за руки, когда та едва не провалилась в подстроенную непогодой ловушку. Медленно съехав по прозрачному, почти стеклянному склону, он поманил её за собой, пока буран окончательно не спрятал его силуэт за белой дымкой. Очертания почти пропали, когда Эмили наконец ступила на ледяной скат и, так и не успев привыкнуть к скользкой поверхности Вины, кубарем скатилась к его подножию. Она могла поклясться, что незнакомец издал тихий смешок, помогая её уставшему телу подняться с земли, но всё казалось ей до того безразличным, что лишь слабый жёлтый свет в проёме невидимой хижины был для неё значим. Только он и то тепло, что он должен был подарить её окоченевшим пальцам.

Эмили не сразу заметила, что тот дом, в который зашёл неизвестный, прятался за щелью в скале. Он невольно в нём скрылся, думая, что она всё ещё следует за ним, и вернулся лишь тогда, когда заметил пропажу новой знакомой. Ему вновь пришлось всеми силами уговаривать Эмили пойти за собой.

За длинным извилистым коридором каменных стен лежала пещера, словно нарочно приготовленная Вайнкулой для экспедиционной команды ровно из одного участника. Надувной матрац с нейлоновым спальником, складной стул и широкую столешницу, выступающую прямо из гранита, кто-то заботливо протёр от пыли, местами подсветил лампами и бережно согрел. В полном одиночестве лежали прикрытый блокнот, наполовину опустевший вещевой мешок с остатками былого провианта и потрёпанная временем книга.

— Ну, вот и добрались. — Некто ступил вперёд, стягивая с себя капюшон вместе с шапкой. Его собранные на затылке светлые волосы выглядели белее того снега, что он стряхнул с ботинок на гладкий каменный пол. Фолк замер, со смятением в тёмно-жёлтых глазах смотря на гостью. — Может, Вам чаю или ещё чего? Вы наверняка устали после долгой дороги, на Вас совсем лица нет.

— Да, спасибо. — Неуверенно произнесла Эмили, из прохода наблюдая за тем, как фолк начал суетиться ещё до её ответа. Похоже, что помощь ей приносила ему какое-то особое удовольствие. С его лица не сходила улыбка.

— Вот, держите. — Он тут же плеснул травяного чая в единственную имеющуюся кружку, и запах чего-то, что фолки использовали заместо мёда, ударил ей в нос, но было это куда приятней прежнего холода, продолжающего терзать её лёгкие так, словно бы попал в них настоящими осколками льда. — Могу я узнать Ваше имя? — наконец собравшись с силами, нерешительно спросил её спаситель. Казалось, ему и не нужно было слышать этого от неё, он и без того знал достаточно, но правила приличия вынуждали его поступиться со своей гордостью.

— Эмили. — Проговорила девушка, будто бы и сама не уверенная в том, что говорит правду. — Эмили Брамс. А Вы?

— Кари. Просто Кари. — Со счастливой улыбкой сказал парень так, словно бы получил наиприятнейший комплимент. — Пожалуйста, общайтесь на «ты», со мной такая вежливость ни к чему. Вы ведь уже наверняка поняли, что я фолк, так ведь?

— Поняла. Только что. — Эмили кивнула, сделав вид, словно эта мысль озарила её лишь тогда, когда Кари признался, что фамилии у него нет. Хоть фолки и переняли культуру людей, фамилии оказались им непосильны точно так же, как и для Эмили притворство, что она не приняла решение по поводу своего мессии ещё тогда, когда пара его светлых локонов блеснула в свете лампы. Обращать внимание на такие детали у людей было не принято, но от того, что говорить о них вслух запрещалось, обдумывались они на порядок легче. — Тогда и ты говори без предубеждений.

— В отличии от Вас, я не могу позволить себе такой привилегии. Обращаться к человеку на «ты» — дурной тон. И ведь вы тоже со своими Божествами придерживаетесь этой формы. Я сразу это смекнул, когда прочитал людские заметки в библиотеке. Кажется, это был текст-обращение к чьей-то матушке, что по вашим годам написали в девятнадцатом веке. — Кари вновь просиял, вполне довольный своей эрудицией. Сказать что-то подобное одному из тех, кого почитаешь больше собственного отца, было для любого фолка великого рода достижением. Вот только Кари