Золото Каддафи - Никита Филатов

— Есть, товарищ подполковник, — не удержался Проскурин.

Всадники выскочили к автомашине именно там, где их ожидали. Все они, с ног до головы, были одеты почти одинаково, во что-то черное, выцветшее на солнце, — даже лиц было не рассмотреть из-за намотанных на головы темно-серых платков.

Верблюды выглядели значительно наряднее своих хозяев.

Зато сами хозяева были вооружены и считали необходимым это продемонстрировать: каждый из них держал на весу, в руке либо автомат Калашникова, либо американскую автоматическую винтовку М16.

«Пять, шесть, семь…» — пересчитал про себя Иванов непрошеных гостей.

Двое сразу же пропали из его поля зрения — они отделились от остальных, чтобы объехать грузовик слева.

Ладно, ладно, там есть кому о них позаботиться…

Как и было условлено, Оболенский и Сулейман встали перед пассажирской дверью кабины, стараясь не двигаться и держать на виду пустые руки.

Один из всадников — видимо предводитель — остановился так близко от русского и ливийца, что губастая морда его верблюда почти нависла над их головами.

После того как безоружные люди почтительно ответили на традиционное арабское приветствие, предводитель кочевников опустил автомат и направил его на Оболенского. Потом спросил о чем-то коротко и по-хозяйски. Оболенский ответил.

Ненадолго задумавшись, всадник в черной одежде перевел ствол автомата на Сулеймана и задал следующий вопрос. Сулейман поклонился и произнес в ответ длинную, витиеватую фразу.

Определить, устроило ли предводителя кочевников то, что он услышал, было трудно. Однако он перестал держать Сулеймана под прицелом, слегка повернулся в седле и громко, явно обращаясь уже не к стоящим перед ним людям, выкрикнул какую-то команду.

На его крик отозвался один из тех двоих, которые успели обогнуть машину и теперь находились у заднего борта.

— Ну, начинается… — Иванов сделал выдох и перевел предохранитель в режим одиночной стрельбы. Всадники, надо отметить, расположились очень удобно — почти правильным полукольцом, огибающим Сулеймана и Оболенского.

Ливиец униженно запричитал во весь голос, но могущественный предводитель кочевников только отмахнулся от него и повторил свое распоряжение. Спустя мгновение Иванов услышал за своей спиной недовольное верблюжье фырканье и тяжелый шелест отодвигаемого полога.

В кузове сразу стало светло, но оборачиваться было нельзя, да и некогда.

— А ведь мы вас, дураков, предупреждали…

Прозвучавшая по-русски условная фраза Оболенского послужила для Иванова сигналом открыть огонь на поражение.

Первым делом он убил командира — две пули, выпущенные одна за другой прямо через брезент, попали ему в грудь и в голову. Затем, переводя ствол АК-47 слева направо, он, как на занятиях в тире, поразил остальные мишени.

Благо, вести прицельный огонь в такой ситуации — одно удовольствие, потому что не попасть в четкие, черные силуэты с такого расстояния было почти невозможно.

Впрочем, без некоторых накладок все-таки не обошлось. Один из противников кочевников, как оказалось, не был сразу убит — получив свою пулю в плечо, он выронил оружие, покачнулся, но почти сразу же принял единственно правильное решение. Развернув своего верблюда, он погнал его прочь, подальше от смертельной опасности.

Раздосадованный Иванов приготовился было добить беглеца, но за него это сделал Оболенский. Сотрудник российского «торгового представительства» успел достать откуда-то из-под складок одежды пистолет и разрядил в спину всаднику половину обоймы. Проскакав по инерции еще несколько метров, противник вывалился на песок и никогда уже больше не подавал признаков жизни…

«Оказывается, — подумал Иванов, — с верблюда падают значительно дольше, чем с лошади». А еще он заметил, что верблюды в пустыне, как видно, прекрасно приучены к выстрелам. Даже оставшись без прежних хозяев, ни одно из этих животных не стало без толку метаться, реветь, впадать в панику или ударяться в бега.

— Вроде, все, командир, — раздался в кузове голос Николая Проскурина.

Что происходило все это время сзади за его спиной, Иванов знать не мог: стоявшая перед ним самим боевая задача была слишком ответственной, чтобы отвлекаться на посторонние звуки. И он действительно оказался прав, целиком положившись на опыт и хладнокровие своих людей.

— Ты чего творишь, братан? — Карцев явно был недоволен и не собирался этого скрывать.

— А чего такого? — сделал вид, что не понял, Проскурин.

— Мне оставить не мог?

— Извини…

Очередь в упор в замотанное черной тканью лицо кочевника, откинувшего тент, Николай выпустил практически одновременно с первым выстрелом Иванова. Американский спецназовский пистолет-пулемет, конечно, не был предназначен для долгой войны, однако для ближнего боя он подходил идеально: отправляясь на небеса, убитый не успел даже ни испугаться, ни удивиться. Второй сын пустыни, оказавшийся вместе с ним возле заднего борта грузовика, тоже вряд ли сообразил, что происходит, — вторая короткая очередь Николая настигла его спустя мгновение.

Таким образом, Карцеву стрелять оказалось не в кого, и теперь Алексей чувствовал себя несколько обездоленным.

— Ну, чего ты, Леха… еще настреляемся!

— Да, похоже на то, — Иванов осмотрел через дырку в брезенте поле недавнего боя:

— Эй, ребята, вы как? Все в порядке?

— Все в порядке, — отозвался Сулейман, отряхивая от красноватой пыли испачканные колени.

— Нормально, — подтвердил его слова Оболенский.

Алексей Карцев со вздохом поставил оружие на предохранитель:

— Вылезаем?

— Давай. Надо бы посмотреть, что к чему.

Проскурин, который уже успел оседлать задний борт грузовика, обернулся к товарищам:

— И когда это кончится, командир?

— Радуйся, что для нас уже все прямо здесь не закончилось, — философски ответил ему Иванов, выбираясь из кузова. — Прямо здесь и сейчас…

Часть вторая

Хороших друзей нельзя купить, но их можно продать.

Глава 1

Капитан Али Мохаммед Хусейн никаких иллюзий не испытывал. Он прекрасно понимал, что большое начальство примчалось сюда, в приграничный городок Эль-Фашер, вовсе не для того, чтобы выразить ему благодарность.

Еще в самом начале гражданской войны между правительством Муаммара Каддафи и вооруженной оппозицией из города были выдворены сотрудники ливийского консульства, обвиненные в шпионаже и содействии местным сепаратистам. И сейчас именно отсюда, из Эль-Фашера, осуществлялось руководство всеми суданскими вооруженными формированиями, действующими и в провинции Дарфур, и к северу от государственной границы.

Высокий гость из Хартума расположился, разумеется, в кресле начальника местного управления внутренней безопасности:

— Значит, вы их все-таки упустили?

— Интересующего нас груза в колонне не было, господин генерал.

Лицо капитана Хусейна было тщательно выбрито, форма постирана и отглажена, но покрасневшие белки глаз и глубокие складки в уголках губ выдавали, чего ему стоило напряжение последних нескольких суток.

Да уж, если бы не передовые танки суданской бригады, для него и для остатков отдельной роты специального назначения все могло бы закончиться совсем по-другому…

Подкрепление тогда выскочило к пересохшему руслу реки прямо через барханы. Полтора десятка танков атаковали противника с ходу, разрушая огнем своих пушек и гусеницами его боевые порядки, рассеивая пехоту, уничтожая последние очаги сопротивления. Ночной рев мощных двигателей, треск крупнокалиберных пулеметов и пушечные выстрелы дополнялись пронизывающим пустыню светом танковых фар, что окончательно деморализовало ливийских солдат.

Спустя двадцать минут бой практически был закончен. Большинство ливийцев сдалось в плен, и только небольшая часть из них во главе с начальником гарнизона Маатен-ас-Сарра смогла оторваться и отступила куда-то на север, за каменную гряду.

— Почему вы так в этом уверены?

— Потому что я все осмотрел лично, господин генерал. Каждую грузовую машину, каждый автобус, каждый бронетранспортер…

Той ночью, прекратив стрельбу, капитан Хусейн не сразу покинул свое укрытие. В любой момент он был готов опять открыть огонь и еще какое-то время внимательно наблюдал за противником — пока не убедился, что никто из ливийцев больше не способен оказать сопротивление. И только после этого спустился вниз.

Прикрывали его пулеметчик и еще двое бойцов из потрепанной роты спецназа, что оказалось вполне разумным решением; к месту, где догорали машины колонны, уже подтянулись суданские пехотинцы, следовавшие вслед за передовой танковой группой.