Когда Бог был женщиной - Арина Холина

И то был он. Он! Это все равно, что зайти в купе первого класса поезда «Москва — Санкт-Петербург» и обнаружить там Джонни Деппа — сидит такой, читает «Эсквайр», уписывает чипсы. Без Ванессы. Без охраны.

— Ваше платье в порядке? — спросил демон по-английски.

— Да-да… Спасибо… — отступала Алиса, втайне рассчитывая, что он и ее погубит, как Тамару. Прямо сейчас.

— Меня зовут Винсан, — представился демон.

— А! — Алиса совершенно по-идиотски трясла головой, так как не ожидала, что демона могут звать иначе, чем Демон.

— Можно я вас провожу? — попросил демон-Винсан.

— Да! — Алиса с трудом сдержала радостный визг.

Ей хотелось громко и напоказ смеяться, чтобы оборачивались и крутили пальцем у виска. Как будто она попала в свой тайный сад, где прятались все несбыточные мечты — от фотоснимка Джимми Моррисона и картинки из журнала с изображением виллы на Лазурном Берегу, до прогулок по лунной дорожке и путешествия во времени.

— Меня зовут Алиса, — в конце концов пробормотала она и вложила ладонь в его руку.

И они вошли в арку.

В майской траве прятались тысячи свечей, в воздухе парили миллионы красных розовых лепестков, дорожки были усыпаны чем-то блестящим, угощение разносили нимфы в полупрозрачных серебристых одеждах, кусты украшали мерцающие, как светлячки, разноцветные цветы, играла музыка, и все гости были либо красивые, либо странные. Тут можно было столкнуться с кем-то отвратительным, похожим на вампира, со странным существом с длинным носом в бородавках — ну просто классическая злая ведьма, и с пугливыми блондинками с длинными, ниже попы, золотыми волосами — созданиями невероятной красоты, если бы не злые красные глаза и зубы, как у волка, и со странными личностями, сквозь которых было видно все…

Волшебный мир предстал в таком упоительном, сказочном, небывалом многообразии, что Алиса лишь смотрела — не чувствовала, не думала, а наблюдала, и только теплая и сухая рука Винсана напоминала ей, что она не спит. Его присутствие волновало, кружило голову — хотелось быть сумасшедшей, непредсказуемой, безумствовать и уж точно не думать о будущем. Серебристая нимфа поднесла абсент в изящном стакане на длинной ножке — она предложила и кир рояль, но Алиса желала только абсент — она хотела быть пьяной, и Винсан подводил ее к каким-то людям, и все они радостно хохотали — над чем неясно, но Алисе было весело. А потом они черт знает как очутились под деревом — редким здесь настоящим деревом, и он обвил свои руки вокруг ее талии, и они целовались — так, как она и представляла! Это был не нежный поцелуй влюбленных, и не страстный поцелуй случайных партнеров, зло и решительно топивших в нем одиночество, это был поцелуй без начала и конца — поцелуй в последний день Помпей, поцелуй, в котором отчаяние смешалось с вожделением, поцелуй и горький, и дикий, и сумасшедший… В нем была нота измены, и хорошия порция раскаяния, и душный аромат сиюминутного безумия, и болезненная одержимость — живем один раз! — и отчаянный крик: я хочу любить так, чтобы небеса заплакали от зависти! В этом поцелуе не было лишь одного — того, о чем мечтают уставшие от переживаний влюбленные, которые наконец нашли друг друга в лабиринте бесполезных свиданий — в нем не было покоя. Не было в нем вечеров перед телевизором, когда так приятно держаться за руки, не было обедов в ресторанах, когда заранее знаешь, что закажет партнер, не было визитов в мебельный магазин и счастливых препирательств на глазах у продавца…

Алиса чувствовала, что в этом поцелуе теряет часть себя. Важную? А кто его знает… Но она точно знала — со всем, о чем мечтают обычные счастливые женщины, ей не по дороге.

Она открыла новый мир — мир, в существование которого перестаешь верить, едва тебе исполняется четырнадцать, и потом, когда что-то не ладится, или мир вдруг становится плох, жалеешь о том, что нет сил проверить снова.

И вдруг поцелуй закончился. Он не стал пресным, ему ничто не помешало — ни затекшая шея, ни грубый смешок, он просто рассосался, как леденец.

Они оторвались друг от друга, вернулись к людям и незаметно разошлись.

— Алиса! — Лиза поднялась с подушек, разбросанных по ковру, и пошла ей навстречу.

Она была в шикарном платье с такой пышной юбкой, что под ней могла уместиться генеральная ассамблея ООН.

— Иди к нам! — Лиза помахала рукой.

Она была не такой, как обычно. Мягкая, счастливая — излучала мир и доброту. Алиса чуть не расхохоталась, но вовремя спохватилась — ей тоже захотелось излучать мир и доброту.

— Алиса! — Лиза широко распахнула объятия, изящно упала Алисе на грудь и поцеловала ее куда-то в ключицу. Алиса поняла, что подруга пьяна в стельку — во всем виноват кир рояль, а отнюдь не просветление. — У нас тут сумасшедшие тарталетки с лососем! За мной!

Лиза развернулась, заблудилась в собственном платье, которое обернулось вокруг ног, шлепнулась на землю и завопила:

— Распутайте меня!

Алиса посидела с ними минут двадцать и ускользнула — не поймала волну.

Вдруг гору потряс жуткий вибрирующий звук. Все вскочили. Алиса запаниковала, но скоро поняла, что волнение скорее приятное — у всех гостей были счастливые, а не испуганные лица. Звук повторился еще несколько раз, и Алиса наконец догадалась — это же гонг!

К одиннадцатому удару все собрались на вершине горы, представлявшей собой не очень ровную площадку, посреди которой находилась куча валунов. Так называемая «Площадка для танцев ведьм». По-немецки это было непроизносимо.

Прозвучал последний, двенадцатый удар.

Небо неожиданно затянуло облаками, а сильный порыв ветра как-то сразу затушил свечи. Мрак стоял совершенно беспросветный. Алиса едва справилась с желанием схватить кого-нибудь за руку — и вдруг почувствовала, что кто-то вцепился ей в кисть. Хватка была сильной, но Алиса не стала сопротивляться.

С минуту они стояли в тишине.

И вдруг на небе, где-то над чернильной темнотой, показался месяц. Не успела Алиса удивиться — вроде бы светила полная луна, как месяц двинулся вниз.

У Алисы закружилась голова. Месяц был таким реальным, большим, и то, что он дрогнул и покинул свое обычное место, — за тысячи километров от Земли — казалось началом конца света. Она вырвала кисть (месяц осветил соседку — женщину лет пятидесяти с коричневыми кругами под глазами) и приложила похолодевшие ладони к щекам.

Месяц опускался все ниже и ниже, и Алиса заметила какое-то пятно. Может, от светила уже отваливаются куски и очередной скоро рухнет на них?

— Кто это? Кто это? Кто это? — шептали соседи.

Алиса обернулась к той, что оставила на ее руке синяки от своих длинных цепких пальцев, но передумала — вид у соседки был фанатичный, и наклонилась к соседу справа — низкому толстячку.