Мощь Великая - Сергей Конышев

Не знаю уж – сколько времени прошло, но вдруг, как по волшебству, перед глазами вспыхнул бело-голубой свет. Постепенно глаза привыкли к свету, и я различил, что свет исходит из прямоугольного отверстия, находящегося прямо передо мной. Я осторожно приблизился и посмотрел в него. Мне открылся вид на поляну, залитую ярким бело-голубым светом. В центре композиции стоял постамент в виде пентаграммы. Располагался он под наклоном, таким образом, что верхний луч был ниже, а два нижних – выше. Но это всё я рассмотрел потом, в первый же момент мне бросилась в глаза то, что было на этой пентаграмме. Вернее, кто.

На постаменте была распята обнажённая белокожая, черноволосая, очень худая девушка. Её голова находилась на нижнем луче пентаграммы, руки раскинуты по боковым, а ноги – по нижним. На её шее, запястьях и щиколотках блестели крепежи, сохранявшие её тело абсолютно недвижимым и, если бы не живой блеск глаз, можно было подумать, что это кукла. Ногти у девушки, – как на руках, так и на ногах, – были необычно длинными, но не загибались, что было бы естественно, а оставались совершенно прямыми и увенчивались острыми заточенными концами. Волосы на её лобке были аккуратно выстрижены в форме пентаграммы и выкрашены в ярко-алый цвет. Глаза девушки были полуоткрыты, широкие зрачки медленно хаотично вращались, при этом собственно взгляда как бы и не было вообще. Было похоже, что сознание еле теплится в этом бледном теле. С правой стороны постамента-пентаграммы стояли в ряд семеро мужчин в чёрных, длинных, – до пола, – балахонах с капюшонами, скрывающими лицо полностью. Мужчина, стоящий в центре, был значительно выше остальных, примерно на полголовы, и у него у единственного на груди была изображена пурпурная перевёрнутая пентаграмма. По-видимому, это был сам Великий Повелитель Сатанинского Ордена Молнии Тьмы Вурлор. С левой стороны постамента-пентаграммы стояли в ряд семь обнажённых белокожих черноволосых женщин в бесформенных масках на лицах, их интимные стрижки были исполнены в виде алых молний. Вурлор вышел из ряда, подошёл к распятой девушке и встал между её, раскинутых по лучам пентаграммы, ног. Внезапно в левой руке Великого Повелителя вспыхнул факел, а в правой возник рубиновый кристалл. Вурлор раскинул руки в стороны, запрокинул голову назад и глухим басом произнёс несколько воззваний в небо, после чего опустился перед девушкой на правое колено. Руку с факелом он резко выбросил вертикально вверх, а кристалл сначала поднёс к губам и, прошептав ему что-то, поместил девушке в пупочную впадину. Совершив все эти манипуляции, Вурлор резко встал, развернулся к девушке спиной и снова опустился на правое колено. Тут же в его правой руке блеснул узкий, средней длины меч. Коротко взмахнув им над головой, Вурлор выставил меч на ладонях перед собой так, будто собирается кому-то передать его. Темнота, которая стояла сплошной стеной вокруг ярко освещённой поляны, задрожала перед Великим Повелителем. Движение материализовалось неясным подрагивающим грязным пятном, которое постепенно трансформировалось в неестественно худощавого и низенького, кривого, голого старикашку с поражённым жуткой гримасой лицом. Всё тело старикашки было покрыто клоками седых волос, грязные всклокоченные усы и борода свисали до пупа, а на неровном черепе сверкала сальная плешь. Примечательно, что на лобке у старикашки волосы были черны, прямы, густы и свисали ровным полотном до колен. Сперва я было подумал, что это что-то вроде набедренной повязки. Старикашка немного потоптался на месте, всё время подёргиваясь, почёсываясь, жмурясь и недовольно кряхтя, потом смачно высморкнулся, сделал шаг вперёд, небрежно взял правой рукой у Вурлора меч, подошёл к распятой девушке и как-то очень буднично разрезал мечом её плоть от пупка до лобка, так, что рубиновый кристалл, не шелохнувшись, остался покоиться в пупочной впадине. По белому телу вниз, к голове, тягуче потекла густая, почти чёрная, блестящая кровь, омывая по пути рубиновый кристалл, и далее устремляясь разнонаправленными потоками. Зрелище это, надо признать, завораживало. При этом лицо девушки выражало полную отрешённость, только побледнело, как казалось, ещё больше.

Все присутствующие наблюдали за происходящим безмолвно и бездвижно.

Старикашка тем временем исчез, Вурлор же снова занял место между ног распятой девушки. В его руках величественно сверкал геликон. Великий Повелитель преклонил колено, поднёс инструмент к губам и довольно искусно проиграл несколько коротких замысловатых музыкальных фраз. Потом он поднялся в полный рост, передал геликон одному из мужчин-сатанистов, раскинул руки вверх и в стороны и, задрав голову назад, прокричал звонким басом короткое заклинание, после чего почтительно склонился над истекавшим кровью телом, аккуратно взял рубиновый кристалл указательным и большим пальцем и поднял его на уровень глаз. Внимательно осмотрев кристалл, Вурлор снова преклонил колено, быстро, но плавно, не суетливо поместил его распятой девушке между ног и стал медленно обходить пентаграмму против часовой стрелки. Достигнув головы распятой девушки, он остановился. Две женщины-сатанистки понесли Великому Повелителю огромный тяжеленный топор с причудливой гротескно-готической формой лезвия и обуха, и длиннющим, метра в два, топорищем. Подойдя к Вурлору, они синхронно опустились на колени и, опустив головы, протянули ему топор. Взяв его, Великий Повелитель сделал несколько шагов назад, замахнулся топором так, что обух коснулся земли сзади него, натужно пробасил заклинание, и топор стремглав, исполнив полукруг, врезался в голову распятой девушки, расколов череп на две равные части. Потом Вурлор приставными шагами подошёл к трупу сбоку и таким же ударом отрубил голову от туловища. Тут же подбежали женщины-сатанистки, подхватили топор и уволокли его. Вурлор вернулся к ногам девушки, встал с широко расставленными ногами и руками, запрокинул голову и прокричал заклинание. Пентаграмма начала менять угол наклона, поднимая голову мёртвой девушки и опуская ноги. Кровь потекла по трупу в обратную сторону, стекая между ног, омывая рубиновый кристалл. Великий Повелитель опустился на колени и двумя указательными пальцами извлек рубиновый кристалл. Моментально подскочили две женщины-сатанистки, упали на колени и протянули Вурлору золотой кубок объёмом не меньше трёх литров. Вурлор торжественно, сосредоточенно шепча заклинания, погрузил рубиновый кристалл в кубок и занял своё место в строю мужчин-сатанистов. Женщины подставили кубок между ног трупа так, чтобы в него стекала кровь. Набрав довольно крови, женщины-сатанистки передали кубок Вурлору. Тот торжественно поднял кубок над головой, затем поднёс к губам и, сделав глоток, передал кубок соседу справа, тот сделал глоток и передал кубок дальше. Так, по очереди, из кубка испили все сатанисты-мужчины и он опять оказался у Вурлора, который передал его женщинам-сатанистам. Те тоже все по очереди испили из кубка, после чего поместили его на пентаграмму на место отрубленной головы. Вмиг всё погрузилось во тьму, но только на мгновенье. Полыхнула молния, разрезав зигзагом пространство между небом и землёй, пентограмма взорвалась фейерверком, и сатанисты, под демоническое улюлюканье, предались безудержным плотским утехам. Так магический кристалл был наделён особой инфернальной силой».

За окном ещё серел разбухший от влаги день, а Коврин уже чувствовал в себе крайнюю степень утомлённости.

Он затушил сигарету, допил последний глоток пива и на ватных, плохо слушающихся ногах отправился спать. Только он прилёг, его веки тяжело сомкнулись, показав черноту с синими, оранжевыми, розовыми, жёлтыми и белыми кругами, а потом начался сон.

Сон не был цветным, ярким, как обычно, не был он и чёрно-белым как кино, – о таких снах Коврин слышал, но сам никогда не видел, – а был он каким-то серо-зелёно-болотным вроде как… и то – не по цвету, а по эстетической вязкости, что ли.

Коврин медленно шёл по узкой, вертлявой улице, густо заваленной мусором. Причём улица эта была настолько узкой, что при недостаточной концентрации на поворотах плечи касались стен домов. Идти было тяжело, как будто бы телу приходилось рассекать не воздух, а, к примеру, мазут. Одет Коврин был странно, в несвойственной ему манере. На нём был длинный плащ и со средней ширины полями высокая шляпа, мятые, но со стрелками брюки низко свисали на толстоподошвые ботинки, а на левом локте висел длинный острый зонт. Кирпичные стены были покрыты влажным мхом, многие оконные стёкла были разбиты. В некоторых помещениях виднелось развешенное под потолком бельё. Умеренный ветер играл оборванными проводами, шлёпая ими о стены. Иногда прямо на дороге росли кривотонкостволые и длиннолистые, довольно высокие деревья. Их приходилось обходить бочком, извиваясь и окуная лицо в мокрую листву. С тучного неба моросил вечный дождь. Было довольно прохладно, и Коврин постоянно поёживался. Успев порядком надоесть, однообразный пейзаж вдруг прервался торчащей из окна четвёртого этажа железной лестницей. Коврин остановился осмотреть её. Ржавая, со следами чёрной краски, лестница была зацеплена за подоконник лишь одним концом, второй свободно болтался. Из-за подобного крепления лестница, поддаваясь ветру, медленно вертелась то в одну, то в другую сторону, и для своего прямого назначения выглядела неподходящей. Однако чувство самосохранения полностью заслонило собой неизвестного происхождения ощущение крайней необходимости немедленно лезть по этой лестнице, ведущей в тёмное безстекольное окно. Лестница довольно много не доставала до земли, и Коврину пришлось подпрыгнуть, чтобы зацепиться за нижнюю перекладину. Повиснув, он упёрся ногами в стену, подтянулся и перехватился рукой за вторую перекладину, потом за третью. Когда стопа правой ноги нащупала под собой нижнюю перекладину, зонт шумно упал на землю. Коврин посмотрел вниз, но зонта разглядеть не удалось – тот, видимо, скрылся под мусором. Стало смеркаться, и Коврин заспешил наверх, к влекущему его оконному проёму. Лестница под тяжестью тела вертелась, издавая жуткий скрежет, как бы грозя оторваться и рухнуть на землю. Страх сковывал мышцы, из-за чего передвигаться стало труднее. Несмотря на это, уже через минуту правая рука Коврина зацепилась за жесть подоконника. Он упёрся ногами в лестницу, хорошенько вцепился в подоконник обоими руками и рванул вверх. Лестница, не выдержав давления, оторвалась и тяжело, со скрежещим шумом полетела вниз. Коврин с трудом подтянулся и лёг животом на подоконник. Почувствовалась усталость, её гнёт нарастал ежемгновенно. Сконцентрировавшись изо всех сил, Коврин приподнялся на руках и перекинул ногу, оседлав подоконник. Отдышавшись, он медленно, держась за стены, поднялся на ноги. По одну сторону была знакомая узкая, заваленная мусором улица, а по другую – неизвестная тьма. Несколько помешкав, Коврин шагнул в замазанное непроглядной чернотой будущее.