День мертвых тел - Николай Иванович Леонов

того не менее желанных. — Этой ночью ты должен увидеть и узнать нечто такое, что сможешь потом рассказать у мангала и удивить всех. Расследование может подождать до утра. Пусть Мохов сегодня беспокоится и шевелит извилинами под фуражкой. У тебя время приключений!»

Наслаждаться одиночеством довелось недолго. Ему, одиночеству, и взяться было неоткуда в этой горячей, пряной, сверкающей фейерверками, гирляндами и прочей иллюминацией, ночи. Не имея определенной цели, Гуров просто шагал из тени туда, где между стройных сосен конусами палаток виднелся свет.

И свет не подвел. Чем ближе подходил он к эпицентру общего внимания, тем сильнее ритмичные басы танцевальной музыки сотрясали землю под ногами. Скоро мощные динамики утихли, сменившись неразборчивым лепетом ведущего, а потом далекая, невидимая толпа взревела, приветствуя главного виновника торжества. Гуров догадался, что Аджей все же добрался невредимым до главной сцены. Полковник улыбнулся, повернулся спиной к источнику звука и направился в противоположную сторону. Костры разжигать было запрещено, но местами были все еще развернуты полевые кухни. Его добродушно подзывали к большим компаниям, иногда останавливали, чтобы сфотографироваться вместе, совершенно незнакомые люди. Кто-то набрасывался на него с пьяными поцелуями. Кто-то со смехом стирал со щек помаду. Пару раз в его руке неизвестно откуда возникала початая бутылка пива, и однажды он все-таки присел к длинному общему столу под самодельным навесом, соблазнившись дурманящим ароматом плова, исходившим из здоровенного чугунного казана, почти сказочно стоящего на почерневшей от копоти треноге. Он отказался от алкоголя, и это было с уважением одобрено. Ему налили душистого, таежного чаю в одноразовый стаканчик и рассказали, что тот, кто любит искусство и Аджея, им друг и брат. А у Льва само выражение лица так и кричит о том, что он любит искусство и Аджея. И что он, Лев, наверняка играет на гитаре. Гуров исполнил пару песен под аплодисменты незнакомцев и спросил, где здесь можно зарядить телефон. Ему указали на выделявшийся меж сосен столб, снабженный фонарем и увешанный офисными белыми удлинителями.

Подойдя ближе, Гуров, приятно удивившись, обнаружил, что не все зарядные устройства заняты. Значит, он действительно может зарядить телефон, а не просто воспользоваться благовидным предлогом, чтобы ускользнуть.

Пока Гуров, щурясь от непривычного, колко-белого света, искал нужный провод, щуплый парень, только что пристроивший свой мобильный на зарядку, поднялся с корточек и вдруг обратился к нему:

— Лев? Привет, вот это встреча.

— Толик, здравствуй! А ты какими судьбами здесь? Как добрался, автобусы ведь так поздно уже не ходят?

Фотограф неловко переступил с ноги на ногу, будто обдумывая, говорить или нет. Потом все же решился.

— Меня ребята забрали из нашего клуба. Ты вряд ли слышал, «Новый день» называется. Это больше общество моральной поддержки для зависимых людей, но художники у нас тоже есть, и много. Вот они как раз меня с Олегом познакомили и захватили с собой, все равно сюда ехали.

— А ты сам-то рисуешь, Толь? Или расслабиться любишь и увлекаешься иногда? Что тебя в этом клубе привлекает?

— Нет, какое там. Я не пью вовсе. Чтобы рисовать, дар иметь нужно. — Милованов спрятал руки в карманы, явно стесняясь. — Я трупы фотографирую, тут каждому свое. Но «Новый день» — официальное городское сообщество, созданное под эгидой фестиваля. Туда Аджей заезжает каждый раз, когда бывает в городе, и…

«Вот бедолага, — подумал Гуров, глядя на то, как Толик отчаянно краснеет, и ни ночи, ни неестественно лежащим на бесцветном лице свету и теням этого не скрыть. Джинсы, застегнутая на все пуговицы рубашка и застиранная олимпийка на нем точно те же, в которых Гуров видел его днем у Максимовых. Он и правда не зашел домой, сразу же, как Аджей уехал, схватился за телефон и не выпустил его из рук до тех пор, пока не нашел тех, кто подбросит его до «Обетованного», куда везунчика Льва увез сам белокрылый небожитель. А счастливцу и дела нет. Он и лишним словом с Аджеем не перемолвился. — Интересно, если ли у него родственники? Судя по тому, как Толик поддерживал общение с Олегом, друзья у него есть едва ли».

Милованов продолжал говорить о том, как Аджей помогает всем и Олеже помог. Про то, что Аджей с самого детства был таким, и именно таким людям судьба шлет самые страшные испытания и еще, еще… Гуров понял, что благодаря стараниям Сизого нелюдимый Толик проникся к нему симпатией, и сам по себе этот разговор не кончится и в другое русло не повернет.

— Анатолий, а не познакомишь ли ты меня со своими друзьями? Вы ведь с кем-то встретиться сюда приехали, не просто ночью среди сосен погулять?

Эксперт ссутулился, закивал поспешно и мелко. Указал, протянув руку, в сторону, где располагалась их стоянка.

Гурова встретили тепло. Оказалось, что участники клуба «Новый день», несмотря на то что являлись коренными жителями Онейска, не отказали себе в удовольствии снять на территории «Обетованного» участок и разделить с приезжими радости встреч на природе. Настоящий огонь зажечь запрещали правила городка, но кто-то вдумчивый решил не терять атмосферу и установил в центре круга из семи палаток искусственный костер. Бутафорский очаг бросал желтые и оранжевые блики на лица сидящих вокруг людей. Услышав от Толика, что Гурова привез сам Полонский, ему выделили почетное место на раскладном стульчике со спинкой и предложили выпить. Гуров отказался. Потому что уже понял — в обществе поклонников Аджея слабостями вроде пристрастия к табаку или алкоголю хвастаться не принято. Те, кто имеет их — всеми силами и с поддержкой товарищей с ними борется. И никак иначе быть, безусловно, не может.

Однако у многих это вполне получалось. Очень скоро Гуров заметил, что заводилы компании, знатоки самых острых анекдотов и пикантных историй — нетрезвы. В алкоголе дело или в веществах, интереса выяснять не было никакого. Гуров лишь ощутил, что веселье вокруг ненастоящего костра во многом такое же поддельное, как и сам костер. Своим знакомством с Аджеем хвастаться он не хотел, да и не в тему было, однако Милованов скромно отсидеться в сторонке ему не позволил. Не утаил ничего, рассказал и о том, что с таким замечательным человеком, как Лев, его познакомили на работе. Требовалась помощь, и Толик, безусловно, помог. Потому что он помогает всем, и именно за это на службе его все уважают и ценят. Рассказ же о визите к Максимовым в его устах и вовсе превратился в эпическую сагу по спасению души лучшего друга из когтей неминуемой смерти. В битве этой на стороне зла выступали нищета, одиночество