Журнал «Вокруг Света» №05 за 1975 год - Вокруг Света

С наступлением сумерек в деревне мру можно порой услышать незатейливую мелодию бамбуковой свирели, повествующую о любви юноши. Если девушка отвечает ему взаимностью, то через некоторое время — надо же соблюсти приличие и заставить возлюбленного хоть немного потомиться — в ночи раздается тоненький голос флейты, по местным обычаям, чисто женского инструмента. Впрочем, похвастаться впечатлением от подобного дуэта может далеко не каждый иностранец, даже если ему повезет и он проживет в селении мру длительное время: браки внутри одной деревни — явление весьма редкое. Почти все ее жители, как правило, связаны близкими или дальними родственными узами, а обычаи мру запрещают браки между родственниками. Чаще всего будущие супруги знакомятся на ярмарках, куда съезжаются жители разных деревень. Тойнлог и примерно 20 тысяч его соплеменников, так же как и представители прочих племен ассамо-бирманского происхождения — чакма, могх, типра, — живут на юго-востоке Бангладеш, в округе Горный Читтагонг, к югу от Читтагонга — крупнейшего морского порта и второго по величине города страны. Большинство этих племен до сих пор ведет полукочевой образ жизни, занимается подсечно-огневым земледелием, рыболовством, сбором диких плодов и охотой. В сущности, обычаи их мало в чем изменились с тех стародавних времен, когда на месте нынешнего Читтагонга появились первые поселенцы. Климат пришелся кочевникам по душе, гласит древнее бенгальское сказание: ветерок, залетающий с гор и высоких холмов, приносил прохладу, плодородная земля щедро вознаграждала людей за труд. В джунглях в изобилии росли дикие фруктовые деревья и водилась разнообразная живность, а многочисленные реки и близкое море кишели рыбой. Поселенцы начали строить жилища, разводить скот, пахать землю — так на благодатной земле появился первый поселок. Но вскоре владычествовавшие там злые духи решили прогнать пришлых и погрузили поселок в вечную тьму и холод. Тогда на помощь людям пришел добрый демон. Своим волшебным светильником он рассеял тьму, согрел землю и разогнал злых духов... Это древнее сказание объясняет и название Читтагонга — слово «читта», или «чотто», у предков современных бенгальцев значило «огонь, светильник», «гонг» — «поселение, деревня».

Пусть злые духи и добрые демоны останутся данью волшебной поэтике, а вот о климате и природных условиях старинная легенда повествует очень точно. Невысокие параллельные хребты, тянущиеся с северо-запада на юго-восток, отделены друг от друга речными долинами. Высота хребтов редко превышает 500—600 метров. Климат отличается мягкостью, распределение осадков в течение года довольно равномерное. Среднегодовая температура воздуха колеблется около 25 градусов тепла.

Вот в эти благословенные края я и отправился как-то в феврале, следуя на массовый митинг в крупный областной центр на востоке страны. По обе стороны узкой полоски шоссе, соединяющего Дакку с Читтагонгом, на десятки миль простиралось зеленое море рисовых полей. Рис в Бангладеш — основной продукт питания, и крестьяне с особым старанием и любовью ухаживают за его посевами. На всем протяжении шоссе почти через каждый километр или два разбросаны деревеньки-островки, притаившиеся в тени кокосовых пальм.

Вместе с дорогой назад убегали оросительные каналы, по которым неслышно скользили плоскодонные лодки с бамбуковыми крышами. Эти плоскодонки служат отличным средством передвижения в такой стране, как Бангладеш, где воды едва ли не столько же, сколько суши. Время от времени с лодок доносится кудахтанье курицы или голос другой домашней живности: плоскодонки используются не только для рыбной ловли, которой в свободное время здесь занимаются все — от мала до велика, но нередко превращаются в передвижные дома. Целые семейства со всеми пожитками и хозяйством странствуют в этих плавучих жилищах, укрываясь от жгучего солнца под бамбуковыми навесами.

...Спустились быстрые тропические сумерки, за какие-то считанные минуты они уплотнились настолько, что мне пришлось включить фары. Их свет выхватил крохотную, рассеченную дорогой деревеньку, клочок залитого водой рисового поля, затем небольшой пригорок, и тут мой «газик» сильно тряхнуло. Еще через мгновение обе фары погасли. Я инстинктивно надавил на педаль, от резкого торможения машину слегка занесло, и она остановилась.

Заранее зная, что скромные познания шофера-любителя не помогут мне устранить неисправность, я все-таки вылез наружу, поднял капот и, чиркнув зажигалкой, заглянул внутрь. Подергал на всякий случай какие-то провода, задумчиво поковырял контакты. Света не было. Между тем стало совершенно темно. Яркие звезды в черном южном небе, смутные очертания каких-то кустов возле машины, редкие мерцающие огоньки деревни, через которую я только что проехал, — вот и все, что мне удалось рассмотреть вокруг. Покинуть машину и идти за помощью я решился не сразу. Война за независимость кончилась недавно, и в лесах бродило еще много «лихих» людей с оружием, которые, надев форму «мукти бахини» — освободительной армии, занимались грабежом и разбоем. Оставленный без присмотра «газик» могли запросто угнать. Однако надвигалась ночь, иного выхода не было, и я отправился в селение.

Почти в каждой деревеньке есть «дукан» (чуть не написал «духан», хотя, может, ничего неверного здесь не было бы: и в бенгальский, и в грузинский это слово пришло, видимо, из персидского, где оно обозначает «палатка») — крошечная лавчонка, перед которой стоят деревянные столы и скамейки. Хозяин, он же повар и официант, предлагает чай, бисквиты, лепешки. Вечером здесь собирается едва ли не вся мужская половина деревни — поговорить о видах на урожай, обменяться новостями. Неподалеку, как правило, размещается магазин хозяйственных товаров — такой маленький, что в нем с трудом повернутся три-четыре человека.

«Мужской клуб» деревни встретил меня с настороженным любопытством. Мешая бенгальский, урду и английский, я объяснил, кто я такой и что у меня сломалась машина — «амар гари харап». «Мужской клуб» оживился. Меня окружило плотное кольцо людей, все разом громко заговорили, кто-то протянул чашку чаю с молоком. Наконец в толпе произошло какое-то движение, и на середину вытолкнули смущенного парня лет двадцати. Оказалось, он некогда работал в какой-то мастерской.

Вместе с говорливой толпой я уже дошел почти до самой машины, как вдруг мои сопровождающие заметно заволновались, а метрах в двадцати от «газика» и вовсе остановились как вкопанные. Опять все разом — только теперь уже полушепотом — стали возбужденно объяснять мне, что в кустах, около которых меня угораздило лишиться света, живет кобра, да не простая, а «хуб боро» — «очень большая».

Подойти ближе к машине никто не решался. Меня, разумеется, тоже не особенно прельщала встреча с чудищем. Воображение живо нарисовало «хуб боро» — тварь с зелеными холодными глазами, свернувшуюся кольцом на сиденье или обвившуюся вокруг рулевой баранки. Я чувствовал на себе выжидательные взгляды: ясно было, что каких-то решительных действий ждали именно от меня. «Ничего не поделаешь, на миру и смерть красна», — утешил я себя этим бесхитростным и, в общем-то, сомнительным афоризмом, взял у кого-то фонарик и медленно двинулся вперед. Стараясь не подходить близко к кустам, я посветил в машину и под ней. Пусто. Снял «газик» с ручного тормоза. Опять-таки сошло. Толкая машину в сторону деревни, я вскоре снова оказался в толпе. Закурил и только теперь почувствовал противную дрожь в коленях. Подбадриваемый односельчанами, деревенский механик поднял крышку капота. (Судя по числу советов, машины здесь чинил каждый, но, должно быть, все те машины были без фар, ибо в моем скромном «газике» лампочки так и не зажглись.)

Февральские ночи в Бангладеш довольно холодные, одет я был весьма легко, и мысль о предстоящей ночевке в полуоткрытом «газике» повергла меня в глубочайшее уныние. Столь же гнетущим было и сознание того, что уснуть вблизи зловещих кустов мне явно не удастся.

Удрученный этими невеселыми раздумьями, я едва заметил машину, приближавшуюся со стороны деревни. Автомобиль остановился, из него вышел какой-то худощавый, невысокий, похожий на подростка человек и обратился ко мне:

— Что случилось? Могу ли я помочь вам?

Я объяснил.

— К сожалению, ни один из нас не разбирается в технике, — он кивнул на своих спутников. — Давайте сделаем так: мы поедем впереди не слишком быстро, и тогда вы вполне сможете следовать за нами.

Примерно через час мы добрались до переправы через небольшую речку, однако ночью паром не работал, и на другом берегу мы могли оказаться только с рассветом.

...Так, за чашкой чая в крохотном «дукане» на берегу реки, я и познакомился поближе со своим случайным встречным — Муджахидулом Селимом, руководителем Союза студентов Бангладеш.