Интерлюдия (ЛП) - Дар Оден

У меня кружится голова, пока я пытаюсь собрать свои вещи. Я не знаю, о чём думаю или что чувствую сейчас. Смятение? Злость? Боль? Моя музыкальная карьера была срежиссирована, потому что старый друг детства пожалел меня. Я изучаю Патти, и она ясно видит боль в моих глазах.

— Лина, я знаю, что у тебя на уме. Ему нужно управлять предприятием стоимостью в миллиард долларов. Ты действительно веришь, что это он отбирает музыку для своих фильмов? Неужели? Подумайте об этом.

— Может, ты и права, но я не могу не чувствовать себя дурой. Мне слишком плохо, чтобы есть. Может в другой раз? — Патти кладёт свою руку поверх моей и кивает.

— Обещаю, что позвоню тебе позже. Мне просто нужно время, чтобы… — я не могу закончить свою мысль и быстро встаю со стула. Когда я наклоняюсь, чтобы поцеловать её в щеку, на лбу моей лучшей подруги появляются тревожные морщинки. Наш праздничный обед превратился в мрачную трапезу.

— Даже если бы ты не была моей лучшей подругой, я бы сказала тебе вот что. Ты одна из самых удивительных и талантливых композиторов саундтреков. Не недооценивай свои способности.

Я вздыхаю и пытаюсь принять её похвалу. Тем не менее, трудно принять комплимент, когда мысль о том, что Джулиан играет важную роль в моей карьере, задевает меня.

Мужчина, в которого я влюбилась — загадка. Он очень скрытный человек. Но я искренне верила, что он раскрыл свои многочисленные слои за последние несколько недель. Его недвижимость, помимо всего прочего, находится под управлением нескольких компаний, а теперь, насколько мне известно, под вымышленным именем. Таинственность вытекает из того факта, что его детство было открытой книгой из-за трагического прошлого его семьи. Как может кто-то избежать ужасного убийства своей матери и дяди? Как кто-то может избежать передозировки наркотиками своей сестры? СМИ не могли насытиться Кейнами до и после трагедии. Как и Кеннеди, они не могли уйти от всеобщего внимания. Спустя несколько месяцев после двойного убийства, репортёры всё ещё стояли лагерем у их дома на Парк-Авеню, хотя все они уже перебрались в Лондон. А после смерти Кэролайн внимание стало ещё более неистовым. Я знала это, потому что журналисты каким-то образом нашли меня и преследовали в течение нескольких месяцев. Один журналист получил судебный запрет после того, как ворвался в мой лофт. Слава Богу, в то время я всё ещё жила с бабушкой и дедушкой.

Для большинства населения наличие денег равносильно потере личной жизни. Неважно, что ребёнок потерял мать и дядю. Неважно, что подросток нашёл свою сестру распростёртой на кровати после того, как та выпила таблетки с алкоголем. Как будто общественность имеет право знать всё о Кейнах. Но я не общественность. Я не какой-нибудь потерявший страх журналист. Я та, с кем он делит свою постель. Та, кто разделяет с ним прошлое. Та, кто отчаянно любит его. Та, кто не хочет от него ничего, кроме его любви.

Мои глаза слезятся, когда я иду по Томпсон-стрит на юг. Направляясь к квартире Джулиана, я испытываю тревогу. Как мне противостоять ему? Всю свою жизнь, если и есть что-то, что я могу назвать своим, так это моя музыка.

Моя жизнь была полна стольких потерь. Я потеряла свою мать. Я потеряла отца. Я потеряла Элизу. Я потеряла Кэролайн. Я потеряла своего дедушку. И в самые тёмные периоды моей жизни музыка спасала меня. Музыка даёт мне цель. Когда я одинока, песня утешает меня. Я излагаю все свои смешанные эмоции в своих композициях. Музыка также даёт мне финансовую свободу, поэтому я не завишу от своего трастового фонда. Я горжусь тем, что заработала свои деньги. Но была ли моя успешная карьера просто заблуждением? Знание того, что Джулиан, возможно, сыграл важную роль в моей карьере, оставляет меня с сомнением.

Почему он просто не сказал мне, что за пределами нашего мирка он — Дж. С. Резерфорд?

Почему он не упомянул о «Darling Films»?

Что ещё он скрывает? Я думаю о том, как сложилась моя жизнь за последние несколько месяцев. И больше всего меня пугает то, что Джулиан теряет моё доверие.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Глава 18

Задержавшись в лифте, я повторяю слова, которые мне нужно произнести. Со своего места я слышу на фоне Thirty Seconds to Mars «The Kill». Когда Джаред Лето поёт о том, что всё кончено, мне интересно: поёт ли он о моём затруднительном положении. Открыв лифт своими собственными ключами, я направляюсь прямо в домашний офис Джулиана. Сделав глубокий вдох, я открываю дверь и несусь прямо к месту, где он сидит.

— Дорогая. — Он поднимает взгляд, и уголки его губ скользят вверх. Чёрт, эта великолепная улыбка. — Я как раз собирался звонить тебе… Господи, ты просто сногсшибательна.

Я могу это сделать. Я могу противостоять сложному человеку, находящемуся передо мной.

Не позволяй его улыбке, срывающей трусики, отпугнуть тебя. Лина, тебе нужны ответы.

Уперев руки в бока, я готовлюсь к жаркой схватке.

— Джулиан… или мне следует называть тебя Мистер Резерфорд?

Человек, с которым я встречаюсь, ничего не произносит. Его лицо непроницаемо. Повернувшись на стуле, он встаёт и с такой уверенностью идёт ко мне, как лев к своей добыче. Чёрт возьми. В одно мгновение я забываю, зачем я здесь и что меня так разозлило за последний час.

Как только Джулиан касается моей руки, я смотрю в эти напряженные серо-голубые, опасные глаза, пленившие меня. Я скучала по нему. Статья из «Форбс» мигает перед моими глазами. Как будто мне дали пощечину, на ум приходят Darling Films.

— Итак, скажите мне, Мистер Резерфорд, вы были моим кукловодом все эти годы?

— О чём ты говоришь? — обхватив моё лицо ладонями, он проводит большим пальцем по моей челюсти, прежде чем добраться до моих дрожащих губ. Всего одно прикосновение — и я растекаюсь в его руках.

Я сглатываю.

Ты можешь это сделать.

Я снова сглатываю.

— Джулиан, пожалуйста, ответь на вопрос.

Он отодвигается от меня на несколько дюймов, окидывая взглядом с головы до ног.

— Да, я также Дж. С. Резерфорд. И нет, я никогда не был твоим кукловодом.

Я стою неподвижно, избегая необходимости прикасаться к нему.

— Это правда, что ты владеешь Darling Films?

Человек, о котором я мечтала всю ночь, находится всего в нескольких футах от меня. Он, наверное, пытается найти выход из этой ситуации.

— Лина. — Теперь его голос мягок.

— Пожалуйста, ответь мне, или да поможет мне Бог, я выйду за эту грёбаную дверь.

Слегка придвинувшись ко мне, он признается:

— Да.

— Что, да? — спрашиваю я.

— Да, Darling Films — одна из моих компаний, но прежде чем ты придёшь к какому-нибудь безумному выводу, я абсолютно не имею никакого отношения к производству, музыке или чему-либо творческому. Никакого. Я просто предоставляю деньги. Если ты мне не веришь, позвони Козиме.

— Пожалуйста… пожалуйста, не лги мне, Джулиан, — умоляю я.

— Зачем мне лгать тебе? Я забочусь о тебе.

Я поднимаю бровь.

Он просто обещающе кивает.

— Очень сильно. — Выражение его лица, нежное и спокойное.

Я скрещиваю руки на груди, чтобы создать барьер между собой и Джулианом.

— Тогда почему? Почему ты мне не сказал? Не то чтобы я никогда не упоминала о них раньше.

— Разве это имело бы значение?

— Да. Конечно, имело. Мне поручили написать музыку из-за тебя?

— Конечно, нет. — Его голос спокоен. — Неужели ты так мало веришь в себя?

За последние несколько лет я стала настолько неуверенной в себе, что, глядя в зеркало, все следы человека, которым была до переезда в Лос-Анджелес, полностью исчезли. Я могла винить в этом Эндрю, или могла винить себя. Я даже не могла взглянуть на Джулиана. Зная, что я абсолютно не в себе, он продолжает:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Признаю, что поспособствовал, предложив Роджера Бартли в качестве музыкального руководителя. Он проделал такую блестящую работу с «Погоней». Я надеялся, что Роджер порекомендует тебя как композитора, и почувствовал облегчение, когда он это сделал. Козима прослушала партитуру, представленную тобой, и подумала, что ты была совершенна. Она может быть твоей второй самой большой поклонницей. Честное бойскаутское. — Джулиан кладёт два пальца на грудь.