Призрачная вспышка - Ричард Ли Байерс

воспитали.

- Ближе к делу – Вставил Чазар.

Хасос перевел дух.

- Я собирался сказать, что, несмотря на все это, я прошу вас не действовать в соответствии с обвинениями в адрес леди Колдкрик и капитана Фезима, потому что, насколько я могу судить, против них нет ни малейшего доказательства. Потому что они наши товарищи! Они доказали свою преданность и храбрость, когда сражались вместе с нами на поле боя. Это, безусловно, должно что-то значить для величайшего военачальника в истории Чессенты.

Чазар глубоко вздохнул. Затем он встал, сошел с помоста, поддерживающего его трон, и поднял Халонью на ноги. Он поцеловал ее в лоб, от чего она чуть ли не растаяла.

- Моя любимая дочь, - сказал он. - Ты самая мудрая из смертных на все свете. Но никто не знает всего, даже я. И в этом вопросе вы всегда ошибались. Джесри любит меня так же сильно, как и ты, и вы двое должны быть как сестры.

Лицо Халоньи исказилось.

- Ваше Величество...

Чазар улыбнулся и прижал палец к ее губам.

- Тише.

- Ваше Величество, - сказал Зан-Акар, - вспомните хотя бы то, что Аот Фезим...

- Достаточно! - прорычал Чазар. Хасосу показалось, что красный дракон внезапно просто захотел оставить все неприятности позади. - Если я не хочу слышать это от нее, как вы думаете, я буду слушать это от получеловека?

Лицо Зан-Акара застыло, что он, возможно, тренировал специально для таких вот моментов. Несколько искр поползли и зашипели на коже посла, но когда он заговорил снова, его голос был спокойным - он позволил этому расовому уколу пройти без комментариев.

- Прошу прощения, Ваше Величество.

Чазар хмыкнул.

- Давай закончим и позавтракаем, - он посмотрел на людей, стоящих у стены. - Вы… нет, мои люди и охрана не будет наказывать вас. Вы больше не заслуживаете этой чести. Вы, те, кто дежурил в подземельях. Шаг вперед! Живо!

Двое мужчин в алых брюках охранников Коллегии Войны поспешили к центру холла и упали перед ним на колени. Их лица были бледными и вспотевшими.

- Что вы можете сказать в свою защиту? - Спросил Чазар.

Один, с лысиной посередине его светло-каштановых волос, сказал:

- Пожалуйста, Ваше Величество. Нам сказали, что дварф - это ответственность жрецов, а не наша. Нам сказали не приближаться к нему.

- Но он должен был пройти мимо вас, чтобы покинуть подземелья, не так ли? – ответил Чазар. – Нежить должна была пройти мимо вас дважды.

Мужчина с залысиной сглотнул.

- Вероятно. Я имею в виду, может быть. Но если он был волшебником...

Чазар дал ему пощечину.

Правда, по итогу это было чем-то большим, чем обычная пощечина – от этого удара изо рта мужчины вылетела струйка крови. И когда Чазар завершил взмах, а стражник согнулся пополам, взвизгнув и схватившись за изодранные остатки своего лица, Хасос увидел, что рука Героя Войны изменилась. Она было слишком большим для руки человека. Кожа превратилась в тускло-красные чешуйки, а ногти - в длинные изогнутые когти.

Другой стражник попытался отскочить назад, но был слишком медленным. Чазар схватил и изрезал и его лицо, после чего мужчина рухнул рядом со своим товарищем, извиваясь и скуля так же, как и он. У Хасоса скрутило живот, и он подумал – остались ли в целости их глаза?

- А теперь, - сказал Хасос, - пусть вперед выйдут выжившие жрецы.

Хранитель Змей с перевязанной головой заковылял прочь от стены. То же самое сделал другой, сжимал в руке окровавленный платок. Его верхняя часть тела неоднократно дергалась, когда он, по-видимому, пытался сдержать кашель.

- Ваша вина велика так же, как и их, - сказал Чазар, возвращаясь на свой трон. - Но, к счастью для вас, если ваше наказание будет таким, какого вы заслужили, это расстроит вашу верховную жрицу. Так что я готов простить вас. От вас требуется только принести в жертву этих двух преступников.

Хранитель Змей с разбитой головой ухмыльнулся как дурак. Кашляющий мужчина вздохнул и на мгновение закрыл глаза.

- Ваше Величество, - сказал перевязанный священник, - это будет для нас большой честью. Возможно, кто-нибудь из стражников сможет провести жертвоприношения и одолжить нам кинжалы.

- Нет, - сказал Герой Войны. - Делайте это сами, голыми руками. Это та жертва, которую сегодня желает ваш Бог.

Хранители Змей заколебались. Они выглядели так, будто были достаточно выносливы до битвы с вампиром, но сейчас они были ранены и от того слабы.

- Продолжайте, - сказал Чазар. – Я ослабил из для вас.

 Хранители Змей опустились на колени рядом со стражниками и попытались схватить их за горла. До этого изуродованные солдаты казались слишком ошарашенными и измученными, чтобы противостоять чему или кому-либо, но, барахтаясь в собственной крови, они слепо и отчаянно отбивались от Хранителей Змей.

На взгляд Хасоса, последовавшая за этим борьба ужасно напоминала борьбу фермерских мальчишек за жирных свиней на ярмарке, и, казалось, будто она длилась вечно. Так же как и раскаты смеха Чазара, эхом отдававшиеся от декоративно отделанных стен из песчаника.

* * * * *

Кхорин оглядел комнату, полную драконорожденных - зал, украшенный оружием и доспехами известных охотников на драконов, а также клыками, когтями и целыми черепами, которые эти охотники взяли в качестве трофеев, и на мгновение у него возникло странное чувство, что он будто бы никуда и не уходил, а его возвращение в Лутчек было ночным кошмаром.

 Тем не менее, изменения были легко заметны. Медраш был вооружен двуручным мечом, что говорило о его высоком статусе, а на его груди красовался значок в виде крыла виверны, который носили все Всадники Копья. Наряду со стальным медальоном в виде латной перчатки, означающим его преданность Торму - Богу правосудия - и шестью шипами из слоновой кости, вбитыми в его левую часть лица, покрытую чешуей цвета ржавчины, что обозначало его членство в клане Даардендриен. Его родич, Баласар, с небольшим, по меркам драконорожденных, и покрытым чешуей цвета охры телом, имел все те же отличительные знаки, кроме перчатки Торма.

Каждый из друзей Кхорина поменялся и в поведении. Большую часть знакомства дварфа с Медрашем, паладин был обеспокоен и одержим неуверенностью в себе. Но теперь, даже после того, как он услышал причину возвращения Кхорина, он казался абсолютно спокойным. А вот вечно веселый и легкомысленный Баласар, напротив, нервничал, когда Канджентеллекор Бири болтала с