Хроники любви - Николь Краусс

Прошла неделя с тех пор, как я послала свое письмо, то есть мамино письмо, или как там его называть. Прошла еще неделя, и я подумала, может, Джейкоб Маркус за границей, в Каире там или в Токио. Прошла еще неделя, и я подумала, может, он как-то узнал правду. Прошло еще четыре дня, и я начала искать признаки гнева на мамином лице. Был уже конец июля. Прошел еще день, и я подумала, может, стоит написать Джейкобу Маркусу и извиниться. На следующий день пришло письмо.

На конверте авторучкой было написано имя моей мамы: Шарлотта Зингер. Я засунула письмо в шорты, и тут как раз зазвонил телефон. «Алло?» — нетерпеливо сказала я. «Машиах[52] дома?» — сказал голос на другом конце провода. «Кто?» — «Машиах», — сказал детский голос, и я услышала издалека приглушенный смех. Это мог быть Луис, который жил за квартал от нас и раньше дружил с Птицей, а потом обзавелся другими друзьями, которые ему нравились больше, и перестал с Птицей разговаривать. «Оставь его в покое», — сказала я, не сумев придумать ничего получше, и повесила трубку.

До парка я бежала бегом, придерживая шорты на боку, чтобы конверт не выпал. Было жарко, и я уже порядком вспотела. На Лонг-Медоу, рядом с мусорным баком, я вскрыла конверт. Первая страница была о том, как Джейкобу Маркусу понравились те главы, что отправила ему мама. Я бегло прочла то, что там было написано, пока на второй странице не наткнулась на фразу: «Я все еще не упомянул о Вашем письме». Он писал:

Ваше любопытство мне крайне приятно. Хотелось бы дать более интересные ответы на Ваши вопросы. Признаюсь, в последнее время чаще всего я просто сижу и смотрю в окно. Раньше я любил путешествовать. Но поездка в Венецию оказалась труднее, чем я себе представлял, и вряд ли я снова решусь отправиться в путь. Моя жизнь, по причинам, от меня не зависящим, свелась к самым простым вещам. Например, сейчас на моем столе лежит камень. Темно-серый кусок гранита, с белой полоской посередине. Я потратил почти все утро на то, чтобы найти его. До этого я забраковал множество камней. У меня в голове не было четкого представления о том, каким должен быть камень. Я подумал, что узнаю его, когда найду. Пока искал, придумал определенные критерии. Он должен удобно лежать в руке, быть гладким, желательно серым и так далее. Вот таким было мое утро. После этого несколько часов я приходил в себя.

Так было не всегда. Раньше, если я не успевал за весь день сделать что-нибудь полезное, я считал это время потерянным. Замечал ли я хромоту садовника, лед на озере, наблюдал ли за долгими прогулками соседского ребенка, у которого, похоже, не было друзей, — это для меня не имело никакого значения. Но все изменилось.

Вы спросили, был ли я женат. Был, один раз, но очень давно, и мы оказались достаточно умны или, наоборот, достаточно глупы, чтобы не заводить детей. Мы встретились, когда были еще очень молоды и не знали толком, что такое разочарование, а когда узнали, то оказалось, что это то самое чувство, которое мы испытываем по отношению друг к другу. Наверное, можно сказать, что я тоже ношу маленького русского космонавта у себя на лацкане. Теперь я один, и это меня не беспокоит. Или, может быть, беспокоит, но совсем немного. Да и вообще, только какая-то совсем необыкновенная женщина могла бы решиться быть со мной теперь, когда у меня едва хватает сил, чтобы дойти до конца подъездной дорожки и забрать почту. Хотя я все еще совершаю этот подвиг. Дважды в неделю друг приносит мне продукты, да еще соседка заглядывает каждый день под предлогом «посмотреть, как там клубника», которую она посадила в моем саду. А я ее и не люблю, клубнику.

Но, похоже, я несколько преувеличиваю, и дела у меня не так уж плохи. Я пока Вас даже не знаю, а уже ищу сочувствия.

Вы также спросили, чем я занимаюсь. Читаю. Сегодня утром прочел «Улицу крокодилов»[53] — в третий раз. Она показалась мне почти невыносимо прекрасной.

И еще я смотрю фильмы. Брат купил мне DVD-плеер. Вы не поверите, сколько фильмов я посмотрел за последний месяц. Вот и все, что я делаю. Смотрю фильмы и читаю. Иногда делаю вид, что пишу, но никого этим не обманываю. Да, и еще я хожу к почтовому ящику.

Вот и все. Мне нравится Ваша книга. Пожалуйста, пришлите еще.

Дж. М. 10. Я прочитала письмо сто раз

И каждый раз, читая его, понимала, что все меньше и меньше знаю о Джейкобе Маркусе. Он сказал, что все утро искал камень, но не сказал ни слова о том, почему «Хроники любви» ему так важны. Конечно, я заметила, что он написал: «Я пока Вас даже не знаю». Пока! Значит, он предполагает узнать нас лучше, или по крайней мере маму, потому что он не знает обо мне и Птице. (Пока!) Но почему он еле-еле доходит до почтового ящика и обратно? И почему только необыкновенная женщина может составить ему компанию? И почему он носит русского космонавта у себя на лацкане?

Я решила составить список улик. Пришла домой, закрыла дверь в свою комнату и достала третью тетрадь «Как выжить в условиях дикой природы». Я открыла чистую страницу. Решила написать все в зашифрованном виде, на случай, если кто-нибудь решит порыться в моих вещах. Я вспомнила Сент-Экза. Сверху написала «Как выжить, если у вас не раскрылся парашют». А потом:

1) ищи камень

2) живи рядом с озером

3) найми хромого садовника

4) читай «Улицу крокодилов»

5) нужна необычная женщина

6) трудно даже дойти до почтового ящика

Больше я не нашла в письме ничего, что могло мне помочь, так что проскользнула в мамин кабинет, пока она была внизу, и взяла из ящика стола его остальные письма. Я прочитала их в поисках новых подсказок. И тогда вспомнила, что первое его письмо начиналось цитатой из предисловия, написанного моей матерью о Никаноре Парре, о том, что он носил маленького русского космонавта у себя на лацкане, а в карманах держал письма женщины, которая оставила его ради другого. Если Джейкоб Маркус написал, что он тоже носил русского космонавта, значило ли это, что жена ушла от него к другому? Уверенности у меня не было, так что в список подсказок я ничего не внесла. Вместо этого написала:

7) съезди в Венецию

8) много лет назад кто-то должен был читать тебе на ночь «Хроники любви»

9) никогда не забывай об этом

Я перечитала все подсказки. Ни одна из них не могла мне помочь.

11. Как у меня дела

Я решила, что если на самом деле хочу узнать, кто такой Джейкоб Маркус и почему ему так важно, чтобы «Хроники любви» перевели, то единственное место, где может скрываться ответ, — это сама книга.

Я прокралась наверх в кабинет матери, чтобы посмотреть, нельзя ли распечатать переведенные главы. Единственная проблема заключалась в том, что мама в этот момент сидела за компьютером. «Привет», — сказала мама. «Привет», — ответила я, стараясь говорить своим обычным тоном. «Как у тебя дела?» — спросила она. «Хорошоспасибоаутебя?» — ответила я, потому что именно так она учила меня отвечать, а еще она учила, как правильно обращаться с ножом и вилкой, как удерживать чашку чая двумя пальцами и как лучше всего извлекать застрявший между зубами кусочек еды, не привлекая к себе внимания, на случай, если королева вдруг пригласит меня на чаепитие. Когда я заметила, что никто из моих знакомых не держит нож с вилкой правильно, она погрустнела и сказала, что старается быть хорошей матерью, и если она не научит меня, то кто же? По мне, так лучше б она не делала этого, потому что иногда быть вежливой хуже, чем невежливой. Например, когда Грег Фелдман прошел мимо меня в школьном коридоре и сказал: «Привет, Альма, как дела?», а я ответила: «Хорошоспасибоаутебя?», он остановился, посмотрел на меня так, будто я только что спустилась с парашютом с Марса, и спросил: «Почему ты никогда не можешь ответить просто — так себе?»

12. Так себе

Стемнело, и мама сказала, что в доме нечего есть. Она спросила, не хотим ли мы заказать какой-нибудь тайской еды, а может быть, индийской, или как насчет камбоджийской. «Почему бы нам самим что-нибудь не приготовить?» — спросила я. «Может, макароны с сыром?» — предложила мама. «Миссис Шкловски очень вкусно готовит курицу с апельсиновым соусом», — сказала я. Было видно, что мама засомневалась. «Тогда, может, чили?» — предложила я. Пока мама была в супермаркете, я поднялась к ней в кабинет и распечатала главы «Хроник любви» с первой по пятнадцатую — все, что она уже успела перевести. Я спустилась и спрятала страницы под кровать, в рюкзак со всякими припасами, для того чтобы в случае чего выжить в условиях дикой природы. Спустя несколько минут вернулась мама с фунтом индюшачьего фарша, головкой брокколи, тремя яблоками, банкой маринованных огурчиков и коробкой импортного испанского марципана.

13. Вечное разочарование в жизни как таковой

В результате на обед мы ели разогретые в микроволновке наггетсы из так называемой «курицы», а потом я рано отправилась в постель и под одеялом с фонариком прочитала то, что мама перевела из «Хроник любви». Там была глава о том, как люди разговаривали с помощью рук, и глава о человеке, думавшем, что он сделан из стекла, и глава, которую я еще не читала, под названием «Рождение чувств». «Чувства не так стары, как время» — так начиналась эта глава.