Венец лжи (ЛП) - Винтерс Пэппер

— Да, да. Знаю, что он просто обо мне заботится.

Папа хотел, чтобы я вышла замуж и нашла партнера, который помог бы мне в управлении «Бэлль Элль». Он встретил маму, когда ему исполнилось двадцать, и это была любовь с первого взгляда. Он не мог понять, почему в свои двадцать два я еще никого себе не нашла.

Очевидно, ему и в голову не приходило, что я была влиятельной женщиной во все еще сексистском мире, где мужчины (даже если они в этом не признавались) воспринимали отношения с женщиной, у которой зарплата больше, чем у них, как потенциальную кастрацию.

Погрузившись в свои мысли, я усердно работала над отчетами нашего филиала в Гонконге, когда в дверь моего кабинета неожиданно постучала Флёр.

— Сейчас шесть вечера, Вам через тридцать минут уезжать.

— Ого, серьезно? Мне кажется, что всего пять минут назад было два часа дня.

Девушка усмехнулась и перекинула через плечо свою длинную каштановую косу.

— Как и всегда, когда Вы с головой уходите в работу, то теряете счет времени, — она впорхнула в кабинет с пакетом из химчистки, в котором находилось черное платье.

Положив его на подлокотник кожаного дивана, Флёр сказала:

— Не понимаю, почему Вы не даете мне принести для Вас из магазина что-нибудь более веселое и яркое. Что-то мне подсказывает, что Вам бы очень пошел зеленый, — она подняла руки, создав вокруг моего лица воображаемую рамку. — Насыщенный изумрудный. Или, может, ярко-сапфировый, как та звезда, которую Вы постоянно рисуете, когда разговариваете по телефону с поставщиками.

Я от нее отмахнулась.

— Черный подойдет.

— Вы всегда носите только черное.

— Черный — это бизнес и порядок во всем.

— Но жизнь — нет, — она грустно улыбнулась. — Жизнь — это веселье и суматоха.

Отойдя к двери, девушка добавила:

— Вы должны помнить, что когда-нибудь…

Она ушла прежде, чем я успела ее уволить. Хотя, я вряд ли бы уволила Флёр, потому что без нее и Сейдж мне не с кем было поговорить, за исключением моего отца.

Я уставилась на черное платье.

Я бы не стала лгать, утверждая, что мне было бы не весело носить другой цвет, но у меня не оставалось времени на веселье, шоппинг и модную одежду. Я работала, чтобы всем этим наслаждались другие люди, оставляя свои деньги в кассах наших магазинов.

Вздохнув, я потерла шею и, сохранив документ, закрыла ноутбук.

Зная распорядок и решив, что работа на сегодня закончена, Сейдж принялась тереться о мои ноги.

— Боюсь, домой мы не поедем.

Сейдж насупила свою маленькую мордочку и грустно опустила усы. Подняв с пола серебристую кошку, я посадила ее на стол и встала, готовясь к этой пародии на свидание.

Я поцеловала ее в мохнатую голову.

— Не смотри на меня так. По крайней мере, ты можешь вздремнуть в машине. А мне вот придется разговаривать этим придурком.

Она высунула язык и срыгнула комочек шерсти.

— Да, вот именно. Меня тоже тошнит.

Направившись к дивану, чтобы забрать ужасное платье, я пробормотала:

— Чем скорее закончится этот ужин, тем скорее я смогу вернуться домой и забыть.

И постараться уснуть.

Чтобы снова стать девятнадцатилетней и целоваться с незнакомцем.

Глава двенадцатая

Ресторан, как обычно, был битком набит посетителями.

В пятницу вечером в «Плакучую иву» любили захаживать сильные мира сего. Закусочная открылась четыре года назад, и за это время прославилась своей изысканной кухней, атмосферой декаданса и джин-баром с самым богатым в Нью-Йорке выбором напитков. Дорогой эксклюзивный алкоголь считался особой гордостью этого заведения. Там даже имелся джин стоимостью десять тысяч долларов за рюмку.

Нелепость.

— А, вот и ты! — раздался голос моего отца, когда я подошла к зарезервированному столику в глубине зала.

Кабинка сверкала глубоким бирюзовым светом, а над круглым столом висела люстра, имитирующая ветви ивы.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Привет, папа, — я поцеловала его в щеку, радуясь, что у него появился румянец, и загорелись глаза.

Несмотря на то, что врачи сказали ему сбавить обороты, он этого не сделал. Папа по-прежнему проводил долгие часы в своем кабинете и нервничал, постоянно думая о моем будущем и о том, с кем я останусь, если он вдруг умрет.

Мой отец был очень сложным человеком, но в двух словах его можно было охарактеризовать как плюшевого мишку. Он имел привычку игнорировать практические аспекты ради счастья.

— Ты прекрасно выглядишь, — папа схватил меня за руку, заставив повернуться кругом.

Черное платье на тонких бретельках развивалось вокруг моих колен. Лиф красиво облегал фигуру, но в целом оно было очень простого фасона и цвета.

Вот почему товары «Бэлль Элль» так хорошо продавались — не потому что были какими-то особенными, а потому, что идеально подчеркивали аксессуары. Прозрачные шарфы отлично смотрелись с тонкими бретельками, ожерелья выглядели дорого и изыскано, и даже крупные серьги приобретали вид высокой моды, а не клона хай-стрит.

Сегодня единственным моим аксессуаром была темно-синяя шаль, тени для век и более густой слой туши. Светлые волосы ниспадали ниже поясницы. Всю свою энергию я тратила на компанию, а не на себя, и меня не особенно волновало, видно это или нет.

Когда из-за стола встал Грег и поцеловал меня в обе щеки, я еле сдержала стон. На мой локоть опустилась его рука, слегка влажная и раздражающе липкая.

— Ты выглядишь великолепно, Ноэль.

«Ненавижу, когда он меня так называет».

Я уже несколько десятков лет не Ноэль.

Я была Элль из «Белль Элль».

Королевой розничной торговли.

Я натянуто улыбнулась.

— Спасибо. Ты и сам неплохо выглядишь.

Я одобрительно кивнула на его черные брюки и слишком большой для него смокинг. Лацканы были отделаны бархатом. На любом другом мужчине это, вероятно, выглядело бы изысканно и сексуально. Но на нем…убейте меня.

Не то чтобы он был уродлив — отнюдь. У Грега были великолепные темно-русые волосы, точеные черты лица и подтянутая фигура. Меня отталкивало то, что таилось в его взгляде. Не было никакой…связи. Ни искры, ни флера шоколада. И иногда, всего лишь иногда, я чувствовала в нем темноту, которая не имела ничего общего с тем, что я постоянно отклоняла его приглашения на свидания.

В нем было что-то такое, из-за чего я побаивалась оставаться с ним наедине даже на людях.

Как правило, я списывала свое разыгравшееся воображение на легкую травму от того, что несколько лет назад меня насильно затащили в переулок.

Мне следовало перестать искать во всем тайный смысл и ожидать худшего.

Я оглядела Грега и посмотрела на его отца, Стива.

— Привет.

Стив не потрудился выйти из кабинки, но послал мне воздушный поцелуй. С годами его волосы поседели, но чувство юмора осталось прежним.

— Ты такая красивая, как та кукла Барби, которую ты обожала до появления Сейдж.

Я закатила глаза.

— Ты только что назвал меня Барби? Прилюдно?

Стив пожал плечами.

— Эй, это не оскорбление. Просто говорю, что у тебя тонкая талия, красивая грудь и светлые волосы, — он провел рукой по своему повседневному серому пиджаку. — Посмотри на меня, я идеальный Кен — ну или, по крайней мере, был им несколько лет назад.

Я рассмеялась, изо всех сил стараясь расслабиться, хотя Грег все еще не отпускал мою руку.

Меня спас отец, притянув к себе и легонько подтолкнув в кабинку. Я охотно заняла свое место между Стивом и папой, лицом к Грегу.

Что-то коснулось моей лодыжки.

Я взглянула в зеленые глаза Грега. По всей видимости, я оказалась слишком близко, чтобы он мог беспрепятственно со мной заигрывать, касаясь ногой. Я нацепила на лицо ту же улыбку, какой улыбалась придуркам из совета директоров, хотя мне хотелось проткнуть его морду ножом для стейка.

— Ну что, Элль, у тебя завтра много работы? — ухмыльнулся Грег и под столом надавил ногой мне на пальцы. — Не хочешь сходить в кино или еще куда?