Дворец сновидений - Кадарэ Исмаиль

Время от времени, словно черная туча, в памяти его всплывало воспоминание о позавчерашнем ужине у его влиятельного дяди, Визиря. Почти год они не встречались, и, увидев после возвращения с работы возле ворот дома его карету с вырезанной буквой О, он испытал привычное волнение. Но еще сильнее удивился, когда мать сказала, что Визирь прислал карету за ним и ожидает его у себя дома.

Хотя Визирь и встретил его со всей сердечностью, он показался ему усталым и мрачным. Взгляд у него был пронзительный, как от бессонницы. Речь его часто прерывалась, словно большую часть того, что нужно было сказать, он проглатывал. Тяготы власти, подумал Марк-Алем. Тот спросил его о работе, и Марк-Алем, вначале довольно неуверенно, затем все свободнее, принялся рассказывать о ней, хотя, пока он говорил, у него сложилось впечатление, что Визирь слушал его, думая о чем-то другом. Позднее Марк-Алем мысленно покраснеет, вспомнив этот момент, но тогда он думал, что делится чем-то интересным с Визирем, который, как он потом понял, не просто все это и так уже знал, но знал о Дворце Сновидений гораздо больше, чем было известно им всем, там работавшим. Он принялся не спеша, с частыми остановками, рассказывать о Табир-Сарае, и из этого разговора Марк-Алем вынес о Табире намного больше, чем за все время своей работы в нем.

Они сидели вдвоем, дело совершенно невиданное ранее, с чашками кофе перед ними, и Марк-Алем никак не мог понять, для чего тот его позвал. Визирь говорил тихо, помешивая иногда горящие угли в жаровне, присутствие которой в комнате ощущалось значительно сильнее, чем присутствие Марк-Алема. Визирь рассказывал что-то о взаимоотношениях рода Кюприлиу с Дворцом Сновидений, взаимоотношениях, которые в течение сотен лет, как племянник мог уже слышать, были крайне запутанными. Он хотел было добавить еще что-то, возможно о попытках Кюприлиу уничтожить Дворец Сновидений, о чем Марк-Алем и раньше слышал какие-то перешептывания, но, похоже, передумал и довольно долго помешивал угли, причем его рука, державшая металлическую лопатку, слегка дрожала. Это не секрет, что раньше много лет Табир-Сарай находился под влиянием банков и торговцев бронзой, проговорил он, но в последнее время снова сблизился со сторонниками Шейх-уль-Ислама. Ты скажешь, какое это имеет значение? Имеет, и даже очень большое. Не зря в последнее время поговаривают, что у кого в руках Дворец Сновидений, у того ключи к управлению государством.

Марк-Алем слышал и об этом, но не в такой резкой форме и тем более не от столь высокопоставленного правительственного чиновника. У него просто рот открылся от изумления, но, словно этого было мало. Визирь спросил его, а знает ли он, что происходит с подавляющим большинством сновидений, обрабатываемых в Табир-Сарае? Марк-Алем, покраснев, пожал плечами и ответил «нет». От стыда он готов был провалиться сквозь землю. На самом деле однажды он задался таким вопросом: а что с ними происходит дальше, и тут же, с поистине детской наивностью, решил, что после того, как извлекается башэндер, главный сон, как из соломы извлекается зерно, груда ненужных сновидений сваливается в мешки и уносится вниз, в Архив.

Как только Визирь задал ему этот вопрос, он понял, что безумием было бы думать, что вся эта гора сновидений отправляется туда, вниз, произведя на свет редкий цветок, баш-эндер. Визирь коротко объяснил ему, что извлечение главного сна было одной из обязанностей баш-эндероров, глав-сноведов, и, без сомнения, основной их обязанностью, о чем, конечно, свидетельствует само наименование всего этого отделения. Однако, кроме того, на баш-эндероров была возложена также тяжесть работы по составлению секретных докладов, направлявшихся напрямую в различные службы самодержца.

Марк-Алем лихорадочно впитывал его слова. Естественно, главный сон всегда остается главным направлением их работы, подчеркнул тот, особенно в настоящий момент и особенно если речь идет о нашей семье. Визирь долго смотрел ему прямо в глаза, словно для того, чтобы убедиться, понимает ли ом, что Кюприлиу всегда имели дело не с какими попало сновидениями, а преимущественно с главными сновидениями. Ты меня понимаешь? — спросил он. Глаза его подернулись темной мерцающей дымкой. Все намереваются при помощи главного сна… Слова Визиря вновь стали туманными, с многозначительным молчанием между ними. О нем много чего болтают, продолжал он, но неважно, я не собираюсь тебе говорить, что из этого правда, а что нет; скажу лишь, что баш-эндер способен предвидеть важные изменения в государственной жизни. В глазах Визиря сверкнула ослепительная искра. Один главный сон подсказал идею большой резни, когда главы офисов Албании были убиты в Манастире. Ты слышал об этом массовом убийстве? И точно так же другой главный сон обусловил изменение политики по отношению к Наполеону, и падение великого визиря Юсуфа. А сколько еще было других случаев… Не зря говорят, что ваш директор, с виду довольно простой и без пышных титулов, может потягаться своей властью с нами, самыми могущественными визирями.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Он с горечью улыбнулся. И потягаться может, продолжал он неторопливо, потому что у него ужасная власть полного отсутствия фактов.

Марк-Алем не отрываясь глядел в рот своему родственнику. Ужасная власть полного отсутствия фактов, повторил он про себя, оцепенев, пока Визирь продолжал объяснять, каким образом получилось так, что из Табир-Сарая никогда не исходили и никогда не могут исходить никакие приказы, но Табиру это и не нужно. Он выдвигал идеи, которые его странный механизм мгновенно облекал вредоносной мистической силой, потому что идеи эти извлекались, по его мнению, из предвечных глубин общего османского духа.

Как я уже сказал, нам, Кюприлиу, часто приходилось иметь дело с главными сновидениями. Слова Визиря с каким-то присвистом выходили сквозь его плотно сжатые губы. Они часто наносили нам удары… Марк-Алему вспомнились ночи в его большом доме, наполненные перешептываниями и страхом. В его представлении главные сновидения превратились теперь в жалящих гадюк. Он чувствовал, что речь Визиря чем дальше, тем больше становилась спутанной. Что-то прорывалось время от времени сквозь его беспокойство, но он спешил снова все затуманить. Раньше нужно было отправить тебя в Табир-Сарай, проговорил он, но, может, и теперь еще не слишком поздно… Разговор становился все более мрачным, полным пауз и недомолвок. Марк-Алем не понимал, что требовалось от него. Чувствовалось, что Визирь не хотел быть откровенным до конца. О господи, он имеет на это полное право, подумал Марк-Алем, он государственный деятель, а я — ничего из себя не представляющий мелкий служащий. Но он дал понять, заявил практически открыто, что Марк-Алем был туда отправлен совершенно неслучайно. Ему следовало продвигаться по службе, суметь понять внутреннее устройство механизма и, самое главное, держать глаза открытыми, когда придет момент… Но с какой целью? Какой момент? — хотел спросить Марк-Алем, но не осмелился. Все было окутано туманом. Мы еще обсудим это, проговорил Визирь, но понятно было, что и он сомневался, стоит ли раскрывать все до конца или нет. Он возвращался к прерванному разговору, чтобы прояснить какие-то вещи, но тут же умудрялся все еще сильнее затемнить.

Я думаю, ты слышал, что в периоды кризисов власть Табир-Сарая или ослабевает, или еще больше усиливается. Сейчас как раз время такого кризиса, и, к сожалению, Табир на подъеме.

Марк-Алему вспомнились ужасные выражения: «узрены внутрилунно» или «внешнелунно». От ужасов Табира и впрямь волосы вставали дыбом, а ему так и не удалось ничего выведать. Во время полнолуния так начинается обострение у сумасшедших. Он хотел спросить дядю, о каком кризисе идет речь, но не осмелился. Он что-то слышал краем уха о неких серьезных реформах, которые вызвали ожесточенное сопротивление клерикалов и касты военных, но ничего определенного об этом не знал. Возможно, Кюприлиу были каким-то образом в этом замешаны.

Время сейчас напряженное, продолжал Визирь. Баш-эндер может ударить вновь. Марк-Алем старался не упустить даже малейших деталей сказанного. Теперь Визирь говорил совершенно откровенно, чтобы раскрыть ему глаза на происходящее. Нужно было отправить тебя туда раньше, бормотал он сквозь зубы. Ну да ладно, это была моя ошибка. Возможно, еще и сейчас не поздно… Вопрос в том, какой из миров управляет другим, продолжил Визирь после долгого молчания. О господи, снова он перевел разговор на высокие материи, подумал Марк-Алем. Только показалось, что он заговорил откровенно. Некоторые полагают, что мир кошмаров, сновидений, словом, ваш мир управляет этим миром здесь, продолжал Визирь. А я думаю, что всем управляет этот мир, здешний. И сновидения, и кошмары, в конце концов, именно он выбирает, чтобы поднять на поверхность, словно деревянное ведро, которое достает воду из глубокого колодца. Ты понимаешь, что я хочу сказать? Именно он выбирает в этой бездне то, что ему… нужно.