Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В стенограмме проведенного в октябре 1938 года допроса начальника УНКВД по Свердловской области Дмитриева говорится о «контрреволюционном подполье, возглавляемом Косиором», которое оставалось одной из наиболее законспирированных организаций правых на Украине.
Из показаний Ежова становится яснее ясного, что вина Чубаря и Косиора заключалась в причастности к подпольной организации правых. Но против них есть немало свидетельств и без ежовских признаний. Хрущев не стал их рассекречивать; не преданы они огласке и сейчас.
* * *В записке Ульриха Косарев назван среди тех, кто подтвердил в суде признания своей вины. Еще мы знаем, что обвинения против Косарева выдвинуты Постышевым.
Увы, в реабилитационных материалах опубликовано совсем мало сведений о Косареве. Там подтверждается, что Косарев действительно признал свою вину; там же приведены короткие фрагменты его показаний, хотя в реабилитационной записке 1954 года говорится, что эти признания получены в результате санкционированных Берией пыток. Документы из архивно-следственного дела Косарева — протоколы допросов, заседания суда и т.д. — никогда не были доступны исследователям.
Ещё из реабилитационных материалов следует, что Косарев враждебно относился к Берии, когда тот возглавлял ЦК КП(б) Грузии. Там также сообщается, что показания получены от Косарева с применением пыток, а обвинения носили ложный характер. Реабилитационная записка объясняет это тем, что Косарев просто поддался на обман, т.к. рассчитывал, что признание вины может спасти ему жизнь. Известны случаи, когда с помощью пыток в ходе допросов из подследственных выбивали признания, но в суде они отказывались от своих показаний. Трудно понять, как Косарев думал спасти свою жизнь, признаваясь в суде в совершении преступлений, которые караются смертной казнью!
В реабилитационных материалах на Косарева просматривается тенденция обвинить во всех грехах Берию, как это хорошо видно, например, из письма вдовы Косарева, написанного в декабре 1953 года. И Хрущёв довольно скоро после 23 июня 1953 года стал говорить, что чуть ли не каждый, кто был арестован и осужден в те годы, когда Берия стоял во главе НКВД, пал жертвой сфабрикованных обвинений.
Косарев был арестован 29 ноября 1937 года, т.е. через короткое время после фактического отстранения Ежова от руководства наркоматом внутренних дел. С последним он поддерживал какие-то отношения, поскольку был тогда редактором комсомольской газеты, где работала супруга Ежова. Янсен и Петров допускают, что между Косаревым и Ежовым, возможно, существовала какая-то связь, но сами считают это маловероятным.
Между тем в недавно изданном (февраль 2006) протоколе допроса А. Н. Бабулина, племянника Ежова, который участвовал с ним в одном заговоре и дал показания о «моральном разложении» Ежова и его жены Евгении, говорится, что Косарев был одним из «наиболее частых гостей в доме Ежова» наряду с Пятаковым, Урицким, М. Кольцовым, Гликиной, Ягодой, Фриновским, Мироновым, Аграновым и другими работниками НКВД, впоследствии осужденными и расстрелянными вместе с Ежовым. Довольно странный круг общения для «ни в чем не повинного» комсомольского вождя! В своих собственных показаниях Ежов называет Кольцова и Гликину — а именно эти двое фигурируют у Бабулина в списке «наиболее частых гостей» — английскими шпионами, которые именно в этом качестве были связаны с его покойной женой Евгенией.
Как отмечал Вадим Роговин, Косарев был уволен с поста генерального секретаря ЦК ВЛКСМ и арестован в ходе необоснованных репрессий комсомольских работников. В популярной печати последних лет появилась серия статей, причем часть из них вышла за подписью членов семьи Косарева, в которых предпринята попытка затвердить представление о том, что выдвинутые против него обвинения были несправедливы, а инструктор ЦК комсомола О.П. Мишакова, написавшая письмо, якобы положившее начало делу Косарева, осудила его незаслуженно.
В некоторых из статей утверждается, что Косарев стойко держался на допросах и ни в чем не признавался. Однако записка Ульриха, наоборот, подтверждает полное признание Косаревым своей вины; о том же говорится и в реабилитационных материалах хрущевского времени, с той только разницей, что там указывается, будто признания были получены от него «обманом». Вот почему маловероятно, что статьи о Косареве в популярной печати надежны в остальных изложенных там «фактах». Без свидетельств, почерпнутых непосредственно из материалов следствия и суда, сказать что-то большее нельзя.
Что бы там ни было, А. И. Мгеладзе указывает в своих воспоминаниях на это как на истинную причину ареста Косарева. Между тем в реабилитационной записке 1954 года Мишакова даже не упоминается. Все там объясняется личной неприязнью Берии за те нелицеприятные оценки личности последнего, которые Косарев допускал в частных разговорах.
После ареста Берии в июне 1953 года Хрущёв при подстрекательстве остальной части руководства ЦК КПСС положил начало демонизации Берии всеми возможными средствами. Отказ от упоминания реальной причины ареста Косарева — еще одно свидетельство подготовки реабилитационных справок в чисто политических целях, без сколько-нибудь серьезного исследования доказательств, имеющихся против репрессированных.
У нас нет достаточного количества надежных (т.е. основанных не на сплетнях и слухах) сведений, чтобы сказать нечто большее. Известно лишь то, что Косарев поддерживал очень подозрительные связи с Ежовым, его супругой и его сторонниками, и все они оказались соучастниками заговора правых внутри НКВД во главе с Ежовым.
Ещё в реабилитационных материалах говорится, что Косарев подвергся жестоким истязаниям. Поскольку, по словам Фриновского, для сокрытия следов собственного заговора Ежов прибегал к физическому насилию как в отношении невиновных, так и против виновных, в том числе против некоторых из своих личных друзей, нельзя исключать, что такие же методы применялись и к Косареву.
Конечно, нет доказательств, что ложные обвинения против Косарева выдвинуты Сталиным. Даже в сплетнях, переданных в газетных публикациях, вся вина Косарева сводится к его излишней доверчивости. Зато доподлинно известно, что Хрущёв и его «реабилитационная комиссия» утаили огромное число сведений и о Косареве, и о многих других «невинно пострадавших».
В случае Косарева оказались скрытыми все его связи с Ежовым, которые, как представляется, и стали причиной гибели. Самое осторожное умозаключение, какое только можно сделать, состоит в том, что Хрущёв объявил Косарева невиновным, откровенно пренебрегая правдой, без какого-либо серьёзного исследования вины или невиновности.
Акакий Мгеладзе, бывший первый секретарь ЦК партии Грузии, а в 1930-е годы один из ведущих комсомольских работников, любил и уважал Косарева, когда тот стоял во главе ЦК ВЛКСМ. В недавно изданных, но написанных еще в 1960-е годы воспоминаниях Мгеладзе пишет, как в 1947 году он обсуждал со Сталиным вопрос о Косареве. Внимательно выслушав, Сталин очень спокойно разъяснил: виновность Косарева была тщательно изучена и подтверждена А. А. Ждановым и А. А. Андреевым.
Сказанное совпадает с тем, что мы знаем из других источников: тем или иным членам Политбюро обычно поручалась проверка обоснованности арестов, произведенных «органами», и обвинений, выдвинутых против крупных партийных руководителей.
«Расстрельные списки»
Хрущёв: «Сложилась порочная практика, когда в НКВД составлялись списки лиц, дела которых подлежали рассмотрению на Военной коллегии, и им заранее определялась мера наказания. Эти списки направлялись Ежовым лично Сталину для санкционирования предлагаемых мер наказания. В 1937–1938 годах Сталину было направлено 383 таких списка на многие тысячи партийных, советских, комсомольских, военных и хозяйственных работников и была получена его санкция».
Подлинники таких списков действительно существуют; они были подготовлены к печати и изданы сначала на компакт-диске, а затем размещены в Интернете как «Сталинские расстрельные списки». Увы, само название неточно и тенденциозно, поскольку списки, вообще говоря, не были «расстрельными».
Вслед за Хрущёвым редакторы-антисталинисты пишут о списках как о подготовленных заранее «приговорах». Однако их собственное исследование-комментарий показывает несостоятельность таких утверждений. В действительности в списках приводился самый суровый вердикт, который мог быть вынесен судом в случае признания обвиняемого виновным, т.е. там указывалась максимально возможная мера пресечения, которую допускалось применять в судебном приговоре, но не окончательный приговор как таковой.
Есть примеры, когда в отношении лиц, фигурирующих в списках, наказание вообще не назначалось или вынесенный приговор оказывался менее суровым, чем мера пресечения, указанная в списке, что в конце концов и спасало таких людей от расстрела. К примеру, упомянутый в докладе Хрущёва и доживший до XX съезда А. В.Снегов попал в такие списки дважды — в список от 7 декабря 1937 года по Ленинградской области и в список от 6 сентября 1940 года.
- Китаизация марксизма и новая эпоха. Политика, общество, культура и идеология - Ли Чжожу - Политика / Экономика
- Собибор - Миф и Реальность - Юрген Граф - Политика
- Том 13 - Иосиф Сталин - Политика
- Сталин перед судом пигмеев - Юрий Емельянов - Политика
- Критика теории «Деформированного рабочего государства» - Интернациональная Коммунистическая Партия - Политика
- Сталин: тайны власти. - Юрий Жуков - Политика
- Русская троица ХХ века: Ленин,Троцкий,Сталин - Виктор Бондарев - Политика
- Бандитский? Да! Капитализм? Нет! (сборник) - Анатолий Тилле - Политика
- Суд над Сталиным - Мухин Мухин - Политика
- СССР без Сталина: Путь к катастрофе - Игорь Пыхалов - Политика