Возвращение Ктулху - Павел Молитвин

Выяснилось, что молодой Картер тоже плохо помнит происходившее в Змеином Логове, и в частности, свои слова, однако почему-то уверен в том, что все сделал правильно. Он говорил, что видел за Вратами отца, и тот совсем такой же, как на старых фотографиях 1920-х годов. Очевидно, в Мире Грез старость над ним была не властна.

Тело существа из грота потом доставили в Мискатоникский университет для изучения, однако утратив жизненную силу, оно слишком быстро разлагалось, несмотря на все ухищрения. Исследования пришлось прекратить, и результаты их так и не были опубликованы.

После того, как весть о героическом поступке Артура и сраженном чудовище облетела город, молодой Картер стал весьма популярной личностью. За ним бегала восторженная молодежь, а отцы семейств приглашали давать уроки французского и философии. Последствия сего были вполне закономерны — не прошло и года, как Артур женился на прелестной девушке Джоан Кори.

Произошло также еще одно знаменательное событие. Кажется, через неделю после эпопеи в Змеином Логове ночная тьма под окнами огласилась требовательным мявом. Мы с Картером сбежали вниз, узнав голос Бастера. Тот был не один, а в сопровождении весьма невзрачной бродячей кошки из местных, которая, робко мяукнув, взошла на крыльцо и стала тереться о ноги Артура. Окинув нас своим не по-кошачьи умным взглядом, Бастер многозначительно мявкнул, как бы прощаясь и оставляя свою спутницу на наше попечение, с чем и скрылся в ночной тиши. Больше мы его не видели…

Сейчас, когда я пишу эти строки, у ног моих крутится маленький черный котенок славного рода Бастеров, а из коридора я слышу голосок юного Дэвида Картера, разыскивающего своего любимца. Да, у Артура уже пошли внуки! И почему-то становится так тепло на душе, что хочется плакать. Надеюсь, вы простите мне мои стариковские слезы?

Я знаю, где-то по ту сторону Вселенной, в Мире Грез, в сказочном городе Илек-Ваде царит на опаловом троне король Рэндольф…

Но счастлив ли он так, как счастлив я?

ноябрь-декабрь 2001

Призраки ущелья Олдувай

Это — подлинная история Алана Джарвиса.

Моего старого друга, покончившего с собой прямо в собственном кабинете профессора Мискатоникского университете.

Его необъяснимый поступок уже породил пересуды и кривотолки — о нецелевом использовании средств, аморальных связях… Но всякому, кто знал Алана так, как знал его я, понятно, как далеки эти слухи от истины.

Я собираюсь открыть настоящую причину — и уверяю вас, в ней нет ничего низменного… Но в то же время она глубоко трагична. Мой друг стал жертвой навязчивой идеи, а эта напасть не миновала и более великие умы.

Речь идет о вопросе происхождения человека.

Да, Алан был вовлечен в проклятый спор между эволюционистами и креационистами. К нашему стыду и позору, он продолжается уже не первый век, и ныне разум проигрывает, а мифы — побеждают. Не логикой, конечно, а общественным мнением.

Ибо простому обывателю, сидящему перед телевизором с бутылкой пива в одной руке и гамбургером — в другой, приятней сознавать, что он создан по образу и подобию Божию, а не произошел от обезьяны. Хотя всякий исследователь приматов скажет вам, что его подопечные способны к мыслительной деятельности поболее многих богобоязненных граждан.

В этом споре профессор Джарвис, увы, пытался, что называется, усидеть на двух стульях. С одной стороны, он не отрицал естественную эволюцию жизни на Земле. С другой стороны, он предполагал существование некой внешней Силы, ускорившей нашу эволюцию и направившей ее в нужное русло — так, чтобы спустя миллион лет появился «человек разумный». По мнению Алана, естественный ход событий, набор случайных мутаций и адаптаций, не мог привести к такому итогу. Его не убеждали ни открытия генетиков о том, что мы лишь на пару процентов отличаемся от шимпанзе, ни заключения антропологов о жестокой борьбе за существование, которую вели наши далекие предки.

Не стану описывать многолетние (и на мой взгляд — бесплодные) поиски доказательств своей теории, которые вел профессор Джарвис, ибо на сей счет имеются соответствующие документы и официальные отчеты. Я должен рассказать о том, что неведомо научной общественности.

В последние годы Алан, разочаровавшись в традиционных научных методах, решил прибегнуть к нетрадиционным. Он углубился в мистику и оккультизм, пытаясь найти в них средства к осуществлению своей цели… Но тот, кто захочет бросить в него камень, пусть вспомнит, что Галилей занимался астрологий, а сэр Исаак Ньютон — толкованием Апокалипсиса.

Конечно, я не пытался вникнуть в суть эксцентричных увлечений моего друга, они вызвали у меня лишь сожаление. Мне довелось слышать от него такие дикие звукосочетания, как «Йог-Сотот», «Уббо-Сатла» и «Шуб-Ниггурат». В последний раз, когда мы разговаривали с Аланом, он упомянул о неком «кристалле Эйбона»,[2] который якобы позволит заглянуть в далекое прошлое.

Вскоре после этого он отправился в экспедицию в Африку, где собирался достичь ущелья Олдувай в горах Северной Танзании. Должен признать, в этом имелась своя логика, ибо именно там еще в прошлом веке были найдены останки древнейших человекоподобных существ. Многие ученые полагают, что как раз где-то в тех местах эволюция совершила скачок. В этом, возможно, сыграл свою роль повышенный радиационный фон от природного «уранового котла» в недрах гор.

Через некоторое время Алан вернулся… Согласно официальным данным, он не нашел ничего стоящего, только зря потратил выделенные на экспедицию средства. По этому поводу он окончательно разругался с руководством университета. Мой друг совсем замкнулся в себе, стал угрюмым и нелюдимым, не отвечал на мои звонки и письма. Эти перемены пугали меня… Однако я не думал, что дело зайдет так далеко.

И вот, я приступаю к самой тяжелой части моего повествования. Дело в том, что незадолго до смерти Алан Джарвис написал мне письмо — странное и сумбурное… В нем он поведал о пережитых им ужасных видениях, в конце концов погубивших этот светлый ум, и невыносимой правде — точнее, о том, что он считал правдой, и с чем ни в коей мере невозможно согласиться ни мне, ни любому другому здравомыслящему человеку. Ниже я привожу отрывок из этого злополучного письма.

«Итак, я наконец достиг проклятого ушелья, где все началось. Помню, в тот момент я был очень доволен собой и предвкушал триумф… Порой мне кажется, что я-тогдашний и я-нынешний — просто два разных человека!

Устроившись поудобнее, я активировал кристалл Эйбона. Знаю, ты не веришь во все эти магические штучки. Но что, если они — лишь осколки иных цивилизаций, иной науки? Увы, я получил этому поистине чудовищное подтверждение…

Прежде всего, я оказался совершенно не готов к тому, что произошло. Древние рукописи нельзя понимать буквально. А я наивно полагал, что магический кристалл сработает наподобие телевизора!

Нет, мое видение нисколько не напоминало фильм BBC. Скорее его можно сравнить с погружением в чужое сознание, чужую память… Возможно, это генетическая память нашего рода, пока не открытая наукой. А возможно — какой-то след в информационном поле Земли. Так или иначе, я вдруг окунулся в мир наших далеких предков. Иногда я был одним из них, иногда — сразу многими. Но в то же время я оставался собой — в достаточной степени, чтобы осмыслить происходящее. Чем дальше от меня тот миг прозрения, тем больше он похож на кошмарный сон, без начала и конца… Но то был не сон!

Я был маленьким, сгорбленным, покрытым шерстью существом.

Я смотрел на мир сквозь металлические прутья клетки и видел других существ, подобных мне… И не совсем подобных. Здесь было собрано множество форм и вариаций. Некоторые из нас были слишком уродливы, чтобы жить в этом мире, и невыносимо страдали.

Я едва осознавал себя. Мною больше владели эмоции, главной из которых был страх… Страх перед нашими тюремщиками, в которых не было ничего человеческого… Более того, ничего земного!

Это были твари ростом раза в два выше меня, похожие на спрутов, выбравшихся на сушу. Они передвигались на четырех толстых ногах, имели еще четыре гибких руки-щупальца и множество выпуклых глаз по периметру головы, похожей на яйцо. От этих ужасных, всевидящих глаз и рук-плетей не было спасения…

Наши Хозяева подвергали нас бесконечным и мучительным пыткам. Для моего несчастного предка ужас усугублялся непониманием происходящего, однако я-нынешний понимал (от чего мне, увы, не становилось легче), что речь идет о научных экспериментах. Нас подвергали мутации и селекции. Нам кололи радиоактивные изотопы и болезнетворные вирусы. Наших детей резали на части, изучая изменения во внутренних органах.