Сошествие Ангелов - Митчел Сканлон

Однако это не означает, что Хранители во Тьме — единственные сверхъестественные существа на Калибане. Последователи традиционной веры считали великих зверей злобными духами, принявшими материальную форму, чтобы приносить людям страдания и лишения.

Учитывая все это, не было ничего удивительного, что отдельные жители и целые семейства нередко приносили жертвы Хранителям во Тьме, умоляя их вмешаться и усмирить великих зверей.

В отличие от верований народа рыцарские ордена Калибана придерживались более гностического кредо. Они полностью отвергали вмешательство в жизнь людей сверхъестественных сил. Даже допуская существование таких существ, как духи и божества, они подвергали сомнению их прямое вмешательство в дела людей.

Считалось, что побуждения и стремления сверхъестественных существ слишком чужды человеческому восприятию мира, и они вряд ли способны определить, когда требуется их помощь и в чем она должна выражаться.

Философия рыцарских орденов утверждала, что единственной побудительной силой в развитии личности любого человека является его собственная воля, а не предполагаемое влияние потусторонних сил. В соответствии с этими положениями в различных сообществах уделяли внимание совершенствованию разума и физического состояния рыцарей, чтобы добиться соответствия идеалам превосходства, хотя представления об этих идеалах могли отличаться в разных орденах.

Захариэль, после того как провел много лет в Ордене, впитал религиозные убеждения своих мастеров и принял их как свои собственные верования. Он не собирался спорить с людьми вроде Нарела, но и вникать в их суеверия тоже не имел никакого желания. Хранители во Тьме существовали только в мифах, и он не верил в оберегающих духов, милостиво охранявших человеческие души от каких-то теней, — только в силу человеческого разума. Деяния людей, подобных Лютеру и Льву, их кампания по уничтожению великих зверей служили ему подтверждением того, что у человека есть право свободного выбора пути своего развития. Разум способен постичь мир и даже космос, и люди, если им представится шанс, всегда предпочтут помочь своим братьям.

Захариэль был уверен, что все люди в сущности добры и, будь у них возможность, они из всех предложенных путей выберут самый лучший и светлый. Ни один человек не станет сознательно творить зло, если к этому его не принудят какие-либо обстоятельства.

На дурные поступки могут спровоцировать голод, невежество или страх, но никто не станет следовать по пути зла, если есть другие возможности.

Никто не может сознательно выбрать тьму, если есть возможность идти к свету.

В конце концов Захариэль выбросил из головы не предвещавшее ничего хорошего напутствие Нарела, перестал размышлять о природе человечества и сосредоточился на предстоящей охоте.

В этот момент его больше интересовали наставления лесника относительно дороги, а не вопросы человеческой судьбы и предназначения. Тот велел ехать на восток до обожженного молнией дерева и поляны за ним. Захариэль последовал этим инструкциям и воспользовался методом своих мастеров, позволявшим очистить мысли и обратить все духовные силы на стоящую перед ним цель. Он подстегнул коня, и тот перешел на рысь.

Пришпоривая скакуна, Захариэль устремлялся навстречу своему будущему.

Тропа оказалась достаточно протоптанной, и Захариэль легко отыскал опаленное молнией дерево. Сразу за ним простирался лес замшелых стволов, стоявших, словно ряды древних менгиров. Здесь начиналось царство сумрака и теней, и Захариэль начал понимать происхождение местных суеверий.

Северная Чаща давно считалась непригодным для жилья местом из-за близости гор, где устраивали себе логова опасные хищники, из-за слишком бедной почвы, требующей неимоверных усилий, чтобы получить какую-то отдачу, и из-за того, что леса были слишком густыми, чтобы можно было передвигаться по ним относительно безопасно. Более того, это место пользовалось дурной репутацией и славилось необъяснимыми явлениями вроде загадочных огней в гуще леса или пропажи людей, которые через неделю-две возвращались к своим семьям, но постаревшими на целые десятилетия.

Да, Северная Чаща хранила немало секретов, и Захариэль, как ни крепился, углубляясь в сердце леса, ощутил первое шевеление страха. Хоть он и поклялся себе ничего не бояться, оказалось, что страх просто притаился под слоями ненависти к зверю и горечи, вызванной кончиной брата Амадиса.

Как просто было насмехаться над суевериями сельских жителей, находясь под защитой стен Эндриаго, среди друзей и при ярком свете. И как легко одиночество и сумрак могли развеять всю решимость и самоуверенность.

Захариэль проглотил страх и опять пришпорил коня, чувствуя, что скакун тоже боится этого места. Вокруг стояли такие старые, кривые деревья, каких он еще никогда не видел, вероятно пораженные какой-то болезнью, поскольку из них повсюду сочился тягучий сок, наполнявший воздух запахом подгнивших фруктов.

Деревья мелькали мимо по мере того, как Захариэль углублялся в Северную Чащу, и ему все время чудился невнятный шепот, словно последний вздох умирающего человека. Почва под копытами коня становилась все более влажной и болотистой, и корни деревьев почти полностью скрывались под сплетенными стеблями травы.

Все дальше и дальше уходила в заросли тропа, и в душе Захариэля возникло ощущение пустоты, сосущая бездна холодила сердце и разум.

Внезапно Захариэль почувствовал себя бесконечно одиноким.

Дело было не в полном отсутствии людей, а в одиночестве души, абсолютной изоляции от окружающего мира. Ужасное ощущение сопровождалось осознанием собственной незначительности, и Захариэль едва сдержал жалобный крик.

Каким надо быть высокомерным, чтобы считать, что находишься в центре спирали! Что за тщеславие верить, будто можешь оказать влияние на путь развития всего мира.

Глаза наполнились слезами, а конь, не сознающий, какая мрачная тьма окутала душу его седока, уносил его все глубже в лес.

— Я не ничтожество, — шептал Захариэль подступившей тьме. — Я — Захариэль из Ордена.

Тьма насмешливо глотала его слова, и прежде чем звуки могли вызвать хоть малейшую рябь на поверхности окружившей его бездонной пустоты, их подхватывал и уносил неощутимый ветер.

— Я — Захариэль из Ордена! — закричал он в темноту.

Слова опять растворились в безмолвии, но в этот раз энергичное восклицание на короткий миг заставило темноту покинуть его душу. Захариэль кричал снова и снова, сознавая опасность громких звуков во время охоты на опасного хищника, но еще больше опасаясь безмолвной тьмы, грозящей завладеть его душой.

Тропа все так же уходила вглубь леса, а Захариэль продолжал громко повторять свое имя. С каждым шагом своего коня он все отчетливее чувствовал, что из земли сочатся невидимая злоба и неуправляемая стихийная энергия, словно глубоко-глубоко под поверхностью Калибана бьется готовый прорваться наружу грозный источник. Как сквозь построенную бобрами из глины и грязи плотину сочатся струйки воды, так и здесь на поверхность мира из глубины вырывалось нечто ужасное, что влияло на жизнь обитавших поблизости людей.

Едва эта мысль успела оформиться в сознании Захариэля, как он почувствовал, что уже не один в лесу.

Мягкое прикосновение к поводьям остановило боевого коня, и Захариэль жадно вдохнул глоток холодного воздуха. Он совершенно четко ощущал присутствие нескольких существ, скрывающихся в тени под деревьями.

Он знает… Он чувствует это…

Юноша не мог никого разглядеть, настолько глубоко эти существа скрывались во мраке между деревьями, и все же абсолютно точно знал, что они там, они смотрят на него из темноты.

Смотрят на него из темноты…

Он видел движение краем глаза, но стоило повернуть голову и взглянуть прямо, как едва уловимые тени исчезали. Захариэль заметил не меньше пяти существ, но не мог с уверенностью сказать, сколько их всего.

Убьем его… Он уже поражен…

Шепот порхал между деревьев, однако Захариэль знал, что эти звуки вылетают не из человеческого горла, вернее сказать, не принадлежат к миру, который можно исследовать пятью имеющимися чувствами. Он воспринимал ведущийся вокруг него разговор, и хотя слова, если это понятие можно применить к беззвучному обмену информацией, были ему совершенно незнакомы, он без труда различал их смысл.

— Кто вы такие?! — закричал он, стараясь придать голосу уверенности. — Перестаньте шептать и покажитесь!

Наблюдавшие за ним тени при звуке его голоса отступили глубже под деревья. Возможно, они были удивлены, что он заметил их присутствие и слышит их почти беззвучное бормотание.

Он уже несет в себе порчу. Лучше убить его сразу…