Стихотворения. Рассказы. Гора - Рабиндранат Тагор

Из книги «Мохуа»

(«Мохуа»)

1929

Мужественная

Перевод М. Зенкевича

Иль женщинам нельзя вести борьбу,Ковать свою судьбу?Иль там, на небе,Решен наш жребий?Должна ль я на краю дорогиСтоять смиренно и в тревогеЖдать счастья на пути,Как дара неба… Иль самой мне счастья не найти?Хочу стремитьсяЗа ним в погоню, как на колеснице,Взнуздав неукротимого коня.Я верю: ждет меняСокровище, которое, как чудо,Себя не пощадив, добуду.

Не робость девичья, браслетами звеня,А  мужество любви пусть поведет меня.И смело я возьму венок мой брачный,Не сможет сумрак тенью мрачнойЗатмить счастливый миг.Хочу я, чтоб избранник мой постигВо мне — не робость униженья,А гордость самоуваженья,И перед ним тогдаОткину я покров ненужного стыда.Мы встретимся на берегу морском,И грохот волн обрушится, как гром,  —Чтоб небо зазвучало.Скажу, с лица откинув покрывало:«Навек ты мой!»От крыльев птиц раздастся шум глухой.На запад, обгоняя ветер,Вдаль птицы полетят при звездном свете.

Творец, о, не лиши меня ты дара речи,Пусть музыка души звенит во мне при встрече.Пусть будет в высший миг и наше словоВсе высшее в нас выразить готово,Пусть льется речь потокомПрозрачным и глубоким,И пусть поймет любимыйВсе, что и для меня невыразимо,Пусть из души поток словесный хлынетИ, прозвучав, в безмолвии застынет.

Мохуа

Перевод М. Зенкевича

{52}

Полаша{53} горделивый видМеня не привлечет.Ашока{54} слава, бокула почет,Поэт, устанешь славить тыИ малоти{55} и моллики{56} цветы.О Мохуа, по-деревенски простоЗовешься ты, но по осанке, ростуТы так же величава и горда,Как женщина труда,И деревом моим любимымС достоинством неколебимымСтоишь в лесу ты, устремивВысоко к небу свой порыв.Средь пальм и зарослей баньянаТы утром раноС приветом солнцу шлешь поклон.Темнеет, хмурясь, небосклон,В лесу тревожен шум ветвей,И завывает жгучий суховей,Но от него спешат укрытьсяВ твоей листве, как гости, птицы.В дни засухи по диким тропамГолодным скопомЛесные звери тихо бродятИ подаяние твое находят.Строга, сурова,Ты, как отшельник, претерпеть готоваЛишения и горести одни,  —Но видел я тебя в другие дни,Как трепетно в цветенье ты встречалаВесны начало,Наполнив чашечки цветов виномДля пчел, гудящих радостно кругом,И дев лесных, копивших сок цветочныйДля пляски под луной полночной.В тебе живительный источник сил,О, как в стволе он тайно накопилТакой пленительный весенний пыл?И я шепчу тебе наедине,Что имя «Мохуа» я дам моей жене.

Услада взора

Перевод В. Потаповой

К благодеянью тайной тягойДуша ее наполнена, как влагойНасыщены густые тучиДля утоленья жажды жгучей.Ашарха{57} месяца томление под статьЕе душе, дары стремящейся отдать.Она — шатер ветвистого тамала{58},Гостеприимство, из-под покрывалаГлядящее с порога:Не приведет ли путника дорога?Ресницы опустив, она постелет ложе,Чтоб отдохнул измученный прохожий.Сама — как водоем прохладный, цветом схожийС вороньим оком;В таком пруду глубокомЛучами поглощенными всегдаПронизана спокойная вода.Однако черные бутоны глазБывали затуманены не разСлезами, что веселью, как страданью,Порой сопутствуют, являясь даньюДушевной божеству.Ее «Усладой Взора» назову.

Мечтательница

Перевод В. Потаповой

Из одинокого окнаЕй в полдень даль виднаКак на ладони.Ни облачка на светлом небосклоне.За полем рисовым — широкая рекаБлестит среди густого тростника.За нею пелена зеленой полумглы,Где пальм кокосовых высокие стволы,Деревья хлебные, горбатый джам{59}.Житье-бытье другой деревни тамПроходит, как бы в отчужденье:Людей неведомых рожденье,Их смерть, их праздники, их будни.На крыше, с книгой, пополудниОна сидит. Не собранные сзади,Свободно ей на грудь скользнули пряди.Душа ее блуждает где-то,Оплакивая вымысел поэта.Сказанье о героеНаходит в ней сочувствие живое,И с тем, кого не видела, в разлукеОна тоскует. В полнолунье звукиУнылой песни лодочника к нейДоносятся сперва сильней,Затем слабее, словно дальний зов,С челна, плывущего меж сонных берегов,И слезы беспричинные из глазСтруятся в этот час,И пробуждаются в ней смутные желанья.Из глубины веков ей слышатся преданья.О, как, должно быть, сладко в темнотеПисать письмо на пальмовом листеПером, обмокнутым в настой печали!«Мечтательницы» имя мы ей дали.

Изваянье

Перевод В. Потаповой

Нет спору, эта женщина — твореньеТой силы, чье бессмертное прозренье,Чья вековечная играСтоль нескончаемо цветиста и пестра,  —Того умельца,Что насекомых тельцаИ крылья бабочек разглядывал векамиИ вдруг мудреными украсил письменами.Но это тело —Творца отдохновенье, а не дело,Забава праздности минутной, дань мгновенью,Когда он был охвачен леньюИ, в одиночестве, вечернею поройУвлекся облаков причудливой игрой…Осенних рек излучины; красуИ негу пылкую в гранатовом лесуВ бойшакхе месяце, то юное презренье,С каким на полдень и его горенье,Высокомерия полна,Бросает беглый взор она;В срабоне месяце, на дне разлива — глянецПлывущих водорослей, их подводный танец,А в магхе{60} месяце — дрожащую листвуСмоковниц и росой омытую траву;Надменность плавную, с какой при первом громеПавлины расправляют хвост в истоме,  —Все это взял за образец,Красавице давая жизнь, творец.Но радужной окраски пузыриПереливаются — и ничего внутри.Души никак я не найду:Все — внешнее, все — на виду.Рассудок неглубокий, без раздумья,Без остроумья.Ей неизвестно чувство ожиданья.Утраты не приносят ей страданья.Она подарки с легкостью беретИ так же забывает в свой черед.Как сгусток радости вселенской,Она явилась в оболочке женской.Сарасвати, богиня, наобум,Бездумно лепеча, в нее вдохнула ум.Не потому ли дух ее и плоть —Земли щепоть,Что вмешана в бессмертное питье?Я «Изваяньем» назову ее.

Из книги «Голос леса»

(«Бонобани»)

1931

Лиана сапфирная

Перевод С. Шервинского

Это месяц-красавец фальгун,  — это ног его легкие звоны…Не звенят ли браслетам в ответ на лиане сапфирной бутоны?Небу невмочь замыкать уста,Небо измучила немота,  —Плеснулось оно лазурью, тревогой весны обуяно,Полнит небесной струей голубые фиалы лиана.

Тенью на дальней скале безмолвье легло голубое,Ищет, жаждет оно воплотиться в марево зноя,Канув в безбрежную гладь,В море свой лик угадать.Гроздьями нежных цветов ветвей разрешилось молчанье,Непостижимая тайна в их ровном раскрылась качанье.

Перед свиданием затрепетавшее женщины телоСжимало синее сари и речь, задыхаясь, немела,  —Но стали несказанные словаБеспредельны, как синева.Небесной радости свет, сквозь голубые туманы,Затрепетал синевой в бутонах сапфирной лианы.

Это — на голос скитальца ответил путник безвестный,Лиана познала себя в своей лазури небесной.Везде, вблизи и вдали,Зацветают джуй{61}, шефали{62}.О, сколько сладостных слов у ашшина, срабона, фальгуна!..Цветов имена мою душу любовью наполнили юной.

Кто золотому чампаку шлет отзвук звонкоголосый?Кому аромат нагкешора{63} струится в смольные косы?Во влажных, черных глазах —Жасмин в дождевых слезах.Розовый пыл олеандра в бряцанье браслетов стозвонных,В кадамбе с красной пыльцой — отраженье томлений бессонных.

Сапфирная, ты низошла посланницей дальнего мира.Твой голос звонок и чист, как чаша неба — сапфира,В потоке непостоянства,Вне времени, вне пространства,Ты — голос бога, весна, его голубая причуда,  —Скажи, незнакомка-весна, зачем ты явилась, откуда?

Зачем и откуда? — вопросом встречаю твое новоселье,Тебе с беспричинной любовью плету из цветов ожерелье.Воздушные волны струятВесенний цветов аромат,И тени манговых рощ дрожат от пчелиного гула.Пестрые крылья раскрыл мотылек… Зачем он, откуда?

Как знать — зачем и откуда? Цветы, деревья и травы…Пред гордой их красотой и восторги души величавы!Полуденный ветер весеннийЗавел в древесные сениПавлина, и я, изумленный, смотрю на кружки изумруда,И думаю, и говорю: кто ты? Зачем и откуда?

Робок наш ум и окован, привычки — что облако пыли.Чужды чудес изумленья, глаза в безразличье застыли.Что видит разум? — Застой.Мир дряхлеет пустой.Но ты обновленье души, весна, ты явила нам чудо.Любуюсь тобой и тихонько шепчу — зачем и откуда?

Где я поныне живу? Я — гость, я в далеком пределе,  —Твоя голубая краса звучит мне в сельской свирели.Пусть завершается год,И в темной одежде идетЧойтро{64}… Скоро ты наземь уронишь листву,  — но покудаЧудной цветешь красотой. Зачем ты пришла и откуда?

Из книги «Завершение»