Безумный свидетель - Евгений Евгеньевич Сухов

отряды полковника Каппеля, месяц назад захватившие Казань.

Четырнадцатого сентября 1918 года в квартиру Малыгиных пришли двое представителей власти, одетые в просторные галифе, новенькие грубоватые кожанки и кожаные картузы со звездочками и с маузерами в деревянных кобурах, прицепленных к ремням. Они учинили обстоятельный обыск, повыбрасывав вещи из шкафов, комода. Из письменного стола повытаскивали папки с деловыми бумагами, часть которых захватили с собой для пристального изучения, и увели с собой угрюмо молчавшего отца. Позже выяснилось, что его обвинили в офицерском заговоре против советской власти (хотя Сергей Михайлович Малыгин офицером никогда не был), возникшем перед самым взятием города белочехами и отрядами полковника Каппеля, и расстреляли во дворе двухэтажного особняка, подвал которого был переоборудован под временную тюрьму.

Как выжила Наталья Федоровна с сыном и дочерью в годы Гражданской войны, про то семейные предания умалчивают. Точно можно сказать одно: досталось всем троим с лихвой, а у Кати еще была выявлена среднетяжелая форма дистрофии, и если бы девочку не определили в больницу, где имелось какое-никакое питание, для нее все могло бы закончиться весьма печально.

В 1923 году Наталья Федоровна устроилась машинисткой в райсобес, где приходилось работать по двенадцать часов: занималась распечаткой различных документов, копий, отчетов, решений, докладов и прочее. С течением времени Малыгина пообвыклась, повысила свой рабочий разряд и стала получать зарплату, на которую втроем можно было вполне сносно прожить… недели две от силы. Так что приходилось экономить на всем: дровах, одежде, пропитании. Немного полегче стало, когда Алеша пошел в школу. Там худо-бедно, но учеников кормили (овсянка да кисель), что было большим подспорьем для Натальи Федоровны.

В возрасте тринадцати лет Катя попала в бывшую окружную лечебницу иконы Божией Матери «Всех Скорбящих Радость», где лежали больные с симптомом нарушения или сбоя умственных способностей, после чего с полгода еще лечилась медикаментозно и вроде бы вылечилась. Хотя порой на нее нападала апатия, которая весьма тревожила Наталью Федоровну. Но проходило какое-то время, и Екатерина вновь становилась прежней обычной девочкой. Через год после этого Алеша окончил техникум связи, женился и уехал вместе с супругой в другой город.

Наталья Федоровна продолжала работать машинисткой, и в начале тридцатых годов, когда жизнь в стране с каждым годом становилась, по словам товарища Сталина, все лучше и веселей, неожиданно заболела чахоткой и сгорела от болезни за полтора года. Кате в то время шел семнадцатый год – возраст, когда за подростком требуется особый присмотр, а рядом необходим доброжелательный советчик. Помогла тетка по отцу Анастасия Михайловна Валуева, устроившая племянницу на недавно открытые постановлением Народного комиссариата просвещения краткосрочные педагогические курсы. (В стране было введено всеобщее начальное образование, касающееся прежде всего детей. А где взять столько учителей? Пришлось придумать и ввести в действие специальную программу.) Екатерина всегда отличалась прилежностью. Звезд с неба не хватала, похвальных грамот не получала, но училась довольно хорошо. Курсы педагогов-преподавателей она окончила с хорошими показателями и сразу же получила место учительницы начальных классов в одной из городских школ с семилетним образованием.

Что такое преподавание в школе? Это нудное ежедневное толкование прописных истин детям, многие из которых с трудом различали, где право и где лево. Для сорокапятилетней тетки, забывшей, что такое радости жизни, это еще куда ни шло, но для девушки такая работа – тоска несусветная. Ведь хочется музыки, танцев, поклонения кавалеров, прогулок при луне и страстных поцелуев с нежными прикосновениями, доставляющими приятные ощущения. Поэтому работа преподавателем в школе Екатерине настолько наскучила, что она бросила ее посередине учебного процесса, несмотря на уговоры школьного начальства и строгие приказы из РОНО.

На уход Екатерины Малыгиной из школы повлияло еще ее знакомство с геологом Давидом Горидзе, бывавшим в городе наездами или в дни отпуска. Вспыхнувшие чувства Кати к бородатому сорокалетнему мужчине были настолько жгучими и глубокими, что она легла с ним в постель уже на второй день знакомства, что для советской девушки было совершенно неприемлемо. Однако осуждение знакомых Малыгину мало интересовало. С геологом она была счастлива, правда, недолго. Счастье закончилось вместе с отпуском Давида Горидзе, который отбыл куда-то за Урал, ничего Кате не обещая. А где-то через месяц прислал прощально-покаянное письмо, в котором сообщал, что нашел девушку-геолога, на которой собирается жениться.

Драматическое расставание с любимым заметно надломило психику Екатерины. Депрессия, длившаяся более двух лет, сказалась на ее душевном здоровье. Порой она начинала заговариваться, утверждать, что является дочерью его высочества великого князя Михаила Александровича и что скоро из Аргентины приедет ее жених граф Паскевич-Эриванский и заберет ее с собой. Частенько она бывала подавлена, разговаривала мало и ходила как сомнамбула, практически никого не замечая.

После геолога Давида Горидзе у Екатерины Сергеевны были непродолжительные отношения с несколькими мужчинами, в том числе и с заместителем заведующего городским отделом народного образования участником Гражданской войны товарищем Рашидом Исмаиловичем Замалеевым. От него Екатерина Малыгина уже в начале войны забеременела, но случился выкидыш, после которого она долго приходила в себя как физически, так и морально.

В войну, как подавляющее число людей, она попросту выживала. Бывало, приходилось подолгу голодать, что отнюдь не благоприятно сказывалось на женском здоровье. Работала она кастеляншей в военном эвакогоспитале «тринадцать-одиннадцать» – так звали его раненые и сам персонал. Получала по карточкам хлеб и продукты, а вот промтоварные карточки частенько оставались нетронутыми, поскольку карточки-то есть, а промышленные товары, увы, отсутствуют.

Осенью сорок пятого года в офицерское отделение городского эвакогоспиталя был переведен долечиваться из медсанбата, расположенного в одном из пригородных сел, лейтенант Артемий Левандовский. Он был младше Екатерины Сергеевны на девять лет, что не помешало ей поломать все условные преграды, существовавшие между ними, и, как в пучину, броситься с головой в новую любовную историю.

Поначалу Артемий Левандовский на чувства Екатерины Малыгиной отвечал взаимностью. Но к концу своего выздоровления женщина ему приелась. При выписке из госпиталя Артемий решил с ней объясниться и после долгого тяжелого разговора, насыщенного взаимными упреками, откровенно заявил, что никогда ее не любил и проводил с ней время только потому, что к этому его подталкивала его мужская природа. Екатерина Малыгина болезненно скривила губы и ушла в одну из пустующих палат, где наглоталась таблеток. Ей повезло: когда через час в палату доставляли очередных раненых, то увидели на полу неподвижно лежавшую Екатерину. Женщине была оказана необходимая своевременная помощь, буквально вырвавшая ее с того света.

Еще через два месяца Екатерина отыскала Артемия Левандовского и попросила его вернуться. Они сошлись вновь. Левандовский, видимо ощущая некоторую вину перед женщиной, пытавшейся из-за него свести счеты с жизнью, поселил ее у себя в квартире по улице Большая Красная, дом сорок один.

Отношение к ней у Артемия Борисовича было уже иным. Прежние чувства улетучились. Он всячески помыкал Екатериной, часто бывал с ней груб, сделался холоден. И когда однажды ему не понравился сваренный ею суп, он швырнул в Екатерину подвернувшимся под руку сапогом и рассек ей бровь.

А время между тем текло. Двухмесячный оклад, выданный лейтенанту Левандовскому после демобилизации из армии, был уже потрачен, а устраиваться на работу Артемию Борисовичу не очень-то и хотелось. Остро встал вопрос, откуда брать деньги. Левандовский недвусмысленно давал понять своей сожительнице, что именно ей предстоит решать проблему по добыче денег для совместного проживания. В противном случае их отношения прекратятся. Малыгина, чтобы хоть как-то умилостивить любимого, уступила его требованиям и стала понемногу подворовывать. Она заводила знакомства, втиралась в доверие и, когда ее приглашали домой, незаметно тащила оттуда все, что плохо лежало. Часто добыча представляла собой несколько десятков рублей, иногда это были серебряные ложки или пара позолоченных кулонов.

Но порой случались и весьма удачливые дни. Однажды, подружившись с профессорской дочкой, Малыгина, будучи у нее в гостях, выкрала из шкатулки доверчивой женщины шестьсот рублей и золотые сережки тонкой работы. На этот куш они прожили с Артемием всего-то месяц с небольшим. Деньги утекали легко, беречь их они не желали.

В другой раз, понравившись бывшему летчику в звании подполковника, Екатерина Малыгина после неуемного возлияния и десятиминутного пылкого соития, когда тот крепко заснул, вынесла из его квартиры полторы тысячи рублей и портативный патефон производства Коломенского завода. Это была настоящая удача, после которой отношение Левандовского к Екатерине сделалось прежним: страстным и нежным.

Малыгина вновь была