Джентльмены предпочитают русалок (СИ) - Мэллори Х. П.

Сойер спешит вперед и кладет Мару на диван, устраивает ее на подушках, чтобы ее голова была запрокинута. Я протягиваю ему два одеяла, которыми он быстро накрывает ее.

— Ей нужна вода, — говорит он.

Я киваю, глядя на нее. Ее скулы выпирают, а ключицы гораздо более выражены. Она никогда не ела много, но теперь она выглядит так, будто голодает черт знает сколько времени. Мара никогда не казалась мне той, кто мог выжить в одиночку, поэтому тот факт, что она зашла так далеко… это, мягко говоря, удивительно.

— Мы должны отвезти ее в больницу? — начинает он, когда я иду на кухню за стаканом воды. Когда он заканчивает задавать вопрос, я тут же качаю головой.

— Мы не можем. Она… одна из моих, — а это значит, что в больнице возникнет целый ряд вопросов, с которыми я не хочу сталкиваться.

Сойер помогает мне, поддерживая Мару за плечи, пока я пытаюсь напоить ее водой. Я слегка наклоняю стакан, чтобы лишь несколько капель увлажнили ее губы. Она открывает рот, и я наклоняю стакан дальше, пока не выливается больше воды, и она начинает сглатывать, и ее глаза распахиваются.

— Она не спит, — говорю я, но Сойер находится прямо рядом со мной, так что он уже сам все видит.

— Не давай ей слишком много воды сразу, иначе ей может стать плохо, — предупреждает Сойер.

Я киваю и убираю стакан, выжидая еще несколько минут, прежде чем снова поднести его к ее губам. Каждый раз она послушно глотает. Но она ничего не говорит, и я предполагаю, что это потому, что она истощена.

— Что делать? — спрашиваю я, глядя на Сойера.

— Ничего не остается, кроме как ждать, — тихо отвечает он, — хороший знак, что она пьет воду. Может, скоро у нее хватит сил что — нибудь съесть.

— Ты голодна, Мара? — спрашиваю я.

Она качает головой.

— Вода, — говорит она мышиным шепотом.

Я послушно пою ее еще водой, а затем смотрю в потолок, пока мой мозг пытается понять, как, черт возьми, Мара оказалась здесь, в моем доме. В моей голове так много вопросов без ответов. Если бы я только знала, почему Мара была здесь, может, тогда я могла бы начать расслабляться, потому что сейчас я на грани.

Мара делает еще несколько глотков воды и качает головой, поэтому я ставлю стакан на кофейный столик. Затем я просто стою несколько секунд, глядя на Сойера, а он смотрит на меня. Я уверена, что у нас обоих одинаковое выражение шока на лицах.

Постояв там еще несколько секунд, я решаю быть полезной. По крайней мере, я могу подготовить комнату для гостей, потому что мне кажется, что она останется здесь на какое — то время. Не знаю почему; зовите это интуицией. Прошло так много времени с тех пор, как я в последний раз видела Мару, и хотя я хотела бы, чтобы мы воссоединились при лучших обстоятельствах, я чувствую легкое облегчение, зная, что она здесь, а не… мертва или изгнана.

Хм, может, она была изгнана, и именно поэтому ее выбросило на пляж? Возможно. Но это все равно не объясняет, как она оказалась именно в Шелл — Харборе.

Словно почувствовав мой дискомфорт, Сойер кладет теплую руку мне на плечо. Воздух сегодня прохладный, и его тепло — долгожданная замена сквозняку этого большого дома.

— С ней все будет в порядке, — настаивает он. — Я ее не знаю, но если она чем — то похожа на тебя, то она сильная женщина.

Я чувствую себя немного лучше, зная, что Сойер полон оптимизма. Я киваю, выдавливая из себя улыбку, и поворачиваю в коридор, ведущий в комнату для гостей. Сойер следует за мной, пока я иду в комнату и проверяю ее, чтобы убедиться, что все в порядке — кровать уже заправлена, и я больше ничего не могу здесь сделать. Поэтому я поворачиваюсь к нему лицом и улыбаюсь.

— Вероятно, она скоро проголодается, поэтому, думаю, что я должна приготовить ей что — нибудь поесть, — говорю я, направляясь на кухню, и он следует за мной.

— Когда ты в последний раз ела? — спрашивает он.

Я молчу, потому что честно не помню.

— Я приготовлю вам обеим что — нибудь поесть, — говорит Сойер, и я позволяю ему пройти на кухню. Затем он смотрит на меня и тяжело сглатывает, будто что — то только что пришло ему в голову. — Понравится ли Маре наша еда? Что вы едите на Корсике?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Что мы едим?

— Я имею в виду, вы едите только сырую рыбу и все такое, или…?

С моих губ срывается резкий смешок, и я тут же зажимаю рот рукой. Откуда это пришло? Я сжимаюсь, затем поворачиваюсь лицом к кладовой, где уже стоит Сойер. В кладовке не так много, но холодильник полон свежих продуктов.

— Мы едим рыбу, да, — подтверждаю я, — и другие виды морепродуктов. Моллюски, водоросли, рыбья икра… Видимо, здесь это деликатес, но под водой мы едим это постоянно.

— Значит, Мара никогда не ела ни мяса, ни овощей, ни фруктов? — спрашивает Сойер, затем качает головой, упираясь локтями в остров и сдвигая брови, — если вы питаетесь рыбой и морепродуктами, человеческая пища вообще полезна для вас?

— У нас крепкие желудки, и пока в нашем рационе достаточно жира, все в порядке. Я не думаю, что имеет значение, откуда взялся этот жир, — я пожимаю плечами.

Сойер притихает, но я все еще чувствую, как он прожигает дыру в моей шее. Он как бы хочет поговорить на эту тему дальше, но что — то ему мешает. Возможно, он еще не готов говорить об этом, но это не останавливает его жгучее любопытство.

Я игнорирую его, наблюдая, как он вытаскивает ингредиенты, чтобы что — то приготовить. Но, когда он ставит сковороду на огонь, его молчание, наконец, становится слишком громким.

— Если у тебя что — то на уме, просто скажи.

Он оборачивается, чтобы посмотреть на меня, и я усаживаюсь на один из табуретов у кухонного островка.

— Я не хочу показаться грубым…

— Но тебе любопытно, — заканчиваю я за него. Он не спорит. — Что ты хочешь у меня спросить?

Он не оборачивается, разбивая яйцо и бросая его в миску. Затем он делает то же самое еще с тремя, затем добавляет приправы. Яйца начинают шипеть, говоря всем, кто хочет слушать, что яйца почти готовы.

— Просто, — говорит Сойер после минуты напряженного молчания, — вы так похожи на людей.

Прежде чем я могу сдержаться, я фыркаю.

— Конечно, я выгляжу человеком, когда у меня есть ноги, — отвечаю я, оглядываясь на Мару. Кажется, она мирно спит. Я возвращаюсь к разговору. — Как ты знаешь, когда я в воде, это совсем другая история — я больше не выгляжу человеком.

Сойер качает головой.

— Даже тогда ты выглядишь человеком — по крайней мере, выше пояса. Когда я смотрю на тебя, я вижу не русалку, а человека.

Значит, это его первая ошибка. Несмотря на сходство между людьми и русалками, мы совершенно разные. Наша культура, наши убеждения, наш образ жизни. Конечно, для неопытного взгляда мы можем выглядеть одинаково, но это не значит, что мы одинаковы. Я хмурюсь, поворачиваясь к нему.

— Я знаю, что ты пытаешься быть дружелюбным, Сойер, но то, как ты подходишь к этой теме, неправильно.

— Что ты имеешь в виду?

Я пожимаю плечами.

— Разве ты не можешь перестать думать обо мне с точки зрения русалки и человека и просто думать обо мне как о Еве?

После этого он замолкает, отводя взгляд, чтобы посмотреть на жареные яйца. Он убавляет температуру почти полностью. Никто из нас не говорит, пока он готовит завтрак, нарезая бекон, перец и лук. Он бросает все новые ингредиенты в сковороду и наблюдает, как смесь начинает шипеть.

Закончив с яйцами, он тянется к тарелке в шкафу перед собой, собирает большую порцию, которую протягивает мне. Я благодарю его, и затем мы просто смотрим друг на друга еще несколько секунд.

Он вздыхает.

— Мне пора на работу, — наконец, говорит он.

Мне удается кивнуть с неловкой улыбкой. Он направляется к входной двери и колеблется, когда оказывается рядом со мной. Я подхожу, чтобы обнять его, но передумываю, довольствуясь похлопыванием по плечу, когда он проходит мимо. Лучше не давить на границы, когда мы только начали снова разговаривать.

Он смотрит на Мару, и я слежу за его взглядом. Она снова спит. Он поворачивается ко мне и слегка улыбается.