Джентльмены предпочитают русалок (СИ) - Мэллори Х. П.

Выражение лица Сойера становится жестче, когда он смотрит на Маршалла.

— Как я уже сказал, я поймал его, когда он слонялся возле дома.

— Я не слонялся, — настаивает Маршалл.

Сойер не унимается.

— Ты стоял у окна и пялился на дом Евы, как какой — то подонок, — Сойер переводит дыхание. — Это подозрительно, как по мне. И кто ты, черт возьми, вообще такой?

— Как это тебя касается? — спрашивает Маршалл. Затем он смотрит на меня. — Почему он ведет себя как ревнивый бойфренд? Есть что — то, что я должен знать?

— НЕТ! — кричу я им обоим. — Тебе нечего знать, потому что мы с Сойером просто друзья, точно так же, как мы с тобой просто друзья. Конец истории.

Я могу попытаться вразумить этих людей, которых считал друзьями, но у меня нет сил.

— Я не… у меня нет терпения, и я не в том настроении, чтобы иметь дело с кем — либо из вас прямо сейчас, — выдавливаю я. — Так что, если вы не возражаете, я попрошу вас всех уйти.

Им требуется секунда или две, но потом все уходят тем же путем, которым пришли, Венди к своей машине, а Маршалл по улице. Только Сойер не сдвигается с места. Глубоко вздохнув, я отворачиваюсь. Я делаю всего два шага, прежде чем слышу звук другой машины, подъезжающей к дому. Когда я поворачиваюсь, чтобы посмотреть, мой желудок сжимается, когда я узнаю машину шерифа.

Глава десятая

Шериф и его заместитель не задерживались надолго. Они пришли, конечно, узнать о плакатах по всему городу, но после того, как я объяснила, что все это розыгрыш, и сказала, что Корсика даже не настоящее место, и если статья якобы из Греции, то почему она должна написана по — английски, они извиняются и говорят, что снимут все плакаты в городе. (Конечно, только после проверки Корсики с помощью собственного поиска в Гугле). Позже они спрашивают, откуда я родом, и, желая, чтобы моя ложь звучала более разумно, но не слишком далеко отклонялась от изначальной лжи, я говорю им: Дельфы, Греция. Они извиняются за то, что побеспокоили меня, и через час уже уходят. Когда они уходят, я чувствую облегчение.

Пока через десять минут снова не звонит дверной звонок, и я не обнаруживаю Сойера на пороге моего дома.

— Мне нужно с тобой поговорить, — говорит он, как только я открываю дверь.

— Не здесь, — говорю я, внезапно ощущая потребность быть ближе к океану. Я просто чувствую себя запертой внутри дома.

— Где ты хочешь поговорить? — спрашивает он, когда я выхожу из дома.

— Я собираюсь на пляж.

— Я иду с тобой.

Я не борюсь с ним.

Он идет рядом со мной, пока мы шагаем, и убирает руки глубоко в карманы. Он не смотрит мне в глаза и говорит:

— Я сожалею о том, что произошло раньше, но что — то не так с Маршаллом… что — то мне не нравится.

— Может, тебе просто не нравится, что у меня появился еще один друг, — огрызаюсь я, уже не заботясь о том, что говорю ему. Мой голос суров, и я чувствую укол сожаления, когда он вздрагивает. — Не похоже, чтобы ты был мне другом в последнее время.

Сойер замолкает. Сначала я думаю, что это потому, что он знает, что я права, но потом я вижу, что его взгляд переместился на что — то дальше по берегу. Или кого — то. На мокром песке стоит женщина, слегка сутулящаяся и перепачканная, вода омывает ее лодыжки. Она смотрит прямо на нас.

Это стройная женщина с мокрыми черными волосами и дикими темными глазами. Моя грудь вздымается, когда мы встречаемся взглядами, и на секунду я забываю, как дышать.

— Ева? — спрашивает она и делает спотыкающийся шаг вперед, почти теряя при этом равновесие. Она обнажена, если не считать полотенца, обернутого вокруг ее тела под мышками. Она тянется ко мне трясущимися руками, прежде чем рухнуть на песок.

Я почти не замечаю Сойера рядом со мной или того, что он меня о чем — то спрашивает. Все, что я могу отметить, это то, что он бежит вперед в то же время, что и я. В ушах звенит, а легкие горят, пока я бегу, а затем я чувствую, как обнимаю женщину, когда она падает на меня, а Сойер оказывается рядом со мной.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

С дрожащим дыханием мне удается произнести ее имя:

— Мара.

— Ты знаешь ее? — спрашивает Сойер. Он хмуро смотрит на Мару, протягивая руку, словно хочет прикоснуться к ней, но так и не задевает ее.

— Да, — выдавливаю я, хотя в голове роится миллион вопросов.

— Кто она?

— Друг, — тихо отвечаю я. — Из дома.

— Не могу поверить, что это ты, — слабым голосом говорит она.

Ее волосы цвета высушенных на солнце водорослей прилипли к лицу клейкими спутанными локонами. Я осторожно смахиваю их тыльной стороной ладони. Она выглядит намного тоньше, чем я помню, и мне интересно, как она сюда попала? И почему она здесь? Очевидно, она должна была сбежать от Каллена, как и я. Но у нее есть дети на Корсике!

— Тссс, Мара, тебе нужно поберечь энергию, — говорю я, глядя на Сойера. — Нам нужно увести ее в мой дом.

Он кивает.

Я не могу не задаться вопросом, как долго она была здесь, бродила по пляжу в одиночестве? Полотенце, обернутое вокруг нее, с узором в клетку, как те, которые люди используют для пикника, и мне интересно, не прошла ли она сюда всю дорогу от главного пляжа, схватив по дороге чье — то покрывало. Я смотрю в сторону бескрайнего океана; невозможно сказать, как далеко отсюда дворцы Корсики. Но они далеко. И достаточно далеко, чтобы сделать случайное появление Мары здесь, в Шелл — Харборе, невозможным. Так как…

Я протягиваю руку, чтобы коснуться ее лба. Она горячая, и ее веки трепещут, когда мои пальцы движутся по ее коже. Глядя на нее сейчас, я не могу сказать, ранена ли она, хотя это выглядит маловероятным — я не вижу на ней ни ран, ни крови. Она просто выглядит измученной.

Я пытаюсь поднять Мару на руки, а она так мало весит, будто я поднимаю ребенка. Ее волосы падают мне на плечо и цепляются за мою блузку.

— Позволь мне, — предлагает Сойер, протягивая руки.

Я позволяю ему взять ее, а затем натягиваю тонкое одеяло ниже на ее худые бедра, чтобы убедиться, что она не выглядит неприлично, пока мы возвращаемся в мой дом. К счастью, мы довольно далеко от города, так что зрителей у нас не будет.

— Она тоже с Корсики? — тихо спрашивает он.

Я киваю и делаю осторожные шаги, пока мы пересекаем пляж, не желая, чтобы Сойер толкнул Мару и причинил ей дискомфорт. Она шевелится в его руках, но когда я смотрю на нее, она не выглядит проснувшейся.

— Зачем она пришла сюда? — спрашивает он.

Я не знаю. Это загадка, которую я все еще пытаюсь разгадать. Она не любит Каллена так, как любила нашего мужа, Эварда, но ей было хорошо на Корсике, и у нее были дети, о которых нужно было думать. Зачем следовать за мной в Шелл — Харбор?

— Как она вообще тебя нашла? — продолжает Сойер.

Это тоже вопрос, который не дает мне покоя на протяжении всего пути домой. Океан огромен, наполнен смертоносными существами и бродячими русалами, которые, не колеблясь, причинят вред одинокой русалке без уважительной причины. Земля тоже представляет собой пространство запутанных стран и островов, которые до сих пор не имеют для меня никакого смысла. Как она оказалась здесь, не только в том же городе, но и на том самом пляже, который я часто посещаю?

Эти вопросы могут прозвучать позже. Во — первых, мне нужно убедиться, что с Марой все в порядке. Вместе мы с Сойером, спотыкаясь, возвращаемся к дому под кронами деревьев, и я рада, что нас никто не видит. Что подумают люди, если увидят, как он несет в мой дом почти голую женщину без сознания? Это стало бы еще одним дополнением к моей бесчисленной лжи.

На улице тихо, когда мы идем мимо моих ворот. Я открываю дверь, все еще не запертую, как я ее и оставила, хотя я должна была запереть засов. Я недостаточно осторожна с собственной безопасностью, это правда. Конечно, когда я выходила из дома в последний раз, в голове было много мыслей, и люди стояли перед моим домом и спорили. А потом появился шериф…