Чужая в чужом море - Александр Розов

— Я думал, что этот древний обычай в ходу только у аборигенов Океании, — заметил лейтенант Линси, замполит роты спецназа, — Среди вас, вроде бы, нет аборигенов.

— Мы не утафоа, но мы канаки, — пояснил ему Рон, — принципы Tiki общие для всех.

— А мы соблюдаем за компанию, — добавила Фрис, — Кстати, на шведском флоте тоже считается неправильным кормить кого–то отдельно. Неэтично, понимаете?

— Гм, — сказал Хуо, комиссар авиаотряда, — а я думал, у вас классовая дискриминация.

— Швеция это почти социалистическая страна, — поправил его Таоче.

— А–а, — значительно произнес китайский летчик, — Тогда извините. Я просто не знал.

— Как вам понравилась экскурсия по крейсеру? – спросил кавторанг, тактично меняя предмет разговора.

Керк улыбнулся и изобразил руками мощный гребок в стиле брасс.

— Exellenter! Nehenehe! Очень интересный warvessel. По–моему, это самая крупная летающая машина в истории. Я имею в виду, если не считать дирижабли.

— Совершенно верно, товарищ Керк, — с удовольствием согласился Таоче, — разумеется, движение на динамической воздушной подушке на высоте нескольких метров не есть полет в полном смысле слова, но… А какие вы видите минусы?

— Цена, — коротко ответил Рон, — Это единственный критический дефект «Наутилуса».

— Около 800 миллионов долларов, если я не ошибаюсь, — добавил Олаф.

— Ваши небольшие корветы класса «Visby–Polar» тоже не дешевы, — заметил Линси.

— Примерно по 150 миллионов, — ответил швед, — Это хорошие корабли, но все равно, я считаю их строительство ошибкой. Этим деньгам можно найти лучшее применение.

— Вы имеете в виду, социальное развитие? – уточнил Таоче.

— Да. Социальное, научное, техническое…

— А как бы вы это защищали? – осведомился Хуо, — Кто не хочет кормить свою армию, будет кормить чужую. Так, кажется, говорил Клаузевиц.

— Меганезийцы кормят чужую армию? – ехидно спросила Фрис.

Кавторанг Таоче неожиданно–игриво подмигнул ей, и повернулся к Керку.

— Вы здесь единственный военный меганезиец, остальные – гражданские, так?

— По ходу так, — подтвердил спецназовский военфельдшер.

— Значит, вы двое, гражданские? – спросил Таоче, поворачиваясь к Рону и Пуме.

— Ya! — серьезно ответила африканка.

Через секунду все трое китайских офицеров хохотали, от избытка чувств хлопая себя ладонями по коленям. Кавторанг многозначительно поднял палец к потолку.

— Меганезийцы кормят свою армию, Фрис, потому что они и есть своя армия.

— Если вы о технических экспертах вроде меня или моей vahine… — начал Рон, но был прерван новым взрывом хохота, и договорил после вынужденной паузы, — …то мы не типичный случай. Просто у нас так исторически сложилось…

— И год от года, так исторически складывается у очень многих молодых людей в вашей стране, — перебил Таоче, — Я знаю, что вы — специальный случай, но если брать среднего вашего жителя, то окажется, что и он тоже не вполне гражданский. По вашим обычаям, даже в школе военные навыки не отделяются от иных хозяйственных. Я не ошибаюсь?

— Вы не ошибаетесь, — подтвердил Рон, — а что в этом плохого?

— Я не сказал, что это плохо. Я просто ответил на вопросы Хуо и Фрис. Если не брать в расчет силы специального назначения, которые всегда немногочисленны, то в вашей стране армия слилась с обществом, а военная техника превратилась в разновидность гражданских машин, благодаря чему и стала такой дешевой. Тут вы опередили нас в движении к бесклассовому коммунистическому обществу, и мы можем у вас учиться.

Керк отрицательно покачал головой.

— Не хочу вас обидеть, товарищ Таоче, но мы у себя не строим коммунизм.

— Ну, как же? А ваши острова Элаусестере?

— Это не совсем то, что у вас принято называть коммунизмом.

— Возможно, — согласился кавторанг, — на ранних фазах коммунизм сохраняет некоторые этнические особенности, а они, конечно, отличаются в Океании и у нас, на континенте.

— Я вчера слышал, как Юн Чун спорила с капралом Ромаром, — вмешался Олаф, — и мне показалось, что различия гораздо серьезнее каких–то там этнических особенностей.

Кавторанг с вопросительным видом повернулся к молодой китаянке.

— Это унтер–офицер на меганезийской базе Пиерауроа, — пояснила она, — Он родился и вырос на Элаусестере, и мы с ним немного поспорили о научной фантастике…

— О! Научная фантастика, — оживился Таоче, — Завоевание космоса! Элаусестере ведь является центром меганезийской межпланетной программы, правильно?

— Одним из центров любительских космических проектов, так точнее, — поправил Рон.

— Любительских, — повторил тот, — Согласитесь, это тоже элемент коммунистического мировоззрения. Люди не тратят драгоценное свободное время на глупые развлечения буржуазного толка, а занимаются тем, что имеет большое значение для общества.

— Я не поняла, что вы сейчас сказали, — заметила Пума, — Очень сложные слова.

— А вы были на Элаусестере? – спросил ее кавторанг.

— Ага! Я и мой мужчина летали туда по работе. А наша фирма платила за дорогу и все такое, да! Там очень весело! Мы классно отдохнули. Но я по–любому не поняла, что вы сказали про буржуазное свободное время.

— Я говорил о неконструктивном расходе времени. Пьянство, разврат, бутикомания.

Пума повернулась к Рону.

— Что такое бутикомания?

— Это когда очень дорого покупают на фиг не нужные вещи, — пояснил он, — Помнишь, когда мы летали на Минданао, я тебе показал магазинчик, где тряпки стоят по 5 тысяч баксов? Вот это и есть бутик.

— А, помню. Дурацкий обычай. А что такое разврат?

— Это когда сексом занимаются без удовольствия.

— У! Тоже дурацкий обычай. А при чем тут буржуазия?

— Товарищ Таоче считает, что это развлечения, характерные для буржуазии.

— А как на самом деле?

— Хрен знает. По–моему, это пуританские занятия, но это мое мнение.

— Товарищ Рон, — вмешался Линси, — Вы странно объяснили слово «разврат».

— Хм… А как надо?

— Мне кажется, это беспорядочная сексуальная жизнь, — ответил замполит.

— Это слишком абстрактно, — заметил Рон, — мало ли у кого какие порядки? Вот, взять пуритан, мусульман, христиан–ортодоксов или римских католиков.

— Действительно, лейтенант, вы выразились слишком обобщенно, а у разных народов разные представления о сексуальной норме, — сказал Таоче, уходя от скользкой темы.

— Товарищ Таоче, а какие развлечения у китайских коммунистов? – спросила Пума.

— Разнообразные, — ответил тот, — Например, ракетно–космическое моделирование. Это очень интересное и общественно–значимое развлечение. Я знаю, что Юн Чун тоже им увлекается и нашла единомышленников у вас на Фунафути–Тувалу.

— Космос это интересно! — объявила Пума, — Там столько всего…

— Вот–вот, — поддержал кавторанг, — Я слышал, что в меганезийских клубах обсуждается вопрос о любительских полетах дальше Луны. Вы знаете что–нибудь об этом?

— Да, — Пума кивнула, — Это называется «EM–sailing». Что–то электромагнитное.

— Солнечные паруса? – спросил Хуо.

— Не только. Там всякие. Я сама еще не очень врубилась… Рон, какие там паруса?

Рон фыркнул, закурил сигарету и с некоторой иронией сообщил:

— Я являюсь референтом своей vahine по ее космическому хобби. Она что–нибудь такое находит в i–net, а моя роль — разбираться, что же она нашла. В общих чертах EM–sailing – это движение микробота за счет внешних электромагнитных полей. Солнечный ветер – самый известный вариант. Есть еще радио–ветер планет–гигантов. Есть магнитное поле планет, на котором может кататься микробот, управляющий своим магнитным полем. А можно создать EM–ветер – направить лазерный луч в зеркало–парус микробота.

— А я слышал о пилотируемых миссиях, — уточнил Таоче, — Станции на орбитах соседних планет и даже проекты каких–то продуктивных работ на самих планетах.

— Почти как эра Великого Кольца у Ефремова, — ввернула Юн Чун, — Это ведь не секрет, правда, Керк? Об этом можно рассказывать.

Шведы неожиданно расхохотались. Фрис похлопала китаянку по плечу.

— Юн! Когда вернешься на Фунафути после каникул, выбери время и загляни на атолл Никаупаро — около полутора тысяч миль на ESE. Найди дока Мак Лоу. Там тебе кто угодно покажет его дом. Поболтай с ним и двумя его женами. Они тебя так загрузят космическими кольцами, великими, средними и малыми, что за год не разгрузишь.

— Они тоже родом с Элаусестере, — добавил Олаф, — Коммунистки.

— Не понимаю, — сказал Линси, — Я знаю о многоженстве среди ваших аборигенов, но я думал, что на креолов это не распространяется. Тем более, на коммунистов.

— У наших коммунистов многоженства нет, — ответила ему Пума, — и одноженства тоже. Коммунисты это одна punalua.

— Групповая семья, — перевел Олаф, — Все как у Кампанеллы в «Городе Солнца».

— Брось, — возразил Рон, — У Кампанеллы специальные жрецы–селекционеры назначали женщине мужчин для бридинга, а на Элаусестере женщина сама изучает генетические карты и выбирает мужчин для сеанса. Согласись, разница.