Невеста каторжника, или Тайны Бастилии - Георг Борн

Адриенна встрепенулась.

— Он знает что‑нибудь о Марселе?

Тетушка нерешительно молчала.

— Ну, что, тетушка? — нетерпеливо воскликнула Адриенна.

Та наконец, обреченно махнув рукой, проговорила:

— Паж думает, что у тебя нет почти никакой надежды дождаться Марселя…

— Он… умер? — сорвавшимся голосом спросила Адриенна.

Тетушка скорбно покачала головой:

— Именно так я и поняла…

— Нет, тетя, я этому не верю! — решительно проговорила Адриенна. — Роза тоже сомневалась, что Марсель жив, а он прислал письмо. Паж тоже может ошибаться. Да нет, я знаю, что он ошибается!

— А ты все еще не теряешь надежды? — печально проговорила сердобольная тетушка.

— Да, тетушка, и не потеряю до той поры, пока собственными глазами не увижу мертвого Марселя, если это когда‑нибудь, не дай Бог, случится!

— Награди тебя Бог за твою верность, дитя мое, — растроганно проговорила тетушка и встревоженно добавила: — Но я не смею надеяться. Герцог жесток и неумолим.

— Марсель счастливо избежал множества опасностей, — гордо сказала Адриенна. — И я не верю, что герцог сумел победить его. Я буду ждать до последнего дыхания.

Тетушка вздохнула, решив не передавать племяннице всех подробностей разговора с пажом. «Пусть надеется, — подумала она. — Это даст ей, бедняжке, силы жить».

Адриенна же была уверена, что вот–вот получит весточку от Марселя. Какой‑то внутренний голос словно твердил ей, что это обязательно случится, и скоро. Конечно, она и не предполагала, когда и как это произойдет.

А старушка Манон, давнишняя знакомая Адриенны, тем временем уже пустилась в путь.

Самая короткая дорога в Париж проходила через лес, примыкавший ко дворцу Сорбон. Старушка бесстрашно углубилась в дремучий бор. Свет луны едва пробивался сквозь низко нависающие ветви. Старая женщина с трудом разбирала дорогу, настороженно прислушиваясь к странным звукам ночного леса.

Манон сумела пройти довольно далеко, не встретив никого, и вышла к широкой прогалине, щедро залитой лунным светом.

И тут ей вдруг показалось, что там, на другом конце поляны, прячась в густой тени деревьев, кто‑то стоит. Она невольно запнулась, но приглядевшись и не заметив ничего, продолжила путь. Невольно ускоряя шаг, она успокаивала себя: просто почудилось, кому тут, в лесу, быть в глухую ночь?

Но несколько мгновений спустя она ясно расслышала глухой шум и разговор. Старушка остановилась и несмело окликнула:

— Кто там? Отзовитесь.

Вполне вероятно, это могли быть королевские охотники, отправившиеся в лес настрелять дичи и почему‑то задержавшиеся до поздней ночи. Решив, что так оно и есть, старушка, не раздумывая, направилась к деревьям, обступавшим дорогу, громко окликая охотников по именам.

В ответ раздался грубый насмешливый хохот, и из‑за деревьев выскочило трое мужчин с ружьями. Чтобы не быть узнанными, они вымазали себе лица черным, и теперь решительно направились к старушке, которая сначала смотрела на них с изумлением, а потом обмерла от страха и застыла на месте.

— Да это старуха–кастелянша из дворца! — воскликнул один из незнакомцев грубым голосом.

Второй предупредил:

— Не вздумай орать и звать на помощь! Не то застрелим!

Третий удивленно вертел головой и спрашивал товарищей:

— Интересно, и что может делать эта старая ведьма в лесу да еще глухой ночью?

— Наверняка шпионит, — отозвался первый.

— Ну, так ей не повезло! — захохотал второй.

— Чего вы от меня хотите? — спросила Манон дрожащим голосом. — Разве вы не видите, что я старая слабая женщина? Иду по своим делам… Отпустите меня!

— Ишь, чего захотела! — расхохотались подозрительные незнакомцы в один голос. — Шныряешь по лесу темной ночью, все высматриваешь, чтобы потом донести!

Манон взмолилась:

— Да что я вам сделала? Отпустите меня. Мне надо в Париж.

Снова хохот.

— В Париж? Вот как! Прямо среди ночи?

— Э, да что с ней церемониться, со старой ведьмой? Привяжем ее к дереву — и все тут!

— Отпустите меня, люди добрые! — снова взмолилась Манон. — Что вам за охота разбойничать по ночам? Да вы, наверное, браконьеры, — со страхом догадалась она.

— Ну‑ка, дай ей прикладом! — предложил второй. — Может, пройдет у нее охота молоть языком.

Другие двое крепко ухватили старушку за руки.

— Неужели вы поднимете на меня руку? И не стыдно вам связываться со старухой? — завопила Манон. — Отпустите меня! Мне в самом деле надо в Париж — и как можно скорей!

— Хватит болтать! — оборвал ее один из браконьеров. Он вместе с товарищем подтащил ее к дереву.

— Что это вы хотите делать? — окончательно перепугалась Манон.

— Сейчас увидишь, — грубо ответили ей, подтолкнув к толстому стволу.

— Вы хотите привязать меня к дереву? — поразилась Манон. — Зачем? Мне надо идти!

— Будь довольна, что не спровадили тебя на тот свет. Умолкни, не то поколотим как собаку!

— Сжальтесь над несчастной старухой! — зарыдала Манон.

Но браконьеры, не обращая внимания на слезные мольбы, крепко привязали бедную старушку к стволу дерева толстой веревкой, так что она не могла и пошевельнуться.

— Ах, Святая Дева! — только и могла простонать Манон.

А браконьеры, довольные сделанным, посмеялись над ней и, пригрозив, что пристрелят, если она вздумает кричать и звать на помощь, исчезли в лесу.

Отчаяние и безысходность охватили старую женщину. Веревки, затянутые крепкими узлами, врезались в тело, причиняя нестерпимую боль. Надежды освободиться не было.

В лесу никогда не бывало много людей, а ночью и подавно нечего было рассчитывать на чью‑нибудь случайную помощь. Если кто и наткнется на несчастную старуху, то к тому времени она уже умрет от голода и жажды.

Манон попробовала кричать, надеясь, что браконьеры еще не ушли далеко и, может быть, сжалятся над несчастной и безобидной старухой. Но все было напрасно. Она молилась Святой Деве об избавлении. Горестные мысли терзали ее — что станется с ее бедной подопечной? Что подумают гости дворца, когда хватятся ее? И начнут искать и обнаружат убежище бедной госпожи Каванак? Хотя маркиз частично и посвящен в ее тайну и обещал хранить ее, мало ли что может произойти?

Страх терзал старушку. Часы шли за часами. Приближался рассвет, а она все стояла тут, на полпути к Парижу, без малейшей надежды на спасение.

Когда совсем рассвело, негодяи–браконьеры вернулись удостовериться, не удалось ли пленнице освободиться. Они только расхохотались в ответ на слезные мольбы старухи отпустить ее и, продолжая хохотать, отправились дальше своей дорогой. У каждого с плеча свисало по косуле.