Восстание - Юрий Николаевич Бессонов

момента». Он был и рад приезду Морриса, от которого рассчитывал получить помощь, и боялся встречи с ним. Во время разговора с Сукиным у него не раз мелькнула мысль: «А не кроется ли здесь какой-нибудь подвох? Не связано ли это с Гайдой? Не Гайда ли постарался очернить меня в глазах союзников?»

Приезда Морриса он ждал, как ждет управляющий, у которого далеко не все в порядке, приезда строгого хозяина. Он знал, что это ревизия, и боялся ее. Дела были незавидные: бежавшая за Тобол армия еще не была приведена в порядок; мобилизация, объявленная в прифронтовых городах, проходила отвратительно — никто не являлся на призывные пункты добровольно, пришлось устраивать облавы и приводить призывников под штыками; карпаторусы, вызвавшиеся добровольно идти на фронт, обманули и до боя все поголовно перешли на сторону красных. Все было из рук вон плохо.

«Как отнесется ко всему этому Моррис? — думал Колчак. — Поймет ли он или, так же как Гайда, во всем обвинит меня? Может быть, и он поддерживает Гайду…»

То ему казалось, что Моррис поймет и поможет, то приходила страшная мысль, что союзники решили отказаться от него и в Сибири готовится новый переворот. Кто придет ему на смену? Семенов? Хорват? Гайда? Может быть, снова эсеры во главе с Черновым, эсеры, которых сменил он 18 ноябри.

Он совещался с министрами, генералами и в эти дни чаще обычного говорил о своей миссии. Он готовился к встрече с Моррисом. Он поручил Дитерихсу увлечь генерала Грэвса планом новой операции и удержать его в Омске, пока войска у Тобола не будут приведены в порядок и пока не наладится мобилизация в прифронтовых городах. Он боялся скомпрометировать командование и хотел показать товар лицом.

Однако плану Колчака не суждено было сбыться. Моррис с Грэвсом явились в Омск раньше, чем их ожидали. Армию не только не успели привести в порядок, но, под давлением советских войск, потеряв оборонительный рубеж у Тобола, она продолжала отступать на восток к реке Ишиму.

Дитерихс попал в трудное положение. Он не обладал способностями дипломата и совсем растерялся, когда к нему в кабинет неожиданно вошел Грэвс. Он поспешно поднялся с кресла, шагнул было навстречу американскому генералу, но остановился в мучительной неловкости, испытывая такое чувство, словно он вновь превратился в юнкера и был вызван на расправу к ротному командиру.

Грэвс представился и сразу перешел к делу.

— Адмирал Колчак обещал, что вы познакомите меня с намерениями командования и с общим положением на фронте, — сказал он по-английски. — Потом я поеду на фронт.

Дитерихс послушно наклонил голову и тоже по-английски сказал:

— Для поездки на фронт сейчас не совсем удобный момент. Армия сосредоточивается для контрнаступления. Все в движении, и пути забиты эшелонами.

Грэвс не то недоверчиво, не то удивленно посмотрел на Дитерихса.

— Вы располагаете силами, чтобы перейти в контрнаступление?

— Безусловно, — сказал Дитерихс.

— И каковы эти силы?

Грэвс испытующе смотрел на Дитерихса, и Дитерихсу его взгляд был неприятен. Он повернулся к висящей на стене карте и протянул руку к голубой полоске Ишима.

— На правом фланге армия генерала Пепеляева — двадцать тысяч штыков, в центре армия генерала Лохвитского — тридцать одна тысяча штыков и сабель, на левом фланге армия генерала Сахарова — пятьдесят тысяч…

— И резервы?

— Резервы создаются, — сказал Дитерихс. — Во всех городах призываются под ружье цензовики, в прифронтовых городах в первую очередь — Петропавловске, Ишиме…

— Но это еще не резервы, это еще новобранцы, — сказал Грэвс.

— Они все обучены, большинство служило во время германской войны. Полки формируются на призывных пунктах…

— О, это интересно, — сказал Грэвс. — Я смогу увидеть и эти новые полки?

Взгляд Дитерихса сделался тусклым и рассеянным.

— Смотря по тому, когда вы поедете…

— Сейчас.

— Но это невозможно, — сказал Дитерихс. — Это невозможно. Все в движении. В Петропавловске огромное стечение войск, пути забиты эшелонами… Туда сейчас не пробраться, и вы ничего не увидите.

— Это меня не беспокоит, — сказал Грэвс. — Со мной едет полковник Эмерсон. Он уверен, что проехать нетрудно. — Грэвс улыбнулся. — Он обещал устроить мою поездку даже с возможным комфортом.

Дитерихс понял, что возражать бесполезно. Эмерсон был первым помощником всесильного на Сибирской магистрали Стивенса — главы американской железнодорожной миссии, и если Эмерсон обещал устроить поездку, значит, поездка будет устроена.

— Может быть, — сказал он, — но вы потеряете слишком много времени напрасно… Войска в движении…

Грэвс молчал, внимательно разглядывая сухощавое, скучное лицо Дитерихса.

— Войска в движении, — сказал Дитерихс. — Пока они сосредоточиваются на исходных позициях, мы бы смогли разработать план операции. Зная о вашем приезде, мы рассчитывали на вашу помощь…

Дитерихс хитрил. Он надеялся, что американский штабной генерал непременно заинтересуется разработкой плана сражения и задержится в Омске.

И Грэвс, казалось, действительно заинтересовался.

— Когда вы рассчитываете начать операцию? — оживившись, спросил он.

— Недели через две…

Дитерихс украдкой посмотрел на американского генерала.

— Мы все рассчитывали на вашу помощь…

Грэвс поймал взгляд Дитерихса и улыбнулся.

— Когда вы покупаете что-нибудь, — сказал он, — вы предварительно должны видеть свою покупку, чтобы знать, какую из нее можно извлечь пользу или какую можно получить выгоду. Прежде чем планировать операцию, нужно знать, какая армия будет выполнять ее… Операция начнется через две недели, тем более я должен немедленно поехать на фронт, чтобы все видеть собственными глазами. О планировании операции мы будем говорить потом.

— Слушаюсь, — подавив вздох, сказал Дитерихс. — Я отдам все распоряжения. Только я попрошу вас начать поездку по фронту с Ишима. Там генерал Пепеляев, я немедленно телеграфирую ему… Там вы получите автомобили и конвой…