Великий Гусляр - Кир Булычев

Почувствовав неладное, пришелец высунул голову из люка и крикнул:

– Отойти на двадцать шагов! Мною обнаружена мина! Пока не обезврежу, не подходить!.. Прекратить работы! Ну, кому я говорю - отведите экскаватор, машину, чего доброго, погубим!

Все подчинились, а метр с кепкой крикнул пришельцу:

– Осторожнее обезвреживай, береги себя!

– Береги! - поддержали его разные голоса.

Растроганный пришелец задраил люк, через перископ проверил, нет ли близко зрителей. К счастью, все послушались его - отошли на сухое место, расселись вокруг болотца на корточках.

«Прощайте, друзья!» - мысленно произнес пришелец.

Космический корабль не сразу, а после минутной схватки с грязью вырвался вверх и, увлекая за собой черные потоки болотной жижи, рванул к небу... Еще через минуту он скрылся из глаз.

... Много любопытных историй расскажут вам в Великом Гусляре. Но никогда вы не услышите рассказа о том, как гуслярки жевали банановую кожуру, пили напиток «Бодрое утро», а их мужья ловили осетров в пруду или запускали из болота канистру с золотом.

Правда, нет-нет, да вдруг какая-нибудь красотка съест шкурку банана и выбросит сердцевину. А еще кто-то почти нечаянно опустит леску в пруд... Но это исключения, атавизм.

Два сапога — пара

– Ты, Саша, - сказал Лев Христофорович Минц, - пытаешься добиться невозможного в пределах существующей физики. Это бесперспективно.

– Не знаю, - Саша Грубин загнал длинные пальцы в лохматую шевелюру. - Но я верю в упорство.

– В упорство жучка, который срывается со стекла, но снова и снова ползет вверх. А куда - не знает.

С этими словами Лев Христофорович осторожно подобрал со стекла черного усталого жучка и выкинул его в форточку.

– По законам физики, Саша, вечный двигатель невозможен.

– Знаю, согласился Грубин. - Но прошлая модель три дня крутилась.

Минц задохнулся от возмущения. Спорить с Сашей Грубиным он считал своим долгом, но теперь не выдержал.

Резким движением профессор схватил со стола лежавший там белый шар сантиметров шести в диаметре и запустил им в Грубина. Тот успел выставить вперед руки, но шар скользнул по ним и покатился в угол комнаты. Совершенно беззвучно.

– Что это еще такое? - спросил Грубин.

– А ты подними, не укусит.

– У вас никогда не знаешь, что укусит, а что нет, - сказал Саша и подобрал скользкий, упругий шар.

– Что скажешь? - спросил Минц.

– Не знаю, - признался Грубин. - Мячик какой-то.

– Не мячик, а нарушение физического закона, - сказал Минц. - Не понравился мне закон, вот я его и нарушил. Но не так, как ты. Не в лоб.

– Расскажите, - попросил Грубин, понимая, что присутствует при рождении нового направления в науке.

– Ты присутствуешь, - как всегда Минц угадал ход мыслей Грубина, - при рождении нового направления в науке. Пришел ко мне на днях Спиркин. Знаешь Спиркина?

– Нет.

– Директор нашего гастронома. Достойный человек, болеет за свое дело. Пожаловался на упаковку. Просто слезы на глазах. Присылают с фабрики молоко, кефир и прочие текучие продукты, а пакеты ненадежные. Течет молоко по полу, проливается кефир и ряженка. Жалуются покупатели, а толку нету. Что, говорит, делать?

– Это молоко! - воскликнул Грубин. - Молоко в новой упаковке. Я понял! Тонкий пластик, почти невидим...

Минц глубоко вздохнул и застучал кончиками пальцев по подоконнику, что было у него выражением крайней досады.

– Ах, Грубин, Грубин, - сказал он. - Я говорю, доказываю, убеждаю, наконец, что изменил закон природы, сломал константу! А ты мне - пластиковое покрытие, пластиковое покрытие. Да если бы я сделал пластиковое покрытие, то завод-изготовитель наверняка бы не нашел нужного пластика, а нашел бы, так нарушил технологию... Нет, спасти магазин от проливания жидких продуктов я мог только путем революции в физике. Иного пути нет. Гляди.

Минц взял со стола другой шар, кинул в пустую кастрюльку, достал толстую иглу и проколол оболочку шара. Шар исчез, а кастрюлька оказалась на треть наполненной молоком.

– Вот и все, - сказал профессор. - Вот и все.

– Погодите, погодите, - сказал Грубин. - Как же так?

Он взял кастрюльку, поболтал ею, чтобы посмотреть, где оболочка. Оболочки не было видно. Грубин перелил молоко в стакан, снова заглянул в кастрюлю. Кастрюля была пуста.

– Ничего не понимаю, - сказал Грубин. - Неужели оболочка пакета такая тонкая?

– Вот именно! - Минц расхохотался, как фокусник, которому удалось одурачить скептически настроенную аудиторию. - Где оболочка? Ищешь? Ищи. До вечера будешь искать, потому что твой мозг движется по проторенным путям.

– Но если нет оболочки, то как...

– Вот именно - нет оболочки! И не надо оболочки! Измени константу - и не надо оболочки.

– Какую еще константу?

– Поверхностное натяжение жидкости! Это просто и потому...

– Потому гениально, - тихо ответил Грубин.

– Именно поверхностное натяжение заставляет воду собираться в капли, когда она падает с небес на землю. Оно позволяет водомеркам бегать по реке...

Грубин глядел на Льва Христофоровича и поражался. В самом деле - тысячи умных людей обдумывали, как запаковать молоко. Пропитывали бумагу воском, изготовляли консервные банки и бутылки разного размера и формы. И никому не пришло в голову, что можно вообще обойтись без тяжелой, ненадежной и грубой тары... Какие перспективы открываются перед народным хозяйством!

– Ну, как тебе понравилась моя идея?

– Замечательно, - ответил Грубин. Удивительно, как и все, к чему вы прикасаетесь. Вы просто Мидас! Прикоснулся - получилось золото.

– Да? - Минц был явно польщен. Он был не чужд человеческих слабостей. - Мидас - это слишком. Мидас - фигура отрицательная. Он не думал о человечестве, он думал только о себе. В этом наше принципиальное различие. Но стоит крикнуть...

Грубин внутренне содрогнулся. Он был готов поверить в любую неожиданность, в любой изгиб мысли профессора. А так как у Грубина было хорошо развито воображение, то он сразу представил себе страшную картину: профессор Минц решает пожертвовать собой, чтобы увеличить золотой запас нашей страны. И вот, все, чего он коснется, превращается в золото. Сотрудники Министерства финансов стоят рядом и подают профессору небольшие слитки свинца или олова, профессор усталым жестом дотрагивается до них, и слитки, теперь уже золотые, тут же опечатывают и увозят на бронеавтомобилях в соответствующие кладовые. Профессор шатается от усталости и недоедания. И никто не может помочь ему... никто не может придумать, как его накормить и напоить... Последним движением профессор дотягивается до бронеавтомобиля. Бронеавтомобиль вспыхивает золотым сиянием, оседает, потому что рессоры не выдерживают его веса, а рядом с бронеавтомобилем падает, выполнив свой долг перед Родиной, Лев Христофорович Минц...

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});