Королевство теней - Барбара Эрскин

Трава вокруг замка была аккуратно скошена, стены оплетали вьющиеся розы в полном цвету. Это было место покоя и счастья. Клер никогда никого не спрашивала, где погиб Пол, и ей никто не рассказывал. Однажды она принесла для него розу и возложила на окно часовни. Вот и все. Дань годам, когда они были счастливы – до того, как он стал другим человеком.

Был прекрасный теплый день, над морем висела легкая дымка. Медленно бредя в гостиницу к ленчу, Клер замерла в конце замковых стен и оглянулась, внезапно поняв, что не одна. Атмосфера изменилась: мир и спокойствие исчезли. Она чувствовала, как воздух полнится электричеством и тревогой. Вдали послышались глухие раскаты грома.

Изабель услышала гром и вздрогнула. Был канун Середины Лета. Снаружи воздух благоухал сеном, луговой травой и дикими розами. В светлице же, где она сидела, тупо перебирая мотки шелков для вышивания, было душно, пахло прогорклым маслом. Прислужницы сплетничали под окнами, и кто-то уже зажигал свечи в темнеющей комнате.

Изабель резко встала, уронив нитки на пол. В комнате воцарилось молчание, затем от окна раздалось вечное занудное:

– Миледи, вы должны отдыхать...

– Потом будет достаточно времени для отдыха. – Изабель приложила руки к животу. Ребенок повернулся, и ее пронзила судорога боли. – Я хочу выйти. Хочу покататься верхом.

– Вы не должны ездить, миледи! – загомонили все вокруг в ужасе. – Вы недостаточно окрепли! Пожалуйста, успокойтесь...

Но успокоиться она никак не могла. Все ее мысли были с Робертом. Ее молитвы, последние силы – все устремилось к нему вслед за ускакавшим гонцом. Она вышла из комнаты и медленно спустилась по лестнице, для устойчивости опираясь рукой о стены. Даже платье, подол которого волочился за ней по ступеням, ощущалось как нелегкая ноша. Она прошла через двор и устало приказала страже открыть ворота. Сегодня она была слишком слаба, чтобы подняться на стены.

Огромная желтая луна плыла над аквамариновым морем. Вечер был ясный, благоуханный, совершенно тихий. Казалось, само море сдерживает дыхание. Как будто, если б ее слух проникал сквозь молчание горных вершин, она услышала бы позвякиванье сбруи и лязг потревоженных в ножнах мечей, пока две армии в ночи ждали рассвета, в ночи, где не было той кромешной тьмы, как в ту давнюю роковую ночь у Метвина.

Когда она остановилась и нагнулась, чтобы сорвать в траве у ног изящный колокольчик, на нее обрушилась боль. Не в силах сдержаться, она закричала. Служанки, следовавшие на почтительном расстоянии, сразу же бросились к ней, и через несколько минут Изабель уже несли к замку, а первая яркая кровь уже пятнала ее платье.

В теле, которое столько вынесло, не осталось сил для этого последнего испытания. Боль охватывала ее, погружая в бездну страдания, пока она, теряя сознание, не оказалась где-то вне ее досягаемости. Изабель не видела суетившихся вокруг служанок, не чувствовала рук повивальных бабок, удерживавших ее на окровавленных простынях, не услышала негодующего вопля своей крошечной дочери, когда ребенок наконец вырвался из ее измученного тела – на два месяца раньше срока.

Когда солнце выплыло в багровом тумане над морем, на далеких берегах Бэннокберна, Роберт готовился встретить величайшую битву в своей жизни. В Данкерне первые алые лучи рассвета проникли в узкие окна просторной спальни, где едва дышала Изабель. У постели стоял капеллан, призывая умирающую исповедаться во грехах. Его голос доносился смутно, словно из дальней дали. Она почти не чувствовала пальцев священника, начертавших крест у нее на лбу – теперь ее окружали только тени, тени прошлого, лица людей, давно умерших, а среди них – ее потомки из будущего, лица дочери и детей дочери. Тени все сгущались, и наконец она поняла...

Ее последние искры сознания захлестнула волна боли, негодования и отчаяния из-за жестокости, с которой ее отлучали от жизни и любви – теперь, когда она через столькое прошла! Она хотела проклинать, молиться, взывать к дочери и потомкам дочери, что будут жить после нее.

На огромной кровати под пологом, где она спала со своим нелюбимым мужем, а потом со своим королем, она лежала бесконечно одинокая, погруженная в отчаяние, ярость и страх, а по полу к ней медленно тянулись, но уже не успевали, лучи солнца. Но вот наконец она оторвала голову от подушки и, простирая руки к священнику и толпившимся вокруг служанкам, издала последний невыразимо жалобный крик, в котором смешались надежда, и страх, и любовь, и все, что она оставляла в этой жизни.

Клер все еще трясло, когда пришел Нейл. Успокоившись в его объятиях, она наконец сумела рассказать, что случилось.

– Это было так ужасно, Нейл. – При этой мысли глаза ее наполнились слезами. – Бедная Изабель. Она так много пережила, и умерла как раз тогда, когда Роберт одержал свою величайшую победу... это несправедливо!

– Это объясняет, почему она так и не обрела покоя. – Нейл притянул ее к себе. – Теперь все кончено?

Клер кивнула.

– Конечно. Она ушла навсегда.

– Хочешь вернуться в замок, чтобы убедиться?

Она согласилась.

Замок купался в перламутровом морском тумане. Клер медленно прошла на край утеса и огляделась. Нейл наблюдал, как она стоит, всматриваясь вдаль. Потом она обернулась и улыбнулась ему. Неторопливо, рука в руке, они шли по свежескошенной траве.

– По-твоему, она приходила, чтобы спасти Данкерн? – спросил Нейл, когда они оказались среди развалин.

– Думаю, это возможно, но отчасти. Она любила это место. – Клер снова улыбнулась. – Но главным образом, она просто хотела рассказать свою историю.

Нейл уселся на низкую стену и усадил рядом с собою Клер.

– Это Изабель вывела тебя из метели?

Клер застенчиво кивнула.

– Мне хочется так думать.

– Она не смогла уберечь себя в конце жизни, и, наверно, помогает другим, я чувствую, что она на нашей стороне. Пойми, тебе больше нечего бояться. – Он сейчас тоже ощущал ее страх.

Они молча сидели, глядя, как солнце силится пробигься сквозь туман, и прошло некоторое время, прежде, чем Клер осознала, что они уже не одни. Она оглянулась на Нейла, и поняла, что он тоже видит ее. Ребенка, маленькую девочку, играющую на лужайке, прелестное, темноволосое дитя, с огромными серыми глазами, смеющуюся счастливым звонким смехом. Пока они смотрели, из тумана вышел мужчина, высокий, суровый. Он поднял девочку, подбросил ее, отчего она опять рассмеялась, а потом посадил ее к себе на плечо и ушел с ней обратно в туман, пропав из виду.

Клер обернулась к Нейлу.

– Ты их тоже видел?

Нейл кивнул.

– Они были реальны?

Нейл смотрел туда, где они только что исчезли.