Чужая в чужом море - Александр Розов

— … И стрелять по коммерческим морским судам? – договорил Олаф.

— А ты эту коммерцию видел? – поинтересовался Лопе.

— Не видел. Но если они даже везут контрабанду, стрелять в них ракетами — перебор.

— Они работорговцы, — сказал лейтенант, — Поэтому, мы их топим, и будем топить.

— Вместе с рабами? – уточнил швед.

— Ты что! Мы отслеживаем их корыто и разносим его на хрен, когда оно идет или без загрузки, или с каким–нибудь неживым грузом.

Фрис покачала головой.

— Тоже как–то неправильно. Вы расстреливаете в чужом внутреннем море гражданское судно, которое в данный момент не делает совершенно ничего незаконного.

— Мы защищаем полтора миллиона ирианских жителей, — отрезал Аги Табаро, — объем вывоза рабов в зоне контроля RUTR сократился в сорок раз. Это данные ООН.

— Не думаю, что ООН одобряет эту вашу деятельность, — заметила она.

— А нет никакой этой деятельности, — ответил команданте, закуривая сигарету, — никто никогда не видел наших ракет в море Серам. Как увидеть в полете полутораметровую пластиковую трубу с блямбой на конце, если не знаешь, откуда и куда ее запустили? Другое дело, наш знаменитый концлагерь. Но это было при позапрошлом команданте.

— Это где держали брунейских военнопленных, которых потом поменяли на кошек?

Невысокий, кругленький и подвижный, как шарик ртути, 40–летний креол Нехо Ниера, суб–лейтенант полувзвода техно–поддержки (ветеран базы RUTR) подмигнул шведке.

— А ты уже в курсе этой истории? Их «Hercul–TJ» посадили вон там, — он указал своей сигарой в сторону внутреннего рейда, — Точнее, они сами сели, а куда бы они делись? Дальше выгнали этих артистов голыми из самолета в воду, и отправили вплавь…

— Почему голыми? – спросила она.

— А как еще? 280 воздушно–десантных организмов. Мало ли, что у них в карманах?.. И отправили вплавь к дальнему концу платформы. Там уже надули четыре инфларафта.

— Что–что надули?

— Это блин, 15 метров в диаметре, и с тентом. Этих артистов рассадили по 70 на рафт.

Хавчик им возили 2 раза в день, и бросили водяные шланги, чтобы умываться. Дали пластиковые миски–чашки–ложки и индивид–гигиенические комплекты. Так и жили.

— Нехо, я не поняла, сколько времени они жили на этих рафтах?

— Недели три. Пока политикам не надоело скандалить, и не сделалась дипломатия.

— Подожди, а кровать, одежда, сортир, в конце концов?!

— Сортир за бортом, как раз удобрение для планктона, — ответил тот, — одежда при +25 вообще не нужна, а спать можно прямо на инфларафте, он надувной, как матрац.

— А ты сам пробовал жить 3 недели голым на надувном плоту? — ехидно спросила она.

— Мне было бы скучно, а Лю Тайпо с приятелем–коммунистом и всей шайкой…

— Нехо, что ты докопался до коммунистов, а? — перебил худощавый креоло–китайский метис лет 20, одетый только в болотно–зеленый килт с кучей карманов.

— Я не докопался, я просто к слову. Ваша шайка кажый отпуск так проводит, ага?

— …И вообще, у нас рафт другой модели.

Юн Чун, зацепилась взглядом за татуировку на левом плече метиса: силуэт флайки и короткая надпись в ромбическом контуре.

— «HRAFO Morotau VD19». Что это значит?

— Это «Humans rescue air–force operation», — ответил он, — Моротау это вулканический островок в 40 милях от восточного угла Папуа. Там есть золото, отсюда и проблемы.

— А VD21 это 14.02.19 года Хартии, — добавил Керк, — Операция «Valentine day».

— 14 февраля у наших католиков праздник влюбленных, — добавил Рон.

— У наших католиков, представь себе, тоже, — сказал Олаф, — А в чем суть операции? Спасали несознательных папуасов от дурного влияния золота?

Лю Тайпо улыбнулся, покачал головой и поправил.

— От дурного влияния золотоискателей. Те почему–то решили, что местное население обязано вручную мыть для них золото. Это очень выгодно, если не платить за работу.

— А почему местные парни потребовали оплату через вас, а не через суд?

— Там не было суда, — ответил Лю, — Там была колючая проволока и пулеметные вышки. Ими мы и занимались. Ну, и машинами. Типа, подавить с воздуха огневые точки. Наше звено там даже не лэндилось. Мы все это расстреляли и вернулись на Луизиаду, мы там базировались. А потом нас перевели сюда. Сказали, что за инициативность.

— А что, в итоге, с золотом? – спросила Фрис.

— Да ничего. Наши коммандос зачистили золотоискателей и передали объект властям. В смысле, полиции Папуа, которая вспомнила, что это, вообще–то их остров.

— И как полиция отнеслась к тому, что ваши парни кого–то шлепнули на их территории?

— По ходу, спокойно, — ответил Лопе Молино, отхлебнув пива, — За дело же шлепнули.

— Лю, а твой приятель, коммунист, тоже служит в вашем звене? – спросила Юн Чун.

— Капрал Ромар Виони? Нет, просто у нашего авиа–звена и у его двойки экранопланов оказались похожие взгляды на отдых. 4 летчика плюс 6 моряков. Хорошая компания.

— Шайка, — твердо сказала Ахети.

— Сводная тактическая группа, — поправил ее Аги Табаро.

Юн Чун звонко щелкнула ногтем по пустой жестянке и поинтересовалась:

— А можно с ним познакомиться?

— С Ромаром? – переспросил Лю, вынимая из кармана woki–toki, — Легко. Вряд ли он расстроится, если мы его оторвем от эксцентрик–тенниса. Шарик можно погонять и завтра… Hei, Ром, это Лю. Хочешь, познакомлю с африканкой, шведской шведкой и китайской китаянкой?… В секторе B2T3… I don’t fuck your mind!… Viti–viti…

Ромар был примерно ровесником Лю, но другой расы (видимо, мезоамериканской) и совсем другого телосложения. Он вошел на террасу совершенно голым (если не считать браслета с коммуникатором) и его фигуру можно было разглядеть детально. Эллинские скульптуры героев казались бы рядом с ним неуклюжими и диспропорциональными. В них не существовало такого четкого единства скорости, гибкости, функциональности и соразмерной системы мышц, рационально распределенной по телу.

— Ни фига себе, — сказала Фрис, — Парень, ты правильно делаешь, что не носишь одежду.

— Просто мне так привычнее, — Ромар обаятельно, открыто улыбнулся, — я с Элаусестере, там практически не пользуются одеждой, и я к ней не очень привык. А ты из Швеции?

— В данный момент я с Пелелиу, а вообще–то да, мы с Олафом из Гетеборга.

— А с Пелелиу мы с Роном, да, — добавила Пума, — Керк с Понапе, а Юн Чун с Хайкоу.

— Ты похожа на африканскую африканку, на банту, — заметил Ромар.

— Ага, я родилась на Замбези. Потом была всякая херня… Короче, я живу на Пелелиу.

— Эти девчонки, Фрис и Пума, просто звери, — сообщил Лю, — Пума подстрелила нашего лейтенанта Лопе, в «dark–hunting», прикинь? Так что, мы пьем пиво за его счет.

— Ты гонишь, — возразила Фрис, — Мы белые и пушистые.

— Ты белая и пушистая, а я черная и пушистая, — педантично уточнила Пума, — а Юн Чун классная, ее дядя мастер–повар, она умеет готовить такие штуки. Короче, china food.

— Вообще–то я геолог, — уточнила китаянка, — Кухня это хобби. А что такое Элаусестере?

— Это 4 атолла примерно на пол–пути от Таити до Мангарева.

— Там коммунизм, — вставил суб–лейтенант Ниера, — Странная штука, вот что я скажу.

— Нехо, я тебя спрашивал: чем странная, — весело сказал Ромар, — Ты ведь не ответил.

— Я тебе ответил: всем странная. Просто всем. Ну, не понимаю я ваших порядков!

— А я тебе предлагал: давай объясню. Это же очень просто!

— Да ну тебя. Заплетешь мне извилины, на ночь глядя. Потом кошмары будут сниться.

— Вот так всегда, — констатировал Ромар, разводя руками.

— Объясни мне, — предложила Юн Чун.

— Так, Ромар, — сказал команданте, глянув на часы, — Объяснять про коммунизм будешь утром, в перерывах в спортивно–прикладных занятиях с резерв–матросом Уи. Вот эти ребята (Табаро указал на Рона и Керка) вам помогут. Не с объяснениями, а со спортом.

…

=======================================

59 – ТРАТТО и ТИРЛИ. Авиа–рейнджеры.

Дата/Время: 17 сентября 22 года Хартии. День.

Место: Транс–Экваториальная Африка. Мпулу.

Гостеприимное африканское небо.

=======================================

Наблюдение за «Фальконом» летящим из Сарджи в Центральную Африку, оказалось ужасающе скучным занятием. На экране, отображающем картину со спутника, очень медленно полз над желто–зеленым ландшафтом самолет, похожий на серую букашку. Затем он приземлился и исчез на полтора часа. Только мигающий квадратик на экране отмечал место посадки. Репортеры с трудом глотали кофе, курили, и от нечего делать рассказывали друг другу бородатые анекдоты. Потом «Фалькон» снова взлетел, лег на обратный курс, и тут темп развития событий внезапно и очень резко изменился.

«Если Тратто и Тирли работают в паре, то гаси свет и спасайся, кто может», — именно так прокомментировал Виго Рэдо эту сцену (очень странную, если не понимать толком, что происходит). Юноша и девушка, оба лет 25, заняли места в креслах спиной друг к другу, надели глухие шлемы–сферы, и каждый взял в руки по предмету, похожему на небольшой мячик с пупырчатой поверхностью.